Фиолетовый гном

Культурная программа? Купить ему, что ли, билет в первый ряд Большого театра? Чтоб он сразу охренел и выпучил нахальные шляхетские глаза! – злорадно подумал Серега. Вот зачем, спрашивается, лететь за тысячу с лишним километров, чтобы потом в московских борделях натыкаться на смуглянок южно-украинского типа, каких вдосталь у него на родине?

– Как обычно? – уточнил Серега. – Чай, кофе, потанцуем?

– Обязательно! – радовался жизни Красневский. – И чай, и кофе, и какаву с коньяком, и потанцуем всенепременно! Ну все, дорогой, обнимаю, жду встречи!

– Бай-бай!

– И тебе два бая, дорогой!

Он отключился. Серега сунул трубку в карман и потянулся за сигаретами. И почему хорошее настроение по утрам бывает по большей части у негодяев? – позавидовал он. Или у них жизнь такая – радостная от успехов?

Ладно, поехали лобзаться в десны… Еще одна принудительно-обязательная форма любви и нежности скрипя зубами.

Боря, профессионально лавируя, выводил громоздкий, как чемодан, джип из тесных рядов лакированных автомобилей, окольцевавших их новострой.

2

– Ты знаешь, я, наверное, уеду скоро, – сказал Серега.

– Надолго? – спросила Танька.

Серега пожал плечами.

– Может, надолго…

– И как это понимать, Кузнецов? – насторожилась она.

Ведь знает же зараза, что он терпеть не может, когда его называют по фамилии…

Серега с удовольствием отхлебнул крепкий и горячий чай. Специально для него заваренный прямо в кружке рабочей емкостью в полведра. Извлек из вазочки шоколадную конфету, пожевал и снова хлебнул.

А что еще делать, если припер к любовнице, а у той – красный флаг? Только пить чай на кухне. По-семейному.

– Не слышу ответа! – настаивала Десантница.

– Да я еще сам не знаю толком, – сознался Серега. – Просто предполагаю…

– Какой-то ты сегодня загадочный.

– Да нет…

– Очень определенно! Случилось что-то?

– Да ничего, ладно…

– Если помнишь, ты меня уже бросал один раз, – напомнила Танька. – А я не из тех женщин, которых бросают, учти, Кузнецов!

Ах да, она все о своем, о девичьем… Между прочим, логическая несостыковка! Если бросал – значит, уже из тех, мельком подумал он. Но не стал озвучивать, конечно, себе дороже.

– Я к чему это говорю… – начал он.

– Да, интересно, к чему? – едко поинтересовалась она.

– К тому, что я действительно могу уехать. Потом позвоню тебе. Издалека. Чтоб ты не удивлялась и, ради бога, не трепала никому, где я.

– Когда это я трепала? – тут же надулась она. – Ты меня за кого держишь?

– Да нет, это я так, на всякий случай…

– Ну, что случилось-то, Сереж?

– Да ничего… Пока ничего… Очередные бизнес-разборки.

– Опять убивать будут? – деловито поинтересовалась Десантница.

– Вряд ли, – отмахнулся Серега. – Я-то кому на фиг нужен? Просто начнется шурум-бурум, который лучше пересидеть в тихом месте…

Да, шурум-бурум, похоже, уже начинается, подумал он. Если сопоставить то, что он узнал от Красневского, с еще одним утренним визитом старого знакомого…

– Учти! – перебила она его мысли.

– Учту! Ладно, поехал, пора мне… – он с сожалением отставил от себя кружку.

– Домой? – в голосе явно промелькнула ревнивая нотка.

– Нет, не домой – это точно!

– Ты – осторожнее, – напутствовала она.

– Обязательно…

– Так я жду звонка?

Серега с удовольствием поцеловал ее в тугую прохладную щеку. Потом скользнул губами по теплым, нежным губам.

А все-таки не только старый друг – лучше новых двух. Старая подруга – в этом тоже что-то есть. Точнее сказать – проверенная подруга…

– Ты знаешь, Сереж, раньше, когда мы только познакомились с тобой, я тебя жалела. Какой-то ты был одинокий, неприкаянный, и тебя хотелось жалеть, – сказала однажды Десантница. – Потом – начала уважать. Но это тоже было раньше…

– А теперь? – заинтересовался Серега.

– А теперь я тебя иногда боюсь, – призналась она. – Ты только не обижайся, я тебя все равно уважаю, и люблю гада, ты знаешь… Но и боюсь тоже. Не обижайся, я же честно…

Он не обиделся. Понял, в общем.

В общем и целом – все правильно. А кого из нас не меняет жизнь? – поспешил оправдаться он хотя бы мысленно. Убогое оправдание, но – какое есть.

С Танькой они не виделись года два после его свадьбы. А встретились случайно, в толпе перед супермаркетом на Кутузовском. Столкнулись нос к носу.

Здравствуй, как живешь, как дела, все хорошо, в общем, ну и у меня порядок…

Она совсем не изменилась за эти два года, определил Серега. То же бесшабашное выражение глаз, та же короткая прическа, даже одежка все та же – розовый дутик и спортивная шапочка, делающая ее похожей на стройного, симпатичного, чрезвычайно привлекательного мальчишку. Даже с намеком на анальный секс.

Или два года не такой уж и большой срок?

Понятно, почему он набился проводить ее до самого дома. Всколыхнулось. Взыграло. Все-таки он когда-то любил эту женщину и помнил, как ее любил, и оставалось в душе, теперь, по прошествии времени, было особенно ясно, что многое еще оставалось… Уже не просто любовники, старые сексуальные друзья, что гораздо больше… Нежность вообще гораздо сильнее любви, но это понимаешь с годами, определил для себя Серега.

А вот почему она согласилась?

Упреков, правда, он не услышал. Но тон изменился, заметил он, появились в голосе некие зловредно-иронические интонации, особенно когда она косилась на его швейцарские часы за десять штук баксов, галстук за штуку и прочие атрибуты преуспевания. Само по себе упрек.

Проводил все-таки. Оказалось, Танька живет все там же и на первый взгляд все так же одна. Домой она его не пустила, зато Серега успел заметить вешалку в прихожей.

Через день он неожиданно, без звонка, свалился к ней в гости по принципу – гость в дом, как снег на голову. С маленьким, нарочито скромным букетиком и ключами от спортивного «Мерседеса».