Физрук-4: назад в СССР

— А я тебя и не держу, — ответил я. — А будешь хамить, больше на порог не пущу.

— Чё ты сказал! — спросил громила и раздвинув плечом остальных сопровождающих, двинулся ко мне.

— Так, уважаемые родственники и другие лица, — проговорил я, отступая на середину, — сейчас вы увидите, на наглядном примере, к чему следует стремиться вашим отпрыскам.

— Щас вы увидите, что этот тренер просто вас дурит! — пообещал амбал.

И он принялся вскидывать ноги и размахивать руками. Я спокойно ждал, когда он приблизится на опасное для него расстояние. И улучив момент, провел классический уширо маваши гери — удар ногой с разворота. Громила покатился, как кегля, хотя я постарался не сделать ему, ну, очень больно. Ударил в плечо, а не в морду.

Взрослые зааплодировали. Видать, решили, что это была постановочная и заранее оговоренная сцена, а пацаны заорали «Ура» и тоже принялись размахивать ногами. Ну что ж, по крайней мере, они увидели высоты, к которым следует стремиться.

Амбал поднялся, помотал башкой, как сонная лошадь, и ни на кого ни глядя, побрел к выходу. Один из пацанчиков растерянно оглянулся и засеменил за ним.

— Вот, чему могут научиться ваши мальчики, если будут усердно тренироваться, — сообщил я оставшимся и отпустил их.

— Как ты его срубил! — с восхищением сказала Ниночка, которая, оказывается, все видела. — Он словно на столб налетел!

— Он налетел на собственную глупость и хамство, — скромно уточнил я. — К сожалению, мне нужно сейчас ехать на собрание в школе, но завтра, после тренировки, я бы с удовольствием пригласил тебя на обед в ресторан.

— Я бы не возражала, — не стала ломаться она.

Тормознув частника, я доехал до школы. Учебный день был короткий, так что я поспел как раз к началу собрания. На трибуну в актовом зале уже взгромоздилась завучиха, хотя это сборище было инициативой Симочки. Сразу видно, решила перехватить власть. Шапокляк вещала о том, что партия ждет от нашего коллектива стремления к новым вершинам в подготовке учащихся к поступлению в профессионально-технические и высшие учебные заведения, а также — способствования их культурному и физическому развитию.

Дальше она процитировала классиков марксизма-ленинизма и лично дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева. Я успел поручкаться с коллегами, сел рядом с военруком, тот достал из кармана миниатюрные шахматы и мы с ним немного поиграли. Ну как — немного. Партии четыре успели рубануть. Потому что после Царевой, на трибуну вылезла Симочка и тоже начала про решения партии и ЦК ВЛКСМ, и не удержалась, чтобы не процитировать основоположников и современных руководителей советского государства. Я уже подвел было своего партнера по игре к очередному шаху, как с трибуны прозвучало:

— А сейчас слово предоставляется преподавателю физической культуры, товарищу Данилову!

— Шах, — прошептал я военруку и встал.

Глава 22

Я отправился выступать. Вылез на трибуну, оглядел не слишком заполненный зал и брякнул:

— Не знаю, что там на этот счет сказали Маркс и Энгельс, а я так скажу… Каждый должен заниматься не только своим делом, но и тем, к чему душа лежит. Если мы начнем загонять пацанов и девчонок в очередную обязаловку, они быстренько разбегутся. Кто хочет рисовать — тот пусть рисует, кто — петь, пусть поет, кто самбо — заниматься, добро пожаловать в мою секцию. Наша задача обеспечить их всем необходимым и помогать по мере своего опыта и разумения. И не тратить драгоценное время на бессмысленные заседания.

Присутствующие зааплодировали. Все, кроме Шапокляк. Правда, она промолчала, чего раньше с нею не случалось, но глаза ее стали грустными-грустными. Совсем плохо дело. Неужто она в меня по-настоящему втюрилась? А как же любовь всей ее жизни Павел Павлович Разуваев?

Серафима Терентьевна решила перехватить инициативу. Поднялась со своего места в президиуме, подошла ко мне и аккуратненько оттерла с трибуны. Я и не возражал. Все равно мне сказать больше было нечего. Время нынче такое, пафосные речи толкать принято, а я не привык впустую воздух сотрясать.

— Товарищи! — воззвала к присутствующим спецпредставитель райкома ВЛКСМ. — Преподаватель физической культуры товарищ Данилов в своей короткой, но яркой речи верно заметил, что без искренней заинтересованности учащихся наша работа не будет иметь той основы, которая в нашей стране необходима для достижения успеха любого мероприятия. Так что никакой принудительной записи в кружки и секции, только добровольное участие. Однако мы с вами люди взрослые и должны понимать свою ответственность за будущее подрастающего поколения, а, следовательно — принять на себя руководство кружков и секций на общественных началах. С физкультурно-спортивным сектором у нас все ясно, нужно выбрать руководителей по другим направлениям…

Спустившись со сцены, я не стал возвращаться на прежнее место, а присел с краю, чтобы слинять первым, как только дадут отбой. В зале началась перебранка. Преподы не хотели взваливать на себя еще одно ярмо, а тем более — задарма. На помощь Симочке пришла Эвелина Ардалионовна. Вдвоем они быстро уговорили самых строптивых. Так что в двадцать второй школе вмиг образовались кружки рисования, хорового пения, «Умелые руки», юных натуралистов, «Школа юного командира» и чего-то еще.

Наконец, собрание было распущено. Я рванул к выходу, но меня неожиданно нагнала Егорова и схватила за локоть. Я притормозил. Не удирать же от девушки!

— Саша, проводишь меня? — спросила она.

— Провожу, — буркнул я.

И мы двинулись по улице. Я еще помнил, где живет Симочка. Далековато для того, чтобы топать пешодралом, но я решил не торопить события. Пусть провожаемая сама попросит ее подвезти. Однако она, несмотря на мороз, и не думала ныть. Отважно хрустела сапожками по заснеженному тротуару, и с визгом цеплялась за мой локоть, когда поскальзывалась на скрытых наледях. Говорить на холоде было затруднительно, и потому спутница моя в основном помалкивала. Только когда мы добрались до ее дома, она сказала:

— Спасибо, Саша, что проводил. Хочу сказать, что я искренне жалею, что тогда наши пути разошлись. Мне немного вскружило голову, что за мною ухаживают такие мужчины, как ты и Григорий Емельянович, а потом я поняла свою ошибку.

— А Сильвестр Индустриевич тебе тоже вскружил голову? — ехидно поинтересовался я.

— Что ты! — отмахнулась Серафима Терентьевна. — Этот пошляк… Он же женат на Екатерине Семеновне…

— А ты этого не знала?

— Знала. Поэтому немедленно ограничила наши отношения исключительно дружбой!

— И он сразу перестал к тебе приставать?

— Не сразу, но я сказала ему, что отец мой тренер по вольной борьбе, а мой школьный товарищ — сержант милиции.

— И Киреев испугался?

— Не знаю, но приставать перестал.

— Понятно, — буркнул я. — Ну, беги домой, а то замерзнешь.

Она потянулась ко мне, будто хотела поцеловать, я сделал вид, что не заметил жеста, а схватил ее ладонь и прощально потряс.

— Беги домой, холодно, — распорядился я.

И она ускакала. Я поплелся домой. Нет, топать обратно на своих двоих я не собирался. Попробую поймать тачку, как только выйду к проезжей части. Однако у судьбы были другие планы. Чтобы сократить путь, я решил пройти через гаражи, но едва углубился в эту малолюдную вечером территорию, как наперерез мне выскочило трое. Я их сразу узнал — Фомка, Сарай и Борзый. Видать они оказались здесь не случайно. Явно за мной следили и пасли, скорее всего, от самой школы. Потому что на этот раз были вооружены. Неужто Симочка навела?.. Ой, как интересно… Хотя, маловероятно. Но хрен его знает.