Флай
Шрифт:
– Отец! – Патрик просиял. – Ты мне словно жизнь спасаешь!
– Может, так оно и есть, - пробормотал профессор. – Но, все же, хочу предложить тебе сначала пройти аналогичную проверку на институтском оборудовании. По её результатам уже можно будет судить, пройдешь ты тест или нет. Мало ли что. Не возражаешь?
– Нет, конечно! Спасибо, отец!
– Ну, договорились. Тогда послезавтра жду тебяв лаборатории медблока, в шестом отсеке. А сегодня – домой!
– Уже лечу! – весело откликнулся Патрик, махнув отцу рукой.
***
В лаборатории ИСИТ два лаборанта завершали последние приготовления к завтрашнему
– Ланс, тебе кофе какой, крепкий? – крикнул он через дверь тому, который остался в лаборатории.
Ответа не последовало. Как раз в этот момент Ланс проверял данные с карточки Елены Вороновой,внося кое-где указанные профессором правки в её характеристики. Он досадливо поморщился, так как был очень занят и не хотел отвечать, поправил наушник, и продолжил негромко диктовать в микрофон необходимые установки.
– Ланс! Ты что, оглох? Тебе какой кофе?
Ланс прикрыл уши ладонями, чтобы не отвлекаться. Осталось совсем немного.
– Да что я тебе, нянька, что ли? – возмутился его товарищ, распахивая дверь и держа в одной руке дозатор с кофе, а в другой чашку.
– В последний раз спрашиваю – крепкий или нет?
– Не-е! – огрызнулся, не выдержав и отвернувшись от экрана, Ланс. В этот миг курсор на экране дрогнул, и, повинуясь голосу, впечатал два символа перед словом «принципиальна». Ланс, не заметив этой ошибки, отключил микрофон, нажал на клавиатуре «ввод», закрыл программу и снял наушники. – Черт с тобой, наливай свой кофе.
Но только они пригубили исходящего ароматным паром напитка, как в лаборантскую стремительно ворвался профессор Д’Орней.
– Бездельничаете? – он окинул неодобрительным взглядом застывших с печеньем в руках лаборантов. – Что с аппаратурой?
– Все готово, профессор! – расплескав кофе, Ланс торопливо поставил чашку на столик и бросился вслед за профессором туда, где стоял радиосканер, больше похожий на пластиковый гроб с проводами, чем на медицинский аппарат. – Мы только что закончили итоговую проверку.
Д’Орней склонился над пультом, и его пухлые пальцы заплясали на клавиатуре.
– Так. Всё. Хорошо.Жду вас обоих завтра не позже восьми. Свободны.
Лаборанты переглянулись, облегченно вздохнули, и, быстренько убрав остатки несостоявшегося перекуса, исчезли.
Профессор остался в лаборатории один. Он провел там всю ночь, то задремывая в кресле, то стряхивая беспокойную дрему и в очередной раз проверяя готовность оборудования. Стоящий в одном из отсеков медицинского блока радиосканер был переоборудован профессором под виртуализатор, и позволял не только подключать человека к программе виртуального мира, но и наблюдать за его состоянием – физическим и эмоциональным. О затеянном профессором эксперименте знали всего несколько подчиненных ему человек, и уж точно не знал никто, кто мог бы запретить его проведение.
Ибо, проходя бесконечные согласования и собирая многочисленные разрешения, Д’Орней мог упустить драгоценное время. А его и так было в обрез.Завтра наступило удивительно быстро, и в половине восьмого прикорнувшего на краю стола профессора разбудили голоса - лаборатория постепенно наполнялась народом. А в девять часов появился Патрик, пребывающий в прекрасном настроении.
– Доброе утро, отец!
– Доброе утро, - вяло улыбнулся профессор, проводя ладонями по лицу.
– У тебя бледный вид, зачем опять ночевал на работе? Мать беспокоилась за тебя.
– Она всегда беспокоится по пустякам. Ну что, приступим?
Патрик кивнул и стал раздеваться. Оставшись в одном белье, он опустился на жесткое ложе, поеживаясь при мысли о возможном отрицательном результате теста. Датчики и сенсоры, закрепляемые лаборантами, облепили его тело, провода разноцветной паутиной опутали вытянувшуюся под прозрачным куполом радиосканера фигуру. На мониторах развернулись окна наблюдения с замершими в ожидании графиками, отражающими ритм сердцебиения, дыхания и прочие данные. Д’Орней подошел и склонился над сыном. Патрик, боясь повернуть голову, скосил глаза на отца и улыбнулся.
– Надеюсь, это ненадолго? У меня сегодня много дел.
Голос сына из прозрачного саркофага прозвучал глухо.
– Нет, - качнул головой профессор, сглотнул и прикоснулся к выпуклой кнопке на панели управления радиосканером. Последнее, что видел Патрик в реальном мире, были глаза его отца.
***
Дверь в квартиру Елены открыл Александр. Ликамбо вошел, и, занимая собой почти всю прихожую, снял куртку. Набросил её на вешалку, пригладил черные волосы, и только тогда удосужился спросить:
– Что случилось?
– Патрик пропал, - мрачно пояснил Александр.
– Как пропал? – оторопел Ликамбо.
Александр пожал плечами, и они прошли в комнату. Там на диванчике, поджав ноги, шмыгая носом и дрожащими пальцами пытаясь выудить из контейнера очередную салфетку, сидела Елена. Пол у диванчика был усеян влажными комочками. При виде Ликамбо из глаз Елены полились утихшие, было, слезы. Метис опустился рядом с ней, вытащил салфетку из футлярчика и приложил к опухшим глазам девушки.
– Алекс, давай объясняй, что происходит.
– Если бы я знал, - Александр дернул верхней губой, над которой в последние два месяца красовалась тоненькая ниточка усов. Смотрелось весьма импозантно. – Последний раз Пат связывался с Еленой шесть дней назад, и после этого – ни одного звонка. Она была и в институте, и на его квартире, побывала в клубе. Его нигде нет. Через три дня предполетное тестирование, а тут такое.
– А родителям звонили?
– Да, я сам связывался. Профессора нет, а мать Патрика не хочет говорить, где он.
– Угу-м. Так.
Ликамбо вытащил еще одну салфетку и подал её Елене. Очередной пропитанный слезами комочек полетел на пол.
– Сдается мне, что Патрик просто не хочет, чтобы его нашли, - подняв брови и криво улыбнувшись,высказал предположение Ликамбо.
– Что значит – не хочет? – утихомиривая рвущиеся наружу слезы, осипшим голосом спросила Елена.
– А то и значит. Возможно, он передумал лететь, и теперь стыдится собственной слабости.
– Не может быть! – в один голос воскликнули Елена и Александр.