Флэшмен на острие удара

Знаете, издалека мы смотрелись внушительно. Когда вся армия построилась, эта поблескивающая аммуницией орда растянулась на добрых четыре или пять миль: от зуавов в своих красных фесках и синих мундирах на пляже до киверов Сорок четвертого, расположившихся где-то на горизонте, на равнине. Вид последних будил во мне недобрые предчувствия, ведь в последний раз я видел их стоящими спина к спине на окровавленном снегу Гандамака, в кольце смертоносных клинков гази, с Сутером, обернувшим знамя полка вокруг талии. Я никогда не видел вблизи этот Сорок четвертый, но воспоминание об умирающей среди льдов афганской армии заставило меня вздрогнуть.

Мне была оказана честь, если так выразиться, объявить о начале марша. Раглан отправил нас с Вилли сначала в арьергард, а затем в авангард строя с приказом выступать. На самом деле второе распоряжение я перепоручил одному Вилли, ибо авангардом командовал не кто иной, как Кардиган, а у меня сил не было смотреть на эту свинью. Мы скакали вдоль строя, и живописные картины до сих пор стоят у меня перед глазами: французские маркитанточки, перекидывающиеся шуточками, сидя на передках орудий, строгие алые шеренги гвардии, бородатые лица французов, выглядывающие из под кепи, Боске [39] , свесивший пузо со слишком мелкой для его туши лошади, напевный говор гайлендеров [40] в темно-зеленых пледах, мрачные мундиры Легкой дивизии. Раскрасневшиеся от жары физиономии бывших деревенских парней, запах пота, масла и саржи, скрип седел и позвякивание удил, блеск копий – это позиции Семнадцатого.

39

Пьер Франсуа Жозеф Боске (1810–1861) – генерал, командир французской дивизии.

40

Гайлендеры (хайлендеры) – шотландские горцы, здесь имеются в виду сформированные из них воинские части английской армии.

– Наш полк, Гарри! Как великолепно он выглядит! Какие бравые парни! – кричит Вилли.

Билли Рассел свешивается со своего мула и окрикивает меня:

– Эй, Флэш! Выступаем мы наконец?

Я поворачиваю к нему, а Вилли галопом мчится вперед, где вишневые с синим линии обозначают Одиннадцатый полк – авангард армии.

– Раньше мне никогда не приходилось наблюдать наших друзей так близко, – говорит Билли. – Глянь-ка туда. – Повернувшись туда, куда указывал его палец, я заметил на гребне холма, за нашим левым флангом, как раз напротив солнца, фигурки всадников. С расстояния они казались пигмеями, вооруженными ветками вместо пик.

– Казаки, – поясняет Билли.

Нам, конечно, приходилось видеть их раньше, наблюдающими за нашей высадкой. «Да, видать, вы не гази, ребята, – подумалось мне тогда, – не то спихнули бы всю нашу армию обратно в море еще до того, как она толком не выбралась на берег». Когда горны пропели марш и вся великая армия под оркестр, наяривающий «Гэриоуэн» [41] , от громких звуков которого кони Семнадцатого зафыркали и забили копытом, двинулась вперед под испепеляющим солнцем, я заметил, к своему ужасу, что Вилли, передав приказ, едет вовсе не ко мне, а быстрым галопом направляется к левому флангу.

41

«Гэрриоуэн» – старинная ирландская песня, ставшая в годы Наполеоновских войн боевым кавалерийским маршем британской армии.

Я тут же пришпорил коня, пытаясь догнать его, но он был легок и на быстрой лошади, так что мне удалось поравняться с ним уже в добрых трехстах ярдах за левым флангом. Принц продолжал скакать, не сводя глаз с той гряды – она выглядела уже не столь далекой. Я заорал на него, он повернулся и вытянул руку:

– Гарри, смотри – противник!

– Маленький тупица, ты куда собрался?! – ору я. – Головы лишиться хочешь?

– Они же далеко, – говорит он, смеясь.

Далеко-то далеко, но не настолько, чтобы не различить бело-голубые ленты на пиках и лохматые меховые шапки. Казаки неподвижно смотрели на нас в ответ, и, вопреки жаре, я ощутил, как холодный пот струится у меня по спине. Вот они, знаменитые дикари Тартарии [42] . Смотрят, ждут, и одному Богу известно, сколько их там – может, целая орда поджидает, когда наша бравая маленькая армия оторвется от берега этого гостеприимного моря. Я схватил лошадь Вилли под уздцы.

42

Тартария – архаическое название так называемой Великой степи – обширных территорий в северной части Азии, включенных позднее в состав России. Флэшмен обобщает под именем «дикарей Тартарии» все степные народы Российской империи.

– Поедем отсюда, парень, – говорю. – И никогда больше не делай так без моего разрешения, понял?

– Но это же совсем безопасно. Никто из них не движется, и похоже, не собирается даже. Какая скука! Ах, вот будь сейчас Средневековье, кто-нибудь из казаков спустился бы с горы и вызвал нас, и мы бы сразились на глазах у всей армии!

Вот так он и сидел в седле, сверкая глазами, то и дело хватаясь за эфес сабли с мечтой о битве! Хорошенькая перспектива для меня, не правда ли? Прежде чем я успел осадить его, из-за гребня донесся грохот орудийных выстрелов и засвистели ядра; небольшой отряд гусар в вишневых лосинах помчался с саблями наголо к холму. Слышались крики, приказания, и по направлению к нам с грохотом ринулось подразделение конной артиллерии. Пока артиллеристы снимали орудия с передков и разворачивали пушки, готовясь открыть ответный огонь, я скомандовал Вилли возвращаться обратно к армии.

Он хотел остаться, но я отмел возражения.

– Кавалеристы гибнут иногда, – говорю, – но не сидя вот так да пялясь с открытым ртом, словно в потайную щелочку в борделе. – Сказать по правде, звук этих проклятых орудий заставил мои кишки заворочаться, как в старые добрые времена. – Давай-ка в галоп!

– Ну ладно, – говорит он. – Но тебе не стоит так нянчиться со мной: я же вовсе не замышлял ничего такого. – Видя мою реакцию, Вилли разражается взрывом хохота. – Ей-богу, каким же ты стал осмотрительным, Гарри – скоро превратишься в доктора Винтера!

Хотел бы я в эту минуту оказаться там, где находится доктор Винтер, чем бы ни занимался этот старый сукин сын. Эти слова приходили мне на ум завтра и послезавтра, и в другие дни, пока армия медленно ползла вдоль побережья, задыхаясь от жары днем и зябко подтягиваясь к кострам ночью, и вот наконец мы достигли пологого склона, спускающегося к реке с красными, изрезанными промоинами и оврагами берегами. Всего лишь обычная русская речка, только название ее вы сейчас можете найти на любом приходском кладбище в Англии, на старинных каменных плитах соборов, на памятных металлических значках или табличках у заводов: Альма.

Осмелюсь предположить, вам приходилось видеть роскошные картины маслом: идеально ровные линии гвардейцев и гайлендеров в развернутом строю идут к русским батареям на холме; тут и там, рядом со своим кивером, валяется какой-нибудь малый с задумчивым взглядом; вдалеке расплываются серебристые облачка порохового дыма, знамена впереди, парни в треуголках размахивают шпагами. Не стану утверждать: может, кто-то и запомнил сражение при Альме именно таким, но только не Флэши. А мне пришлось побывать в самой его гуще, кстати, поскольку некоторым командирам не хватило ума сообразить, что долг генерала – оставаться в тылу, управляя вверенными ему частями.

С самого начала это обернулось жутким сумасшествием, и жуткой бойней к тому же. Возможно, вам известно, что русские – силами в сорок тысяч – засели за оврагами к югу от Альмы, расположив артиллерийские позиции на обращенном к реке склоне, а наши парни, имея лягушатников на правом фланге, должны были переправиться через реку и подняться на склон в надежде выбить московитов оттуда. Знай Меньшиков свое дело или не хвати нашим войскам слепой отваги, вся наша армия полегла бы там тогда. Но поскольку русачи дрались так же плохо и тупо, как почти всегда это делают, да еще по чистому везению со стороны Раглана и дурацкой храбрости наших ребят, дело повернулось совсем по-другому.

Подробные отчеты об этом побоище вы можете найти в любом труде по военной истории, если захотите, но можете поверить мне на слово, что эту битву для удобства лучше разделить на четыре этапа. Первый: Флэши наблюдает за артиллерийской подготовкой со своего поста в штабе Раглана, утешая себя мыслью, что между ним и противником находится двадцать тысяч других парней. Второй: Флэши занимается тем, что в течение некоторого времени (показавшегося ему вечностью) скачет во весь дух вдоль строя французских батальонов на правом фланге, держась от пуль сколь возможно дальше, и выясняет, по поручению лорда Раглана, какого черта лягушатники до сих пор не выбили русских с их позиций у самого морского берега? Третий: Флэши вовлечен в бой вместе с лордом Рагланом. Четвертый: Флэши пожинает плоды союзнической победы, оказавшиеся довольно горькими.