Флейта Аарона. Рассказы

Старик и Аарон пристально взглянули друг на друга.

— Явление природы?

— Явление природы.

— А не то, что вы полюбили какую-нибудь другую женщину?

— Упаси меня Бог!..

— Вы просто разлюбили?

— Даже не то. Попросту — я бежал.

— От чего?

— От всего вместе.

— Но главным образом от женщины?

— О да, это несомненно!

— И вы не могли бы вернуться?

Аарон покачал головой.

— И все же не можете указать причин?

— Тут не было причин, которые бы что-нибудь объяснили. Дело было вовсе не в причинах. Дело было в ней, во мне и в том, что должно было случиться. Какие причины заставляют ребенка появиться на свет из утробы матери, невзирая на страдания и муки обоих? Я не знаю.

— Но ведь это — естественный процесс.

— И это — тоже естественный процесс.

— Нет, — вмешался майор, — это неверно: рождение — явление всеобщее, а ваш случай специфичен и индивидуален.

— Индивидуален он или нет, — он случился. Я даже не переставал ее любить, насколько могу в этом разобраться. Я покинул ее так, как покину землю, когда умру — только потому, что это неизбежно.

— Знаете, что я думаю, мистер Сиссон, — сказала леди Фрэнкс. — Я думаю, что вы находитесь в болезненном состоянии духа, так же, как мистер Лилли. И вы должны быть очень осторожны, иначе с вами случится большое несчастье.

— Пусть, — сказал Аарон.

— И случится, помяните мое слово — случится.

— Вы как будто почти желаете этого, в виде достойной кары мне, — улыбнулся Аарон.

— О, нет. Я была бы очень огорчена. Но я чувствую, что, если только вы не будете очень осторожны, — случится несчастье.

— Вы меня пугаете, миледи.

— Я хотела бы вас напугать настолько, чтобы вы смиренно вернулись к вашей жене и детям.

— О, для этого я действительно должен быть сильно напуган!

— Ах, вы совершенно бессердечны. Это меня сердит. — И она с раздражением отвернулась от него.

— Ну, что ж, ну, что ж! Жизнь идет! Молодые люди — совсем новая вещь для меня, — сказал сэр Уильям, качая головой. — Так, так! Ну, а что вы скажете о виски с содовой, полковник? Не попробовать ли нам его?

— С наслаждением, сэр Уильям, — сказал полковник, вскакивая.

Аарон сидел и думал. Он знал, что нравится сэру Уильяму и не нравится его жене. В один прекрасный день, может быть, придется обратиться за помощью к сэру Уильяму, — на этот случай лучше уж предварительно умилостивить миледи.

Вызвав на своем лице тонкую, чуть насмешливую улыбку и пустив в ход все свое обаяние, он обратился к хозяйке дома:

— Вы ничего бы не возразили, леди Фрэнкс, если бы я рассказал вам какие-нибудь гадости про мою жену и предъявил ей целую кучу обвинений. Вас сердит именно то, что я сознаю, что в нашем расхождении она виновата ничуть не более, чем я. Что поделаешь! Я хочу быть правдивым.

— Да, да. Я осуждаю в основном вашу точку зрения. Она кажется мне холодной, недостойной мужчины и бесчеловечной. В моей жизни я, слава Богу, встретилась с мужчиной другого склада.

— Нельзя, чтобы все мы были одинаковы, не правда ли? И если я при вас не позволю себе плакать, то это еще не значит, что я никогда не переживал тяжелых минут. В моей жизни таких минут было много, ах, как много.

— Почему же вы так неправильно, так чудовищно неправильно поступаете?

— Вероятно, во мне есть определенный заряд, который должен разрядиться. После этого я, может быть, и переменюсь.

— Лучшее, что вы можете сделать, это — сейчас же вернуться в Англию к жене.

— А не лучше ли сначала справиться, захочет ли она меня принять? — сказал он с горечью.

— Да, пожалуй, вам следует это сделать, — и леди Фрэнкс почувствовала высокое удовлетворение от того, что ей удалось довести до конца дело исправления Аарона и, кроме того, вернуть женщине ее царственное место. — Лучше не слишком торопиться.

— Вы уезжаете завтра, мистер Сиссон? — спросила она немного спустя.

— Нельзя ли мне остаться до утра понедельника? — попросил Аарон. Разговор происходил в субботу вечером.

— Разумеется. Вам принесут утренний завтрак в вашу комнату, — у нас так заведено. В котором часу вам удобно? Ничего не имеете против половины девятого?

— Очень вам благодарен.

— Итак, в половине девятого лакей принесет вам кофе. Покойной ночи.

Очутившись опять в своей голубой шелковой спальне, Аарон остановился посреди комнаты и не смог удержать гримасы отвращения. Увещания леди Фрэнкс действовали на него, как скрежет ножа по тарелке. Он высунулся в окно. Сквозь густые деревья ему были видны там, внизу, городские огни. Италия! В воздухе веяло холодом. Он вернулся в свою уютную и теплую постель.

Аарон еще спал, когда бесшумно вошел лакей с подносом; было уже утро. Аарон проснулся и сел на кровати. Лакей был приветлив и услужлив. Он пожелал Аарону по-итальянски доброго утра, затем ловко придвинул к кровати столик и выставил на нем поджаренный хлеб, кофе, вареные яйца и мед. Все это было сервировано на тончайшем фарфоре и серебре.

Для яиц была подана забавная серебряная рюмка, мед лежал в хрупком сосуде из золотистого граненого стекла. Аарон ощутил очарование дорогих и изысканных вещей и тут же почувствовал презрение к себе за это. В нем боролись два инстинкта: один — привлекавший его к этим красивым хрупким вещам, другой — подсказывавший ему дикое желание выбросить в окно этот изящный маленький столик со всей его очаровательной сервировкой.

Затем Аарон принял ванну. Тем временем слуга принес его вычищенное платье. Он оделся и спустился вниз. В галерее никого не было: большая приемная, с желтыми мраморными колоннами, позолоченными арками и огромным сине-красным ковром, тоже была пуста. Он остановился перед большой входной стеклянной дверью. На лестнице снаружи стояли кадки с какими-то красными цветами, а на площадке — чудесные хризантемы. Дальше, в парке, желтые листья бесшумно падали на зеленую траву и чистые дорожки. Всюду было пусто и тихо. Аарону хотелось взять свое пальто и шляпу и выйти, но он не знал, где их найти.

Таким образом, он прошел несколько комнат и, наконец, в одной из гостиных наткнулся на пять или шесть лакеев. Он обернулся и, улыбаясь, спросил свою шляпу, указывая на голову. Они мгновенно поняли, что ему было нужно, и один из них проводил его вниз, в приемную и указал шкаф, в котором висели пальто, шляпы и трости. Аарон нашел свои вещи, и, пока он одевался, лакей продолжал что-то приветливо и непонятно говорить ему. Затем он открыл боковую дверь, и Аарон вышел прямо в сад.

XIII «Wie es ihnen gef"allt» [2]

Свежий утренний воздух чудесно бодрит после ночи, проведенной в доме с центральным отоплением. Аарон всей грудью ощутил это, выйдя на открытую лестницу, широкие ступени которой вели к верхнему саду, расположенному на горе.

Парк при доме сэра Уильяма был ничем не примечателен и носил явные следы запустения во время войны. Аарон быстро поднялся на верхнюю террасу и подошел к границе владений сэра Уильяма, огражденных живою изгородью из колючих кустов. Найдя в ней лазейку, он вышел на соседний участок, занятый чьим-то запущенным виноградником. Очевидно, владелец, вернувшись с войны, задумал восстановить свое хозяйство, потому что в одном конце виден был свежеперекопанный кусок виноградника.

2

«Как вам угодно»