Флейта и Ветер

– Дурак. Тебя не трогают, так какого же хрена ты лезешь в пекло? Ты мусор для нас, бросовый материал. Пустышка.

– Знаю. Но есть один человечек, на которого вы виды имеете. Отдайте, и я вас оставлю в покое.

– Ну, с этим ты перебьешься. Отвали, а то закопаем, как этого. – Алексей Васильевич мотнул головой в сторону могилы. – Ты же не сможешь тут жить!

– А… Так это вы его? Предполагал, предполагал… Думаешь, я мало бумаг перерыл? Думаешь я не знаю, что такое аритмизатор Семецкого? Сволочи вы все, тюремщики хреновы. А ведь он хотел просто поменять нас с вами местами. Не убивать, заметь тварюка, а сделать так, чтобы хорошо было всем.

– Это он так думал. Вы все, люди, считаете себя венцами творения и единственными, имеющими право на жизнь. Но мы пришли на эту Землю раньше вас и можем распоряжаться ею по праву первого. И по праву сильного, в конце концов. Ты ошибся, щенок, нам не миллиард лет, а почти два. Мы видели, как весь ваш вид срался в пеленки. Да какой там вид… Мы видели, как первая теплокровная тварь вскормила молоком вылупившихся из яйца детенышей… Уйди с дороги! Это наш мир.

– Наш тоже. Та теплокровная тварь, о которой ты говорил, была моим предком. Она родилась и расплодилась в том мире, из которого вы нас вышвырнули за шкирку.

Дождь пошел гуще, пистолетная рукоять вытягивала из пальцев остатки тепла.

– До чего же вы тупые… – Алексей Васильевич безнадежно махнул рукой. – Мы не можем жить в одном мире с вами, даже если очень захотим. Пока людей было мало, вы нам не мешали и мы вас не трогали. Но когда вас много, ваша вонючая аура убивает наших детей. Ты знаешь это? Нет? Что бы ты сделал, если бы кто-то убил твоего ребенка? Пристрелил бы, небось? Или антибиотиками, как микробов. Да? Но мы ведь не стали этого делать. Мы просто создали другой мир и выселили вас туда. Это не гуманно? Правда тогда вы были настолько тупы, что не смогли удержаться в искусственной реальности. Одни верили в одно, другие в другое, каждое племя говорило на своем языке, каждый придумывал себе разных чудовищ. У вас не было единого ритма и вы сами себе не смогли создать единую реальность. Она рассыпалась, забросив одних обратно в родной мир, а других черт знает куда.

– Это ты про атлантов и лемуров? – усмехнулся Дворжек.

– Плевать мне, как они называются.

– Так вот в чем корни легенды изгнания из Эдема… – он задумчиво качнул стволом пистолета. – Ладно. Но потом вы нас вышвырнули снова.

– А чего ты хотел? Вы же плодитесь, как крысы. Но на этот раз вы сами построили себе такой ритмизатор, который все ваше поганое племя удержит в искусственной реальности еще тысячу лет.

– О. Дошли до сути. – довольно кивнул Дворжек. – Сейчас ты мне расскажешь, чем этот ритмизатор является, как его сломать и что за этим последует. Если нет, то тебе будет все равно, верну я человечество на положенное ему место или нет.

Порыв ветра качнул ветви особенно сильно и в луче пробившегося солнца замерцали мелкие капли.

– Стрелять собрался? – грустно вздохнул командир. – Жаль. Но герои есть не только среди вас. Ничего я тебе не скажу, хотя если не станешь стрелять, я тебя не трону. Даю слово.

– Ладно, померяемся геройством. Насколько я понял, у вас тоже есть что-то вроде самок. Только они лишены разума.

– Где ты накопал столько информации?

– Мне всю жизнь везло с учителями. – серьезно ответил Дворжек. – Так вот, у наших женщин, в отличии от ваших, разум есть. Мы не покупаем их в магазине, как мебель и не разводим, как комнатные цветы. Они нас любят, мы любим их, а одну я люблю настолько сильно, что готов разорвать все ваше стадо. Тебе, тварь, этой мотивации не понять, я знаю. Но если вы не вернете мне Инну, я сдохну еще раз десять, потом воскресну и все равно перебью ваш гадючник. Жалеть, в отличии от инженера Семецкого, не стану.

Он переложил пистолет в левую руку, а правую спрятал в карман – отогреться.

– Чертежи аритмизатора я не нашел, врать не буду, но я читал дневники иженера – с ними вы лоханулись. Раз ему удалось сорвать ваш ритм хотя бы локально, я этот фокус повторю, и твое геройство пропадет понапрасну. Зато сейчас у тебя есть шанс спасти сородичей, рассказав мне, как провернуть дело безопасно для вас. Семецкий ведь открыл такой способ, я знаю, но вы его именно за это и грохнули беспощадно. И прибор…

Дворжек замер и широко раскрыл глаза.

– Блин! Как же я раньше не понял! Ну и тупой… – он сокрушенно покачал головой. – А я думал, это просто дырка в вашей системе, мертвая зона. Фиг там! Аритмизатор зарыт вместе с хозяином, да?

Алексей Васильевич мстительно рассмеялся.

– А чего ты хотел, щенок? Думал в сказку попал? Знаешь, как подох твой инженеришка? Кулибин, хренов… Локальный сбой ритма, это не шуточки! Ты и представить себе не можешь, что происходит, когда растворяется искусственная реальность. Это тебе не лептонный резак! Мир становится настоящим, а вся эта требуха, – он театрально раскинул руки – Превращается в ничто, даже не в псевдомассу, а в одни лишь воспоминания. Он хотел подарить человечеству настоящий мир. Браво! Какой героизм! Он стоял со своей машинкой в руках, как раз на месте исчезнувшей стены, когда мы вернули все на место. Так что его ученикам пришлось вырезать тело вместе с камнем, чтоб по вашим дурацким обычаям предать земле. Хоронили закрытый гроб с кирпичами. Приборчик, правда, работает до сих пор, но мощности хватает только на то, чтоб такой придурок как ты, мог бросать монетку и млеть от эйфории открытия.

Дворжек снова переложил пистолет в отогревшуюся правую руку.

– Значит аритмизатор не имел электрических цепей. – спокойно заключил он. – И был прост, как консервная банка. Спасибо и на этом. Учеников вы тоже угробили?

– Не твоего ума дело. – хмуро буркнул Алексей Васильевич.

– Инну вернете? – устало спросил Дворжек. – Меня утомило тут мокнуть.

– Перебьешься. Эта девочка годится на большее, чем быть инкубатором для человеческого зародыша. Она может носить в себе настоящий разум, причем на порядок выше, чем мой. Тебе мало других теток? До чего же не далеко вы ушли от животных…

– Иди ты… – презрительно сощурился Дворжек и дважды выстрелил командиру в голову.

Тело Алексея Васильевича снопом рухнуло прямо на клумбу, под которой покоился прах инженера Семецкого. Дворжек с удивлением увидел, как стебли цветов вокруг головы командира покрыла мгновенная изморось – точно их полили жидким азотом.

– Вот так штука! – воскликнул Дворжек, достал тяжелый охотничий нож, присел у мертвого тела, аккуратно отрезал от него кисть правой руки и упаковал в пакетик. Дворжек кинул последний взгляд на тело командира, – неподвижная голова покойно смотрела в сумеречное небо, – и пошел к машине. Надо было обязательно вернуться на базу к вечернему «хлопу».

Дворжек приехал без десяти девять – времени в обрез. Спустился по лестнице, открыл лептонную дверь и прямиком направился в кабинет командира.

– А шеф где? – раздался за спиной голос Юрика.

– Я его на Ваське оставил. – решил не врать Дворжек.

– Ну блин, сейчас ты тоже свалишь, и мне опять сидеть одному.

– А остальные где?

– На гульках. – зло вздохнул Юрик. – Давай с тобой по сетке в «Qake» погоняем?

– Идет. Только мне надо выполнить одно поручение. Десять минут, и я в твоем распоряжении.

– Клево. – Юрик шмыгнул носом. – А то этот дождь уже заколебал.

– Высморкайся, иначе гайморит начнется.

– Ну. Только ты не слиняй.

– Слово даю.

Юрик вяло потопал в ванную. Дворжек подошел вплотную к двери и коротким ударом ладони вышиб замок – обломки язычка глухо осыпались на пол.

Пулемет как всегда стоял в углу за шкафом, и как всегда без лептонной насадки. Сначала Дворжек удивлялся, зачем держать на секретном уровне оружие против живых, но потом потихоньку начал догадываться. Окончательно догадка подтвердилась только сегодня – до самого кладбища Дворжек не был уверен, что ячейкой командовал враг.