Флейта и Ветер

Дворжек выпустил клуб дыма, присел на край стола и разорвал коричневую обертку. Бумага гласила:

"Агенту Сергею Дворжеку.

Только для Ваших глаз.

После прочтения уничтожить.

Выражаю благодарность за четкое выполнение инструкции 0043. Ожидайте прибытия Группы Критического Вмешательства и окажите им всю необходимую поддержку. Для отправки Вами подтверждения приема, узел связи будет активирован в 21 час. 20 мин."

Дворжек сощурился от дыма и посмотрел на часы. Пятнадцать минут десятого. Так… Надо успеть подготовить следующее донесение. Посылочку. И подстраховаться. Мацудайра-сан любил поучать, что если ты додумался до чего-то, будь готов, что и противник додумается.

Пулемет вещь хорошая, но тяжеловат и неуклюж для боя в замкнутых помещениях, поэтому Дворжек не задумываясь взял из стального шкафа старый проверенный АКМ, скотчем смотал шесть рожков в пары и повесил боезапас на пояс. Затем попрыгал, равномерно распеределяя вес. Пепел с сигары серым комочком упал на пол.

Дворжек сжал зубами окурок, а еще три сигары сунул во внутренний карман – на всякий случай. Пыхнул дымом, подогнал по плечу ремень автомата и принялся ввинчивать запалы в гранаты. Драться так драться, чего уж там.

Через две минуты он был похож на рождественскую елку в квартире свихнувшегося ветерана вьетнамской войны. Для эффекта можно было намазать рожу, но рассчитывать на пугливость противников – последнее дело.

Часы показали восемнадцать минут десятого.

Невысокая оперативность у легендарной ГКВ, невысокая. Не подпортили бы они своей медлительностью всю операцию.

Фассадная камера изобразила на экране компьютера подъехавший «Мерседес»-внедорожник, и пятеро крепких бритоголовых хлопцев вылезли на асфальт, придерживая полы плащей. У одного под одеждой выпирала рукоять помпового ружья, а другой открыто тащил ранцевый распылитель эктоплазменной кислоты. Из такого можно уделать любого демона в любом состоянии, да и человека тоже, если понадобится. Огнемет по сравнению с ним – игрушка.

Дворжек пожевал сигару, взял одну из гранат и, выдернув кольцо, приклеил скотчем к запертому проему, так чтобы чека упиралась в стену. Потом подумал и подвесил еще одну – для надежности. Наверняка ведь у ГКВ есть коды, отпирающие все двери в ячейках. А входить без стука – плохо и некультурно. Наказывать надо за это.

До назначенного времени можно успеть подготовить еще один скромный подарочек. Дворжек открыл бар, отбил донышко у бутылки с водкой и, вытряхнув последние капли содержимого, вложил внутрь гранату без кольца. Улыбнулся и оставил на самом краю стола. Если начнется суматоха, кто-нибудь наверняка столкнет ее на пол.

Все. Время – ноль.

Дворжек взобрался на стол и сел в центр пентаграммы на корточки.

Хлоп!

В глазах на секунду померкло, но уже через миг снова возник свет, звук, а главное гравитация. Едва ощутив снова поверхность стола под подошвами, Дворжек кувыркнулся в сторону и нажал спуск автомата. Очередь рявкнула очень сурово, выдавая замкнутость помещения, но глазами еще ничего видно не было, поэтому он катнулся в сторону и на всякий случай прикрылся огнем. Навешанное снаряжение беспощадно впивалось в ребра.

Наконец стало видно.

Пороховой дым тонко струился над столом связи, а два безоружных хлопца в белых халатах страшновато корчились на полу в лужицах собственной крови. Один был даже в сознании, но пуля явно перешибла ему позвоночник – лежал молча, дергал руками, а из глаз катились крупные слезы.

Дворжек вздохнул и поднялся на ноги. Жалко парней, явно нанятые. Бесплотный, перед смертью чужого тела, плакать не станет.

Он добил обоих ножом и осмотрел помещение. Обычный стол связи, но кроме стандартной пентаграммы рядом стоял пульт управления – кнопка и ручка с пятью делениями. Наверняка по количеству ячеек. Сейчас ручка стояла на третьем делении – экстренная дорожка домой, если что.

Надо же – страшнейшая тайна Института. Штаб. Дворжек толкнул дверь, и держа автомат наготове, шагнул в коридор. Странно, будто выстрелов никто и не слышал. Настраивался на теплую встречу, на пальбу и метание гранат, а тут – два студика в белых халатах. Обидно прямо, честное слово.

Коридор убегал куда-то вниз, закручиваясь, будто панцирь улитки. Очень неудобное место – хоть гранаты кидай впереди себя. Деревянная дверь появилась перед лицом действительно неожиданно.

– Черт… – ругнулся Дворжек, и закурил сигару.

Возле двери безмолвными сторожами сидели бронзовые собаки, высунув между зубами блестящие языки.

Он дал очередь через дверь и пнул ногой пробитое дерево. Дым еще струился в проходе, когда он запрыгнул в распахнутую дверь и замер на корточках. Огляделся.

– Похоже, встречи не будет. – меняя рожок сказал Дворжек.

Кругом, от пола до потолка, ветвился сплошной лес стеклянных трубок с синей жидкостью. Воздух свежий, но без намека на сквозняк. явно подземное сооружение.

Он снял с плеча автомат и прошелся прикладом по трубкам, пока синяя жидкость не брызнула во все стороны.

– Будем надеяться, что это часть ритмизатора. – уныло вздохнул Дворжек и побрел дальше.

Стало скучно.

Он вышел в огромный зал, заставленный аквариумами с самыми разными рыбами. Были даже акулы.

– Ну и бред.

В рыб стрелять было жалко и Дворжек двинулся дальше с нарастающим чувством дежа-вю. Будто он уже когда-то бродил с автоматом по такому же безлюдному коридору, ожидая нападения с любой стороны.

Через секунду дошло.

– Ага… Все таки «Quake»… Ладно, я же Юрику обещал поиграть.

Пройдя до середины зала, Дворжек понял, что зря тратит время. А еще через секунду понял – попал.

В собственном логове бесплотным тела не нужны, так кого же он ожидал здесь увидеть, кого собирался допрашивать? Они сейчас смотрят на него и смеются, а он даже эфирный детектор не взял.

Дворжек достал пистолет и наугад выстрелил три раза лептонными пулями. Ни какой реакции.

Ловушка. Они просчитали все на десять ходов вперед, а он попался, как сопливый пацан. Ну обидно же, черт возьми!

Уныние накатывало все сильней и сильней, начало захлестывать волнами – темными, липкими, а когда Дворжек понял, что на него давят извне, было уже слишком поздно.

Он безразлично смотрел, как к нему подходят отупевшие от обработки зэки в полосатых робах, чувствовал, как берут его под руки и отбирают автомат. Ведут куда-то, а потом навалилась полная темнота, бездвижность, беспамятство и безмыслие.

Темнота была плотной, осязаемой и тяжелой. Дворжек устал от нее. Сколько же все-таки времени он так пролежал? И что его держит? Скорее всего бессилие. Но он знал, с этим можно бороться. Человек вообще может сделать все, что захочет, только у него отняли эту возможность. Люди даже не помнят, что она у них когда-то была. Ничего. Можно напомнить.