Флориан Бэйтс и пропавший виолончелист

– Симпатичное поле, да? – спросил я.

– Обалденное, – отозвалась она, не отрывая от него глаз. – Я на нем один раз играла. Это специальная смесь переработанного пластика, под ногами оно как свежеподстриженная трава. Даже посреди зимы. Когда идешь в атаку, оно твердое, но, если свалишься, колени о него не обдерешь. Можно сказать, оно идеально.

Окинув ее тяжелым взглядом, я поинтересовался:

– Так мне уже стоит начать волноваться по поводу твоего перевода в эту школу?

– Никогда, – уверенно заявила она. – Я – Викинг школы Дил, а в старших классах стану Тигром Уилсона. Как и ты.

– Уверена? Ты могла бы примкнуть к Королеве Виктории и войти в круг чатэмской знати.

– Ты же знаешь мои принципы, – сказала Маргарет. – Верность превыше статуса.

Я рассмеялся. Отчасти потому, что это прозвучало забавно, а отчасти потому, что это было правдой. Таких вещей Виктории не понять. В ее мире то, что дороже, – по умолчанию лучше, а ценность людей определяется тем, что они способны для нее сделать. Но Маргарет – совсем иной человек. Ее верность нерушима. Поэтому-то мне стало так плохо, когда на парковку зарулила пожарная машина.

– Смотри-ка! – Увидев номер на борту, Маргарет пришла в возбуждение: – Четвертая часть!

Верность Маргарет распространялась на всю службу пожарной охраны округа Колумбия, и в особенности на пожарную часть номер четыре. Младенцем ее подбросили в эту часть, и шестеро дежурных пожарных всю ночь присматривали за ней. Она думала о них как об отсутствовавших долгое время дядюшках. И, хотя теперь в части оставался служить только один из тех шестерых, когда бы Маргарет ни видела их машину – да и любую другую пожарную машину, – в ней просыпались родственные чувства.

А еще – ощущение пустоты.

– Как только закончим с этим делом, будем искать дальше, – сказала она. – Нельзя сдаваться.

– Конечно, – выдавил я, пытаясь улыбнуться. – Само собой.

Именно поэтому я так ужасно себя чувствовал. Она хотела продолжать поиски своих настоящих родителей. И я никогда не смог бы ей рассказать, что уже нашел их. По крайней мере – отца. Он оказался крупным преступником, известным под кличкой Ник Нож. Ему пришлось оставить Маргарет, чтобы оградить ее от такой жизни, и, когда мы с ним столкнулись лицом к лицу, он предупредил: если его дочь узнает правду – она окажется в опасности.

Так что теперь я ощущал себя не верным другом, а заговорщиком.

– Где-то там живет Том Мансон, – сказала она. – Я знаю, мы его отыщем.

Том Мансон был одним из тех шестерых, и на его след нам выйти не удалось. А еще это именно он открыл дверь человеку, который принес младенца. Маргарет казалось, что, если мы его найдем, она получит какие-то ответы.

– Разумеется, отыщем, – заверил я, стараясь, чтобы эти слова прозвучали так, словно я в них верю.

Маргарет улыбнулась, а я почувствовал себя худшим другом в мире. В неуютной тишине я пытался сообразить, что бы еще сказать, – и тут мы увидели черный «универсал» с наглухо затемненными стеклами – он катил по подъездной дорожке в другую от поля сторону. Машина, явно правительственная, очень спешила покинуть кампус.

– Ты только погляди, – заметила Маргарет, когда «универсал» миновал пост охраны и вырулил на улицу. – Как думаешь, это Секретная служба повезла твою девчонку куда-то?

– Прежде всего, она не моя девчонка, – заметил я. – И вряд ли это она. Люси сказала, что мы встретимся перед алгеброй. Зачем было договариваться, если она собиралась уезжать?

– Может, она этого не планировала, – сказала Маргарет. – Может, это чрезвычайная ситуация. Прибавим ее к цветным полоскам в шкафчике и грязи на стенде для трофеев.

– Небогатый урожай зацепок, – признал я.

– А пожарная тревога? – спросила она, поворачиваясь к школе. – По-твоему, работа Локи?

– Локи или… Тэннера.

– Это еще почему? – Маргарет покосилась на меня.

– Он жутко разволновался из-за этого теста по алгебре на следующем уроке.

– Ты серьезно думаешь, что он врубил тревогу только для того, чтобы съехать с тестирования?

– Это не кажется мне чем-то невероятным, – заявил я. – Но, признаю, я могу быть необъективен по причине тотальной неприязни к задирам.

Маргарет помолчала с минутку, прежде чем заметить:

– Знаешь, мне так хотелось вскочить из-за стола и поставить его на место.

– Знаю, – отозвался я. – И ценю. Но ты не можешь все время меня спасать.

– Верно. Только если ты хочешь стоять за себя сам – тебе реально надо стоять за себя. Не позволяй парням вроде него садиться тебе на голову. Ты же Флориан Бэйтс, секретный консультант ФБР, – это в разы круче, чем все, чего он за целую жизнь достиг.

– Ага, но, как ты сама сказала, это секрет, – ответил я. – Так что об этом никто не знает.

– Я знаю, – возразила она. – И, что еще важнее, ты сам знаешь. А на всех остальных плевать.

Наверное, Маргарет и вправду казалось, что ничего особенного тут нет, но лично у меня с задирами всегда были трудности. Думаю, оттого, что на базовом уровне я их не понимаю. Зацепки, которые я замечал, и тайны, которые решал, заставляли выстраивать логические цепочки. Но в поведении людей, которые грубят другим просто потому, что могут себе это позволить, я ничего логичного не вижу.

Из рации стоящего неподалеку замдиректора послышались голоса, и мы стали пробираться сквозь группки учеников, чтобы разобрать, что говорят.

– Мы уже знаем, где именно она сработала? – спросил голос, похожий на директора Патни.

– В Центре исполнительских искусств, – ответили ему. – Задний коридор.

Маргарет глянула на меня и прошептала:

– Это не туда пошла Люси?

– Кафетерий там тоже близко, так что туда и Тэннеру было легко попасть.

Минуту спустя мы увидели Патни, идущего в сторону Кеннеди-центра в компании одного из пожарников. Недолгое время спустя сирена наконец замолчала и по рации передали, что все чисто.

Когда мы возвращались в школьное здание, Маргарет сказала:

– Тебе не понравится, но у меня появилась теория.

– Какая?

– Локи – это Люси.

Я посмотрел на нее искоса:

– Я догадался, что ты именно это хочешь сказать. Какова твоя логика?

– ТЕМЕ, – ответила Маргарет. – Посмотри на мелочи. Сервер хакнул кто-то из оркестра. Она – из оркестра. Пожарную тревогу врубили из Центра исполнительских искусств. Она была там.

– Этого маловато.

– Просто теория, но ты подумай. Сорок пять минут тому назад она сказала, что перед алгеброй встретится с тобой у кафетерия. А сама в спешке покинула кампус. Что случилось в промежутке между этими событиями? Чрезвычайное происшествие с виолончелью? Нет. Пожарная тревога – вот что случилось. А что сказал Маркус про главный приоритет в работе Секретной службы?