Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Прекрасно! Плывем туда! — нетерпеливо воскликнул Флорис, сделав мощный гребок веслом.

Адриан поднял руку, чтобы немного утихомирить младшего брата.

— Минутку! Как думаешь, Цицерон, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда на таком шлюпе?

Цицерон поскреб свою курчавую голову.

— Спуститься можно за три или четыре дня… потом снова подняться… если бы ты иметь хорошую пирогу и крепких индейских гребцов, тогда…

Хор возмущенных голосов прервал рассуждения славного парня.

— Клянусь белым градом Киевом, черный друг, уж не хочешь ли ты сказать, что мы гребем хуже дикарей? Взгляни на эту руку, под которой согнулся Баку, признав власть великого гетмана Саратова…

— Рыба с Сумрачной Чешуей не ведает мощи алого веера, развернувшегося…

— Довольно! — вскричал Адриан, который не терпел пустых споров. — Цицерон, ты можешь найти пирогу и гребцов?

— Да, мисси… Раз, два, три, четыре, пять, шесть… нас шестеро!

— Благодарю, старина! — проворчал Жорж-Альбер. — Со мной нас семеро!

Цицерон не обратил внимания на реплику обезьянки.

— Ты иметь две пироги и по шесть гребцов в каждую!

— Отлично, две пироги и двенадцать гребцов… Где их можно найти? — осведомился Адриан.

— У моего друга, вождя Старый Волос! — величественно промолвил Цицерон.

— У него есть двенадцать гребцов?

— У него двенадцать сыновей, мисси!

Дальнейших разъяснений не потребовалось.

Зеленые глаза Флориса не отрывались от берегов Красной реки, по которой стремительно неслись две узкие пироги.

Флорис, Адриан, Цицерон и Жорж-Альбер разместились в первой лодке. Во второй сидели Федор, Ли Кан и Грегуар.

Сыновья Старого Волоса принадлежали, как и их отец, к племени мирных натчезов. Все они откликались на имя Мокасин — чтобы не путать, их называли Красный Мокасин, Желтый Мокасин, Белый, Зеленый, Синий… Впрочем, французам нелегко было в этом разобраться, ибо славные парни все как один ходили босые… Тем не менее Флорис и Адриан нарадоваться не могли на их расторопность и нисколько не сожалели о бочонке с медвежьим жиром, отданном отцу в оплату за их труды. Индейцы гребли неутомимо с восхода до заката.

До устья оставалось еще примерно двенадцать лье. Флорис томился — бездействие было для него мучительнее всего. Особенно угнетающее действовали густые заросли по обоим берегам реки — на вид они казались совершенно непроходимыми. Нити дикого ириса пересекли реку и терялись в плотных наростах испанского мха, облепившего дубы.

Сыновья Старого Волоса старались держаться у самой кромки, чтобы их укрывала густая тень леса. Река по ширине уже могла сравниться с Сеной. Адриан прищурился, увидев, что берега протока словно расходятся в разные стороны.

Пироги вышли на открытую воду, обрамленную зеленой растительностью. Это было малое озеро Баратария.

Накануне они пересекли большое озеро, имевшее почти пять лье в ширину. Флорис со вздохом вытянул занемевшие ноги. Адриан с тревогой озирался вокруг. Как разобраться в этом хитросплетении протоков, ветвившихся в гуще девственных зарослей?

— Хо! Смотри! Хорошо!

Черный Мокасин, указывая вперед веслом, с довольным видом похлопал себя по животу. По реке плыл неподвижный, как бревно, аллигатор. Флорис, встрепенувшись, зарядил ружье. Раздался выстрел. Адриан с трудом удержался, чтобы не выругаться. На водной глади расплылось красное пятно. Индейцы восторженно закричали. Красный Мокасин, сидевший во второй пироге, наклонился и ловким взмахом топора отсек хвост рептилии. Двенадцать сыновей Старого Волоса уже предвкушали, как будут пировать вечером. Жорж-Альбер скорчил гримасу. Будучи поклонником Эпикура, он предпочел бы фаршированного фазана.

— Ты ЮЛАКИМАТАНА! ЮЛАКИМАТАНА [25] ! — воскликнул Красный Мокасин, салютуя Флорису веслом.

Одиннадцать братьев, хором повторив лестное для Флориса определение, весело взялись за работу. Флорис и Адриан тщетно пытались угадать, каким путем можно выйти к морю. Сыновья же старого вождя, с детства знакомые с этой местностью, решительно гребли к островку странной пирамидальной формы. Когда пироги обогнули его, перед путниками открылся узкий проход, почти незаметный в тени огромных мангровых зарослей. Это был один из рукавов Миссисипи или Красной реки.

25

Лучший воин племени. — Прим. автора.

— Зря мы это затеяли, она не смогла бы добраться сюда одна! — пробормотал Флорис, сняв треуголку, которую надел, чтобы укрыться от палящих лучей солнца.

Адриан с некоторым смущением взглянул на брата. Что мог тот понять или ощутить, когда был в коме? Флорис ответил на немой вопрос старшего своим вопросом:

— Надо полагать, ее позабавили наши несчастья?

Адриан печально покачал головой.

— Я… нет, Флорис… ты должен это знать… именно ей ты обязан жизнью!

Фиалковые глаза Адриана не отрывались от лица, любимого брата. Понять бы, о чем он думает, что творится у него на душе! Флорис провел рукой по горлу, тщетно пытаясь найти талисман. В висках у него гудело, лоб покрылся испариной, Он все еще чувствовал прикосновение белокурых прядей Батистины к своему лицу, но горделивая стыдливость мешала ему признаться в этом даже самому себе. Пироги свернули в проток, берега которого заросли баньянами с навечно спутанными корнями. В небо вспорхнули потревоженные стаи диких уток.

— Это просто не укладывается в голове! — громко произнес Флорис, но спутники так и не поняли, относится ли это восклицание к беглянке или к пути, полному неожиданных поворотов.

Впрочем, Жорж-Альбер оценил реплику Флориса однозначно:

«В сущности, хозяин ничего не смыслит в женщинах!»

Адриан отвернулся с озабоченным видом.

«Только бы Флорис не узнал, что она выдавала его за придурковатого!» — подумал Адриан. Содрогнувшись при одной мысли об этом, он украдкой взглянул на брата. Тот, казалось, перестал интересоваться разговором. Подняв голову, он втягивал ноздрями воздух — это был влажный воздух моря!

Впереди сверкала разлившаяся до горизонта вода.

— Море, барчуки! — радостно крикнул Федор.

Двенадцать сыновей Старого Волоса подняли весла в знак подтверждения. Флорис с Адрианом нетерпеливо ждали, когда пироги войдут в Мексиканский залив — но тут из зарослей прозвучал мушкетный выстрел.

9

— Сдавайтесь!

К пирогам направлялись четыре каноэ: в каждом было трое человек — двое гребли, а третий целился из мушкета в путешественников.

Флорис и Адриан одновременно взялись за ружья. Ли Кан потрясал кинжалом, а Федор саблей. Цицерон и Грегуар схватили то, что попало под руку — глиняный кувшин и бутылку с вином. Индейцы угрожающе взмахнули веслами… а Жорж-Альбер нырнул под скамью!

— Сопротивление бесполезно! Вы окружены!

Флорис и Адриан тут же обернулись. Сзади из зарослей вынырнули еще три каноэ. Пироги оказались меж двух огней.

— Гром и молния! — взревел Федор, описывая круги своей саблей в надежде испугать нападавших, однако желаемого впечатления не произвел.