Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Должен признаться, дорогая, что даже под этой грубой рясой вы еще прекрасней и желанней, нежели являлись в моих воспоминаниях!

Юлия Менгден со смехом выпрямилась.

— Не пытайся разжалобить меня, лицемер… Великое Солнце скоро отдаст твою красавицу в руки Пилона. Шери… Он тоже долго ждал своего часа, чтобы отомстить, и сейчас я расскажу тебе, что он с ней сделает… Сначала он прикажет ее связать так же, как тебя… только она будет совершенно голой. О! Я прекрасно его знаю… Эта скотина всю ночь будет заниматься с ней любовью… Конечно, он может одолжить ее на время Жопорезу или же они вместе позабавятся с ней… Но ведь твоя маленькая шлюха обожает такие игры!

Флорис до боли сжал кулаки, мышцы его крепко прикрученных к телу рук напряглись. С поистине адской изобретательностью Юлия находила слова, причинявшие ему неимоверные мучения. Выплеснув свой яд, она направилась к деревянному сундучку. Не испытывая ни малейшего стыда, она стянула через голову рясу. Тонкая сорочка почти не прикрывала ее мускулистого, как у мужчины, тела. Флорис разглядел темный треугольник внизу живота. Она накинула широкий багрово-красный бархатный плащ и принялась его застегивать. По лицу ее блуждала злобная улыбка. Она вскинула голову, и копна черных волос разметалась по плечам. В этом мужском платье Юлия Менгден более всего соответствовала облику того существа, в которое она уже давно превратилась: наполовину женщина, наполовину мужчина — истинный демон, источающий дурман губительного очарования.

Юлия вернулась к Флорису и снова склонилась над ним. В правой руке она держала длинный золоченый кинжал.

— Видишь, я могла бы убить тебя уже сейчас, но мы еще немного подождем, красавчик Флорис. Я хочу, чтобы ты услышал крики твоей возлюбленной, когда Пилон Шери заключит ее в свои объятия. Заметь, сначала это будут крики восторга… я ее знаю… она была моей любовницей на борту «Красавицы»!..

Флорис больше не мог разыгрывать равнодушие. Он зарычал от боли.

— Вы лжете, Юлия… Лжете, как лгали всегда… Вы самое мерзкое создание, которое мне когда-либо доводилось встречать! Гнусная, порочная потаскуха, прогнившая и…

— Значит, ты ее любишь!

Кончик кинжала уперся Флорису в горло. Из-под него выступило несколько капель крови. Юноша дернулся. Лезвие вошло еще глубже.

— О нет, красавчик, ты все услышишь… Это будет моя месть… Не одну ночь мы с Батистиной провели вместе на борту «Красавицы», наша любовь помогала нам забыть о тяготах долгого путешествия… Она любила меня, ласкала мое тело, как это делала бедняжка Анна… Ну, шпион, надеюсь, ты навсегда запомнил, какое наслаждение я доставляла регентше? Так вот, Батистина была более утонченной любовницей, и удовольствие, которое дарили ей мои губы, было изысканнее, нежели то, что она получала от мужчин…

Флорис прервал поток ядовитых речей:

— Почему вы ненавидите ее?

— Она бросила меня ради Фоккера-Дьявола. Они на целый день запирались в его каюте, и до нас доносились их сладострастные вопли. Надеюсь, тебе будет интересно об этом узнать… Я поклялась отомстить сначала ЕЙ, а потом ТЕБЕ… Вот уже несколько месяцев, как я следую за вами по пятам… Я знаю о вас все… В Новом Орлеане твою красотку обвинили в убийстве Жирона… Да-да, того самого слуги, которого вы столь неосмотрительно бросили на произвол судьбы, привязав к дереву. Бедняга получил удар кинжалом в грудь, такой же ожидает и тебя, Флорис де Портжуа. Когда ты будешь умирать, вспомни, что Юлия Менгден никогда не забывает нанесенных ей оскорблений!

Дьяволица выпрямилась во весь рост. Неужели сейчас она занесет руку с кинжалом над своим пленником и нанесет ему удар между шестым и седьмым ребром, как это она прекрасно умела делать?

— Я ее ненавижу, Юлия, я ее ненавижу! Дайте и мне отомстить!

Вопль Флориса прозвучал совершенно искренне. Язык ненависти был единственным языком, доступным Юлии Менгден. Она присела на край деревянного ложа, скрестив свои длинные, обнаженные до самых бедер ноги. Мысль о том, что он спеленут, как мумия, и не может пошевелить ни рукой, ни ногой, приводила Флориса в отчаяние. Поэтому голос его прозвучал проникновенно и убедительно:

— Развяжите меня, и вы увидите, на что способен мужчина, который никогда не мог равнодушно взирать на вас!

Юлия прищурилась, вокруг ее серых глаз собрались мелкие нервные морщинки. Она наклонилась над стянутым веревками телом Флориса.

— Ха… Флорис, если бы ты хотел, мы бы могли совершать великие дела, мы с тобой, ты и я… Пилон Шери просто скотина, у него нет размаха…

Дьявольская особа пронзила своего пленника недоверчивым взором. Столь внезапный поворот его мыслей не мог не взволновать ее. Она вся задрожала от возбуждения: ей всегда хотелось быть любимой прекрасным Флорисом. Он был единственным мужчиной, который всегда вызывал желание у этого извращенного создания.

Флорис настаивал:

— Вы же знаете, Юлия, что я говорю искренне… Я всегда хотел вас… В России пути наши разошлись, но это в прошлом… Здесь, в колонии, мне бы хотелось иметь подле себя умную и волевую женщину, честолюбивую, как и вы… честно говоря, эта маленькая распутница мне совершенно безразлична. Разве можно сравнить ее с такой женщиной, как вы? Нельзя… Ну же, развяжите меня и дайте мне доказать, что, несмотря на пять лет разлуки, мои чувства к вам столь же свежи… ты прекрасна вечной красотой богини, Юлия… я всегда мечтал о тебе, всегда сожалел, что нам пришлось расстаться! тебя нельзя забыть…

Флорис заговорил по-русски, речь его была пылкой и проникновенной. Однако он вынужден был умолкнуть. Юлия впилась в его губы, и он почувствовал привкус крови: как уже было прежде, она больно укусила его. Ее язык змеей проскользнул в его рот. Он с непритворной страстью ответил на ее поцелуй. Юлия легла на него. Неподвижно распростершись под горячим телом женщины, Флорис подумал о том, что еще никогда не оказывался в подобном положении. Опытные пальцы Юлили небрежно, но уверенно пробегали по его телу: она не могла не догадаться о его желании.

Рубашка Флориса давно уже превратилась в лохмотья. Она сорвала с него последние ее клочки и вытянула их из-под веревок. Флорис почувствовал ее горячее дыхание на своей обнаженной груди. Постепенно ее губы приблизились к черному треугольнику и погрузились в него, стремясь добраться до мужской плоти. Юлия как полновластная хозяйка то кусала, то вновь принималась рассеянно ласкать трепещущее мужское тело. Флорису хотелось выть. Жгучее, непереносимое наслаждение раскаленной волной захлестывало его. Откинув назад голову, он весь напрягся, отдаваясь ласкам адских губ он был готов забыть обо всем. Внезапно Юлия встала. Флорис услышал шуршание платья и открыл глаза. Юлия сбросила с себя всю одежду. Она стояла в двух шагах от его ложа. Глядя на ее матовую кожу и маленькие упругие груди, он испытывал какое-то низменное удовлетворение. Он посмотрел на ее плоский втянутый живот, а в воображении возникла Батистина, припавшая к курчавому треугольнику Юлии. Едва не задохнувшись от ярости, Флорис протяжно и горестно застонал. Юлия недоверчиво усмехнулась.

— Не волнуйся, я сейчас вернусь!

Она направилась в глубь хижины. Флорис следил за ней беспокойным взглядом. Она быстро вернулась, неся в руках объемистый флакон и стакан. Наполнив его до краев, она опустилась на колени подле Флориса и поднесла к его губам таинственную жидкость. Она бесстыдно стояла рядом с ним, широко расставив ноги Длинные волосы падали ей на грудь.

— Это яд? — насмешливо поинтересовался Флорис.

Юлия Менгден склонилась над своей жертвой. Губы ее коснулись губ Флориса.