Флорис. Петербургский рыцарь

«Теперь все ясно, — произнес про себя Адриан, — значит, нас хотят очернить в глазах Елизаветы, но кто этот…»

— Идиоты! — заорала Юлия Менгден. — Ищите лучше!

— О, сладчайшее создание, — улыбнулся Флорис, — на озере в Дубино вы были так нежны! Какое жестокое разочарование!

— Грязный шпион, настал мой час разоблачить тебя, — сардонически расхохоталась Юлия, бросаясь на Флориса и раздирая его камзол.

Флорис смотрел на брата, словно пытаясь сказать: «Вот видишь, я ничего не могу поделать, они готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы погубить нас».

Внезапно фурия Менгден выпустила Флориса. В застенок вбежал один из сбиров; он был одет, как обычно одеваются кучера из хороших домов, голову его венчала круглая шапочка с перьями. Стянув кучерскую поддевку, под которой оказался мундир наемника, он, запыхавшись, проговорил:

— Все исполнено, ваша светлость, я привез их карету и чемоданы.

Адриан так и подскочил.

— Отлично, Василий. Надеюсь, смотритель на подставе ни о чем не догадался? — спросил главарь.

— Нет, они там только что закончили чинить карету. Я очень хорошо заплатил им и сказал, что молодые господа изменили свое решение и пожелали продолжить путешествие верхом, а мне приказали следовать за ними. Станционный смотритель и его жена уверяли меня, что эта компания с самого начала показалась им подозрительной. Тем более, что самый юный господин заплатил одному из мужиков, чтобы тот нарочно устроил поломку кареты.

Адриан, Федор, Ли Кан и Грегуар одновременно повернули головы к Флорису и с упреком посмотрели на него, однако тот сделал вид, что ничего не понимает, и состроил ангельскую физиономию.

— Видите, дорогая моя, какие глупости творятся из-за ваших прекрасных глазок. Поздравляю вас, — бросил господин в маске Юлии Менгден.

— Отлично, Василий, прикажи обыскать их багаж. Если надо, разломайте карету до последней щепки, — добавил «его светлость», неспешно усаживаясь на низенький табурет и всем своим видом показывая, что спешить ему некуда. Держа в руке тоненькую тросточку, он принялся отбивать на голенище сапога какой-то марш. К нему подошла Юлия Менгден, и они принялись о чем-то совещаться. Флорис и Адриан попытались разобрать слова, но безуспешно: до них доносилось только свистящее шипение. Но им все же удалось понять несколько последних фраз:

— Я действую ради ее блага и величия, дабы прославить ее царствование, — говорил мужчина.

— Грязный двуличный ревнивец, — ухмыльнулась Юлия.

Бегом вернулся Василий:

— Мы нашли вот это, — произнес сбир, протягивая шепчущейся парочке запечатанное письмо.

— Ого! — удивился господин в маске, подходя к воткнутому в стену факелу. — Личная секретная печать царицы, только несколько человек знают о ней…

Адриан рванулся, но тут же сник: цепь на шее едва не задушила его.

— Берегитесь, сударь, я, кажется, догадался, кто вы. Сейчас вы собираетесь проникнуть в государственную тайну. Императрица никогда вам не простит, если вы тронете хоть волос на голове герцога Петербургского.

Человек в маске уже собирался взламывать печать, но теперь остановился и задумался.

— Не слушайте его, — вскричала коварная Менгден, — он просто болтун… он…

— Успокойтесь, дорогуша, а вы, господин герцог Дубиновский, действительно очень умны и, возможно, мне будет интересно с вами поговорить.

— Гонцы опередили нас на несколько верст… посол Франции знает об истинных целях нашего путешествия, — уверенно заговорил Адриан.

— Ты думаешь, это правда? — спросила Юлия у своего сообщника.

— Этого нельзя проверить, дорогая… Продолжайте, сударь, я весь внимание.

Флорис улыбнулся. Этот дьявол Адриан сейчас утопит их в волнах лжи.

— Если сегодня, как было условлено, мы не будем ночевать в Пскове, наш авангард повернет назад, предупредит маркиза де Ла Шетарди, и императрица начнет разыскивать нас повсюду.

— Да, кажется, я ошибался, дорогая. Какое жестокое разочарование для вас, эти господа путешествовали с совсем иными намерениями, и занялись вами только… в дополнение…

— О!.. Сейчас я вам покажу, кто здесь ошибается, — прорычала Юлия, выхватывая у него из рук письмо и рывком ломая печать. Быстро пробежав глазами послание императрицы, она испустила яростный вопль.

«Мы спасены», — подумал Флорис.

«Мы пропали», — едва слышно произнес Адриан.

— Читайте, — побелевшими губами сказала Юлия.

— Стойте! Вы слишком далеко заходите, господин граф Воронцов! — воскликнул Адриан. — Вы собираетесь совершить преступление, именуемое оскорблением величеств!

Проницательность Адриана произвела свое действие: канцлер снял маску и принялся задумчиво разглядывать молодого человека. В душе его бушевали противоречивые чувства, однако любопытство оказалось сильнее. Он подошел к огню и прочел:

«Мой дорогой Фреро! [18]

18

Прозвище Людовика XV. — Прим. автора.

Благодаря вам наша торговля процветает; крысы, обильно у нас расплодившиеся, изгнаны. К несчастью, одинокой женщине не всегда под силу орудовать метлой и лопатой, а уж тем более управлять мальчишками-бакалейщиками. Вы знаете, что между мной и юным кузеном, которого вы лично направили ко мне, существуют самые тесные кровные узы. А посему мы решили сделать его управителем и наследником нашей лавочки. Таким образом, мы полагаем обойтись без старших управляющих, которые, между нами говоря, столь же лукавы, как и ваши интенданты. Искренняя дружба, кою вы мне выказали, побуждает меня просить вашего дозволения узаконить этого молодого человека и тем самым скрепить наши отношения самыми нежными узами.

Знайте, дорогой и любимый друг мой Фреро, что я всегда остаюсь вашей верной и искренней

Елизаветой».

— Действительно, зачем вам «управляющие»… — ядовито заметил Воронцов.

— Вот и вы прочли, — с перекошенным от ярости лицом произнесла Юлия, — ха… она собирается за него замуж.

Флорис глухо рассмеялся.

— О! Монахиня Елена, что за вздор!

Воронцов подошел к молодому человеку. Флорис смотрел на него вызывающе.

— Ах, дорогая моя, вы не приучены размышлять, впрочем, вынужден признаться, что на этот раз я тоже оплошал. Посмотрите хорошенько… эти зеленые глаза, эти черные кудри… мы видели их на многих официальных портретах… да… теперь вы понимаете, что это за тайны. Да, мы осмелились арестовать и нанести оскорбление родному брату императрицы. Завтра этот господин станет царевичем… и отрубит нам голову.

— Надо признать, дражайший господин Воронцов, что это доставило бы мне величайшее удовольствие, — дерзко ответил Флорис, — по крайней мере, что касается вашей головы, ибо голова мадемуазель слишком хороша для палача: несколько ударов кнутом немного ниже спины наверняка смягчили бы ее характер.