Флот и власть в России. От Цусимы до Гражданской войны (1905–1921)

Решающую роль при выборе судостроительной программы перед Первой мировой войной должна была сыграть оценка фактора времени. Если бы русские морские генштабисты смогли сделать вывод о том, что война начнется около 1914 г., они вряд ли настаивали бы на фантастических судостроительных прожектах. Сотрудники МГШ так и не смогли понять, что в условиях короткой передышки между Русско-японской и Первой мировой войнами России следовало отказаться от строительства «океанского флота» на Балтике, уделив значительно больше внимания Черному морю. Однако в правительственных кругах Российской империи господствовало представление о том, что война начнется не ранее 1920 г. За те 10 лет, которые в этом случае легли бы между принятием Большой судостроительной программы и началом войны, можно было много успеть сделать. Как вспоминал адмирал А. Тирпиц, «Каприви говорил: сначала нужно покончить с войной, которая начнется послезавтра, а потом займемся дальнейшим развитием флота» [182] . Эта мысль, очевидно, не казалась привлекательной руководителям флота в России.

182

Тирпиц А. Воспоминания. М., 1957. С. 71.

А. Тирпиц имел в виду графа Г.-Л. фон Каприви де Капрера де Монтекукколи (1831-1899) – сухопутного генерала, руководившего в 1883-1888 гг. немецким морским ведомством, а в 1890-1894 гг. занимавшего пост рейхсканцлера.

Правда, мысль о том, что сильный флот повышает «союзоспособность» государства, была не чужда и иностранным дипломатам. Так, британский историк Д. Ливен считает, что «в долгосрочной перспективе внушительный океанский флот мог стать одним из существенных факторов баланса сил между Британией и Германией, давая России рычаг для воздействия на обе стороны. Сэр Артур Николсон, бывший британский посол в Петербурге и впоследствии бессменный глава министерства иностранных дел, полагал в 1914 году, что Россия вскоре станет необычайно сильной страной и что Британии следует поэтому сохранять ее в качестве своего союзника. Теобальд фон Бетман-Гольвег, германский канцлер, относился к растущей мощи России с похожим чувством и опасался, что поколение спустя она станет хозяйкой в Центральной Европе» [183] .

183

Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М., 2007. С. 418.

Число записок с предложениями преобразований в морском ведомстве все увеличивалось, и 14 апреля 1907 г. начальник МГШ Л.А. Брусилов выступил с предложением ввести четкий порядок рассмотрения подобных проектов, которые теперь должны были поступать не непосредственно к министру, а в МГШ [184] . Официально это предложение мотивировалось желанием разгрузить морского министра, однако очевидно, что одной из целей Л.А. Брусилова в данном случае было взять первоначальное рассмотрение всех проектов в свои руки и устранить возможность передачи их для дальнейшей разработки в Законодательную часть ГМШ.

184

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1153. Л. 35-36.

23 апреля 1907 г. деятельный сотрудник МГШ А.Н. Щеглов, подал Л.А. Брусилову записку «Руководящие начала для преобразования техническо-хозяйственного управления морского ведомства» [185] . Записка начиналась с исторического очерка систем управления флотом и разбора недостатков «системы 1885 г.». В качестве образца при реформировании управления флотом А.Н. Щеглов приводит «Схему естественного управления». [186] Для нее характерно отделение судостроения от судоремонта и создание поста директора нового судостроения, аппарат которого должен был разрабатывать проекты кораблей и проводить их испытания. Начальнику Управления адмиралтейства должны были быть подчинены верфи и казенные заводы, он распределял заказы, руководил деятельностью и оборудованием казенных верфей. На Интендантство возлагалась функция снабжения флота всеми предметами и материалами, «кроме боевых и особо-специальных». Эти три управления находились в ведении товарища морского министра. Министру непосредственно, кроме других учреждений, подчинялся Счетный отдел, функции которого у А.Н. Щеглова не конкретизированы, но можно предположить, что он должен был заниматься лишь контролем над использованием выделенных средств. Аналогично центральному А.Н. Щеглов мыслил и портовое управление.

185

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 145-150.

186

Там же. Л. 162.

Надо полагать, что записка А.Н. Щеглова встретила поддержку начальника МГШ, и 28 апреля 1907 г., уже за подписью Л. А. Брусилова, морскому министру был представлен доклад «О принципах, которые надлежит положить в основу преобразования хозяйственно-технической части морского ведомства» [187] . Историческая часть данного доклада была целиком заимствована из записки А.Н. Щеглова. Вывод о состоянии технической и хозяйственной частей был неутешителен: «Все вышеизложенное характеризует нашу действующую администрацию, как систему безответственности и недоверия (подчеркнуто у Л.А. Брусилова. – К Я.), в силу которой и происходят постоянные промахи и трения» [188] . Для улучшения ситуации, по мысли автора, было необходимо: кораблестроение выделить в отдельное и самостоятельное учреждение, с обособлением ремонта, ввести полную ответственность лиц, отвечающих за последний. Центральное учреждение, ведающее ремонтом, предлагалось назвать Адмиралтейством или Верфью, на него, в отличие от проекта А.Н. Щеглова, следовало возложить лишь координацию деятельности казенных заводов и верфей, а не руководство ними. В органах снабжения запасы для судов (расходные) и для портов (мобилизационные) должны были храниться и учитываться отдельно друг от друга, как это уже делалось для императорских яхт.

187

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1153. Л. 38-52.

188

Там же. Л. 46.

Через несколько недель Л.А. Брусилов представил министру еще один доклад – «Руководящие указания для преобразования флота и морского ведомства» [189] . В нем уже шла речь о реформировании всего ведомства, а не только его техническо-хозяйственной части, как в предыдущем. Начальник МГШ указывал, что необходимость реформы была задана еще рескриптом Николая II 29 июня 1905 г., а «между тем, до сего времени, работы различных комиссий не имели осязательного практического результата. Причина этого явления кроется в том, что все комиссии занимались реформой отдельных частей управления, без взаимной связи между собой. Для плодотворности и стройности реформы необходимо утвердить сначала всю схему управления, а затем уже разрабатывать отдельные части в согласии с общей идеей» [190] . Здесь Л.А. Брусилов имел в виду две комиссии – по пересмотру «Положения об управлении портами» под председательством В.П. Верховского, работавшей в сентябре – декабре 1905 г., и по преобразованию техническо-хозяйственной части под председательством К. К. Ратника, заседавшей в ноябре 1905 – феврале 1906 г.

189

Там же. Л. 62-79 об.; Д. 1241. Л. 163-201.

190

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1.Д. 1153. Л. 62.

По мнению автора, современная ему структура управления флотом характеризуется безответственностью, неопределенностью обязанностей, отсутствием доверия, «угнетением» боевых сил. В докладе делались следующие выводы:

– единоличная форма управления предпочтительнее коллегиальной;

– в периоды расцвета флота система управления им отличалась широкой децентрализацией;

– необходимо разделение труда в учреждениях морского ведомства;

– «плавающим флагманам» должны подчиняться все плавающие суда, а в идеале – и береговые учреждения.

«Принятие этих четырех начал влечет за собой при проведении их в жизнь: простоту, ответственность, доверие, ясное и строгое разграничение обязанностей» [191] , – заключал Л. А. Брусилов. К докладу прилагалась подробно разработанная схема предлагаемой системы центрального управления, управления морской станции, морского опорного пункта и морского округа (см. Приложение 13). Схема центрального управления предусматривала разделение морского ведомства на МГШ, Центральное военно-морское управление (ЦВМУ), действующие флоты и приморские крепости. Все они подчинялись, согласно проекту, императору лично или назначенному им лицу с «особой властью», то есть, фактически, генерал-адмиралу. Начальник ЦВМУ должен был получить право заседать в Совете Министров на правах морского министра. Далее развивались «научные основания» этого деления, взятые из записки Л.А. Брусилова царю 2 октября 1906 г. Снова ссылкой на опыт Германии и Японии доказывалась необходимость подчинения МГШ непосредственно верховной власти. Если бы схема, предложенная Л.А. Брусиловым, была реализована, то МГШ занял бы важнейшее место в структуре морского управления, так как в его компетенцию входили все вопросы боевого использования флота, и начальник МГШ стал бы главным советником по морским вопросам для царя или генерал-адмирала (в том случае, если бы он был назначен). Что касается ЦВМУ, то руководство им должно было быть единоличным, с участием «совета техников» с совещательными функциями, который должен был заменить собой Адмиралтейств-со-вет. Принципиально отличало проект Л.А. Брусилова от проекта А.Ф. Гейдена то, что статус учреждения, отвечающего за прохождение службы личным составом, то есть ГМШ или МШ ЕИВ, был понижен. «Если возвысить управление личным составом, то это будет порождать стремление управлять, а не заведовать» [192] , – писал Л. А. Брусилов. Поэтому орган, отвечающий за кадры в схеме, предложенной начальником МГШ, был подчинен начальнику ЦВМУ, который соответствовал морскому министру. На ЦВМУ возлагалось снабжение флота в самом широком смысле: собственно снабжение топливом, продовольствием, необходимыми материалами; строительство кораблей; подготовка матросов и офицеров на берегу. Интересно, что на одном из экземпляров доклада термин «начальник ЦВМУ» от руки исправлен на «морской министр». Возможно, это сделал сам Л.А. Брусилов, чтобы «позолотить пилюлю» для И.М. Дикова. Как своеобразный «дипломатический ход» можно рассматривать и фразу о том, что по «системе 1885 г.» морской министр, унаследовавший ряд функций управляющего Морским министерством, якобы неполновластен, так как все принципиальные решения, по закону, принимает Адмиралтейств-совет. В действительности, особенно после фактического упразднения поста генерал-адмирала, министр стал полновластным хозяином в ведомстве, и у него было достаточно возможностей провести в Адмиралтейств-совете нужное ему решение. Возможно, этот пассаж появился в записке с целью подтолкнуть И.М. Дикова к скорейшей ликвидации Адмиралтейств-совета в его прежнем виде, что было одним из мероприятий, предлагавшихся в «Руководящих указаниях…».

191

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1.Д. 1153. Л. 67.

192

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 175.

Начальники действующего флота, согласно проекту Л.А. Брусилова, должны были готовить материальную часть и личный состав в мирное время и командовать им в военное. В мирное время командующему флотом должны были подчиняться «все части, имеющие маневренное значение для флота: связь, минные заграждения (кроме крепостных), минные флотилии и имеющие маневренное значение опорные пункты для них, но не предназначенные быть убежищем для флота» [193] . В военное время в его подчинение входили все тыловые учреждения, поэтому в мирное время следовало предоставить командующему право «хотя бы раз в год» инспектировать портовые магазины и склады. Приморские крепости должны были быть переданы в морское ведомство. Л. А. Брусилов считал неправильным высочайше утвержденное 4 марта 1907 г. постановление СГО об оставлении приморских крепостей в сухопутном ведомстве. Для согласования деятельности флота и приморских крепостей, по его мнению, следовало учредить особые округа морской обороны. Надо отметить, что эти округа были нужны только в том случае, если бы флот был послан в океан, тогда на них легла бы оборона побережья. В противном случае получалось, что командование флотом и штаб округа морской обороны дублируют друг друга.

193

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 180.

В проекте Л. А. Брусилова остро чувствуется явное германское влияние. Так, например, после принятия закона о флоте 1896 г. и начала планомерного наращивания морских вооруженных сил, в Германии был создан Флот открытого моря, объединявший основную массу боевых кораблей. Одновременно были расширены полномочия командующих так называемыми «морскими станциями» Северного и Балтийского морей, которым подчинялись силы береговой обороны, учебные и устаревшие корабли. Фактически русским аналогом этих «станций» должны были стать округа морской обороны. Центральные учреждения также должны были строиться по немецкому образцу. В отличие от проекта А.Ф. Гейдена, согласно которому руководящая роль в ведомстве должна была принадлежать МШ ЕИВ, по проекту Л. А. Брусилова такое же влияние должен был получить МГШ. Интересно, что, говоря об образцах, на которые следует равняться при реформе морского управления, Л.А. Брусилов ни разу не упоминает военное ведомство, где с 1905 г. действовала система управления, очень похожая на предлагаемую начальником МГШ. Там царю непосредственно подчинялись военный министр, начальник Главного управления Генерального штаба и командующие военными округами. Возможной причиной того, что Л.А. Брусилов не упомянул военное ведомство, явилось все возраставшее среди самих сухопутных военачальников сознание пагубности подобной организации.

Видимо, град предложений, обрушившийся на морского министра из МГШ, не произвел на ветерана обороны Севастополя сильного впечатления, так как он выдвинул на обсуждение альтернативный проект, исходивший, надо полагать, из Законодательной части ГМШ. 16 июня 1907 г. на квартире И.М. Дикова должно было состояться его обсуждение. Проект предлагался «как идея, в общих чертах» и был разработан в двух вариантах – № 1 и № 2 (см. Приложение 14) [194] . Ключевым в обоих вариантах было появление в схеме ГМШ, поставленного наравне с МГШ и самим министерством. Не исключено, что вариант № 2 появился после согласования схемы с Канцелярией Морского министерства, так как в варианте № 1 структура Канцелярии не разработана, а сам этот орган состоит при Адмирал-тейств-совете, что сводило его влияние в ведомстве практически к нулю. В варианте № 2 Канцелярия подчинена управляющему министерством и показано, что она состоит из четырех подразделений. Вариант № 2 интересен также и тем, что согласно ему за обучение личного состава на судах флота нес ответственность МГШ, а не командующий флотом, который к тому же назван по-старому главным начальником флота и портов. Эта деталь еще раз говорит в пользу того, что оба варианта проекта вышли из Законодательной части ГМШ. Там помнили о традиции инспектирования действующего флота начальником ГМШ, и в новых условиях перенесли данную обязанность на МГШ. Скорее всего, на совещании 16 июня начальник МГШ представил морскому министру свою записку «Руководящие указания для преобразования флота и морского ведомства» и, вероятно, изложил ее основные положения устно, однако подробно ознакомился министр с этой запиской позднее: на одном из экземпляров «Руководящих указаний…» [195] имеется пометка о том, что он был одобрен И.М. Диковым только 22 июня 1907 г. При этом морской министр поручил обсудить данный проект совместно с Законодательной частью ГМШ.

194

РГА ВМФ.Ф.418.Оп. 1.Д. 1153.Л. 58,132-133об.и 131,134-135 об., соответственно.

195

РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 190.