Фокиниада

– Есть? – щелкнул папаня себя по шее, когда Севка пробрался к нему на свидание, сунув дежурному по ИВС огромную взятку.

– Может, тебе пить бросить? – вздохнул Фокин, протягивая ему апельсины.

– Севун, я морально к этому не готов.

– А когда будешь готов?

– Когда информационные поводы закончатся.

– Боюсь, этого никогда не случится.

– Ну, значит… – Папаня развёл руками и понюхал апельсины в сетке. – Как ты думаешь, они без сахара забродят?

– Не забродят, – заверил его Севка.

– А сахара у тебя нет?

– У меня даже дрожжей нет. А если ты ещё раз сюда попадёшь, то и нервов никаких не останется.

– Нервы нужно беречь, Севун. Ты ко мне не ходи больше, чтобы не расстраиваться.

– Не приду, – пообещал Севка. – Смотри только, чтобы тебя опять не повесили.

– Я, Севун, теперь опытный рецидивист. Меня голыми руками не возьмёшь!

…После истории с дачным маньяком Драма Ивановна сильно укрепила свои позиции в коридоре. Она придвинула стол на два сантиметра ближе к Севкиному кабинету, а Севка даже выдал ей несколько тысяч рублей на «то-сё», как неопределённо выразился он.

Когда Лунёва арестовали, Шуба подошла к Фокину и, сдерживая улыбку, сказала:

– Слушай, возьми мисс Пицунду на работу. Очень толковая старушенция. Ты ведь думать не любишь, тебе лишь бы побегать, да пострелять. А она – мозг!

– Ты её ноги видела? – фыркнул Фокин.

– А зачем мозгу ноги?

Севку озадачило заявление Шубы. И хотя он не считал, что Драма Ивановна «мозг», но согласился, что ноги ей ни к чему. Он стал лояльнее относиться к мисс Пицунде, и хотя по-прежнему не считал её своей секретаршей, нет-нет, да поручал ей иногда всякие мелкие делишки – позвонить, записать, доложить. Он даже стал с ней здороваться по утрам и прощаться по вечерам.

Когда старушенция отдыхает, Севка так и не понял. Ему казалось, что мисс Пицунда живёт за своим столом. При этом выглядела она всегда прекрасно – насколько можно прекрасно выглядеть в семьдесят с лишним лет.

Как-то раз, зайдя к Фокину, Драма Ивановна спросила:

– Вам не кажется, Всеволод Генрихович, что Кристи нужно навестить в больнице?

– Как?! – удивился Фокин. – Разве вы её ещё не навестили?

– Я-то навестила, но мне кажется, что вам тоже бы не мешало. Она ведь, считайте, при исполнении чуть не погибла.

Это «при исполнении» покоробило Севку, но он всё же навестил с апельсинами Кристи.

Секретарша поцеловала его в щёчку, показала перебинтованную рану и заявила, что она больше не секретарша.

– Хочу вернуться в университет, – поделилась своими планами Кристи. – Математика как-то безопаснее и надёжнее, чем кино и клипы.

– Молодец, – похвалил её Фокин. – Науке такие люди нужны. А искусство… это занятие для тех, кто ничего не умеет.

Жизнь вошла в своё русло.

Жёны просили проследить за мужьями, мужья – пошпионить за жёнами. Правда, один раз Севке пришлось искать сбежавшего породистого кота.

Лаврухин регулярно приставал с глупыми просьбами и литрами пил кофе, который виртуозно варила Драма Ивановна.

Но главное… Главное – Шуба на полном серьёзе готовилась к свадьбе.

– Ты уверена, что тебе это надо? – спросил её Севка, когда она позвонила и попросила помочь ей выбрать свадебное платье.

– Нет, – ответила Шуба. – Но сам посуди, у меня машина крутая есть, квартира обалденная есть, валютный счёт в банке есть, а муже нет!

– Выйди замуж в брючном костюме.

– Уж лучше я помру незамужней!

– Но я ничего не понимаю в тряпках! Хочешь, откомандирую с тобой Драму Ивановну?

Шуба обиженно замолчала на том конце трубки. Конечно, ей же не так весело выбирать платье с Драмой, ведь Драме плевать на то, что она собирается замуж.

А впрочем, Севке тоже плевать… Только Шуба об этом не знает.

– А откомандируй! – вдруг согласилась Шурка.

– Мисс Пицунда! – закричал Севка.

– Я вся внимание, – появилась она на пороге. – Чай? Кофе? Какао? Лимонад?

– Поможете выбрать Шубе свадебное платье?

– Почему я? – испугалась Драма Ивановна.

– Ну… вы же в некотором роде женщина.

– А если я скажу, что я – переделанный мужчина?

– Драма Ивановна тоже ничего не понимает в нарядах, – сухо сказал Шубе Севка, и, нервно нажав отбой, обратился к Фокиной: – Это правда?

– Что?

– То, что вы переделанный мужик! – вскочив, заорал Севка.

– Я пошутил. Пошутила. Просто терпеть не могу магазины.

– Фу-у, – вытер рукавом выступившую испарину Фокин. – Ну и шуточки у вас! Так и вспоминается анекдот про мир наоборот.

– Расскажите! Расскажите, пожалуйста! – тут же пристала Фокина.

– «А представьте себе мир наоборот!

– Это как?

– Ну, например, все дышат углекислым газом, а выдыхают кислород, рыбы летают, а собаки плавают, днём все спят, а ночью работают…

– Ага, а на заборе… на заборе…» – Севка замолчал, понимая, что не может вымолвить матерное слово в присутствии Драмы Ивановны. – Идите, – махнул он рукой. – Я забыл анекдот.

– А я знаю, чем написано на заборе слово «мел», – шёпотом сказала Фокина.

– Чем? – имел глупость спросить Севка.

– Тем, что отрезают прежде всего, когда из мужика делают женщину.

– Вон! – заорал Севка, пальцем указывая на дверь. – Вон отсюда!

– Я угадала смысл анекдота? – невозмутимо уточнила Драма Ивановна.

– Вон! Я умоляю вас, уйдите.

– Значит, угадала, – удовлетворённо кивнула Драма Ивановна и гордо вышла из кабинета.

О ЛЮБВИ

– А ты знаешь, как размножаются черепахи?

– Черепахаются.

Анекдот

Чёрт его дёрнул переночевать в офисе.

Это Драма Ивановна заразила его своим фанатизмом, в результате которого выработалась дурная привычка дневать и ночевать на работе.

Кажется, Маргарита Петровна воспользовалась ситуацией и начала сдавать Севкину комнатушку по часам и по суткам, потому что пару раз Фокин обнаружил в своём холостяцком логове длинный чёрный волос и чужую зажигалку.

Накануне вечером Севка составлял отчёт для клиента по результатам слежки за легкомысленной невестой. Он сортировал фотографии и писал, писал, писал как проклятый – куда невеста пошла, с кем встретилась, сколько времени отсутствовала. Мелькнула даже шальная мысль поручить это нудное занятие Драме Ивановне, но это означало окончательно признать мисс Пицунду с её веерами, очками и спицами своей секретаршей, и поэтому Севка не поручил.