Фокус на миллион

Странная травка… Я мягко и неожиданно для себя снова погрузилась в свой «бестелесный мир». Без визуальных галлюцинаций, без полной потери памяти. Я осознавала, где я, кто я, с кем я. Но реальность воспринимала двойственно, как будто существовала сразу в двух мирах. Один – обычный, повседневный, материальный. Второй – бестелесный, где только души, где все предметы, звуки, фразы, действия несут гораздо больше значения, чем просто прямой смысл, мир энергии и информации. Фрактальный мир, в котором «всё» заключено в каждом визуально-материальном воплощении, а каждый звук – это подсказка, ключ к картине мира. В таких случаях я всегда слышу фоновую музыку. Возможно, она играет только у меня в голове. А даже если это не так, подсознание уверяет, что всё специально подстроено мирозданием именно таким образом, что я её слышу. Кто-то именно сейчас решил напевать грустную песенку под балконом. Кто-то идёт и отстукивает необычный замысловатый ритм. А кто-то строит по соседству, и молотки с дрелями создают своеобразную мелодию.

– О чём ты думаешь? – Андрей повернулся ко мне, застав мои мысли врасплох. Мы уже минут десять сидели, молча смотря на океан, который виднелся сквозь листья пальм.

– О том, как устроен этот мир… – я попыталась как-то точнее сформулировать свои мысли, но не получилось. Как можно объяснить фрактальную природу мира, я пока не придумала. Смотря на пальму, стала подбирать в голове подходящие примеры, слова и сравнения, но вся суть ускользала, как только я пыталась облачить её в слова. Нельзя придумать конкретный пример, находясь в «бестелесном» мире, – там нет ничего конкретного, там нет пальм, это мир сенсорных мыслей, а не словесных. Мир ощущений.

Там пальмы – это лишь визуальное олицетворение всего нашего материально-телесного мира, за которыми можно разглядеть могущество невидимой, «бестелесной» реальности, изображённой для нас океаном. А ветер, который колышет листья этой пальмы и позволяет увидеть что-либо за ними, пропитан запахом наших самокруток.

Спустя пару минут безуспешных мыслительных попыток мне вдруг стало интересно, о чём в таком случае думает Андрей.

– А ты о чём думаешь? – я взглянула в его серьёзное задумчивое лицо.

– О тук-туке, – он продолжал также глубокомысленно смотреть в океан.

– О тук-туке? Правда? Хочешь себе такой? – и почти одновременно с моим вопросом Андрей произнёс скорее в шутку, что хочет себе такой.

Вот уж не думала, что глобальность наших мыслей настолько разнится. Хотела бы я больше думать о тук-туках и всяких приятных мелочах этого мира, чем о смысле, предназначении и устройстве. Мои мысли ещё более бесполезны, чем само бытие.

Вечером мы встретились с друзьями Андрея, у которых он останавливался в первые дни отпуска. Ели жареные бананы и впихивали в себя столько морепродуктов, сколько было возможно. А ночью моя любовь уехала.

Глава 4

Я ожидала, что последующие дни отпуска будут самыми однообразными, спокойными и ничем не примечательными… Вру, конечно. Бессовестно вру! Я всегда ожидаю от своих дней хоть какого-нибудь экшена. Кому будет интересно смотреть это шоу, если там ничего не будет происходить?! Его ведь непременно прикроют, перестанут спонсировать, а моё имя уберут с плакатов. Да, я и не против уйти на покой, как только заработаю свои миллионы. Но пока ведь не заработала!

Я покрутила вокруг запястья свою ленточку, напоминающую о поставленной цели.

С утра, как и было запланировано, мы отправились сёрфить с Машей и Никитой. У меня было желание добраться до большого пика в самом рифовом месте – собственно это и был главный спот Хиккадувы. Океан сильно раскачало штормами, и мы навернули огромный круг, чтобы не плыть сквозь обрушающуюся пену над рифами. Накануне я долго наблюдала за этим пиком с берега, и была уверена, что он окажется нам по зубам. По крайней мере, мне и Маше. Я не ожидала, что Никита поплывёт за нами на своём лонгборде. Мы с Машей были на гибридах⁵, потому что на шортбордах ещё не катались. Но когда мы, наконец, доплыли, я поняла, что волны немного не нашего формата. Может, через пару недель сюда ещё можно было бы вернуться, но не сейчас. Большие, резкие, склонные трубиться. Местный парень начал ругаться на нас, только потому что мы приплыли на лайн-ап.

Страшно забираться на такие волны, не зная даже толком дно. А рифовое дно было близко, его было видно сквозь прозрачную воду. Воды под доской было намного меньше, чем высота самой волны. Мы никому не мешали, сидели значительно выше лайн-апа и даже не пытались разгребаться, просто отдыхали от своего мега-заплыва. Но местный парень продолжал нас прогонять. Почему?! Потому что мы на лонгбордах? Или с чего он взял, что мне такая волна не по силам. Серьёзно?! Первый раз в жизни слышу, чтобы прогоняли с пика. В конце концов, я, может, решила просто покончить жизнь самоубийством в океане, какое ему дело?! Спорить не стали, всё равно даже пытаться не собирались. Сёрфинг превратился в день гребли, потому что мы решили преодолеть ещё один огромный крюк до следующего пика с песчаным пляжем, но и там ничего не удалось поймать.

Я была очень расстроена таким началом дня. В качестве утешения и для восстановления баланса справедливости в мире мы позавтракали шоколадно-банановыми роти в очередной местной забегаловке у дороги. Соломенная крыша, три оранжево-жёлтые стены, клеёнки на столах и пластиковые стулья. Для меня всё компенсировалось солнцем, тёплой и душевной семейной обстановкой. В таких местах кушали обычно только местные. И, похоже, кофе нечасто заказывали в этом месте, потому что его нам готовили хозяева и дети всей большой семьёй. Все столпились вокруг кофеварки, пытаясь разобраться в её нехитром устройстве. Кухня никак не была отделена от «общего зала». Дети хихикали, встречаясь с нами удивлёнными взглядами.

За завтраком я рассказала Маше несколько основных правил английского языка, потому что она хотела улучшить свои навыки коммуникации. А новый знакомый, Антон, снова писал смс-сообщения и звал с ним на черепашью ферму. Зачем мне какая-то ферма, если я и так видела этих огромных черепах в естественной среде обитания?!

– Пусть придумает что-нибудь получше. Тем более, что он мне пишет точно такие же сообщения один в один, – предложила Маша, и я согласилась с ней, так и забыв ответить ему.

Мы собрались с силами и отправились после завтрака решать бытовые дела: надо было найти сим-карты и аптеку.

Безмятежнее некуда. Даже неясно, куда девается большая часть времени. Видимо, на созерцание и медитацию. Мои новые любимые слова. Теперь я говорю: «я медитирую» вместо «я ни о чём не думаю». И «я созерцаю» вместо «мне лень что-то делать». Буддизм – одна из основных религий Шри-Ланки, и это так удобно… в такую жару требовалось много релаксации и медитации.

Я всё-таки решила, что надо бы загладить вину перед Антоном, сообщения которого мы с Машей просто игнорировали, и позвала его к ребятам в номер ближе к вечеру на ром. Пусть лучше он приезжает к нам, чем тащит нас куда-то к себе. Сбежать из его дома мне будет сложнее в случае чего, чем просто выпроводить из своей комнаты. Так я думала…

Покончив с делами, мы отправились обедать. Просто шли вдоль шоссе в поисках чего-нибудь нового и заметили отделённые от дороги полуметровым кирпичным заборчиком два пластмассовых столика с такими же стульями под соломенным навесом. Стены, коих было только три, были покрыты синей глянцевой краской. На столах лежали выцветшие потёртые, а местами и насквозь протёртые клеёнки и напечатанное на чёрно-белом принтере мятое меню. Один столик уже был занят мужчиной и двумя молодыми людьми. Мы взяли меню, чтобы изучить ассортимент, но нас скорее уговорил один из посетителей, который на русском с акцентом очень советовал остаться обедать именно в этом месте.