Фомич - Ночной Воин

Что я только не делал! Я и растопку перекладывал, и дрова тоже, и в печку дул старательно, - ничего не помогало...

– Не, братка, так у тебя дело не сладится. Открой заслонку, угоришь...

– А ты почём знаешь?
– увлечённый растопкой, не очень вежливо фыркнул я.

И тут же опять едва не подпрыгнул, хватаясь за топорик и оглядываясь...

Он стоял, прислонившись к косяку прямоугольной двери, вырисовываясь тёмным силуэтом. Я готов был поклясться, что закрыл за собой дверь, но сейчас она была распахнута, а я даже не слышал, чтобы её открывали. Мужчина стоял на пороге, не делая попыток войти. Разглядеть его в лицо было невозможно, он стоял в темноте, не переступая порог, но мужик был крупный, рослый и плечистый.

– Я-то знаю...
– с усмешкой, непонятной мне, ответил он на мой вопрос.
– Открой заслонку, увидишь, сразу всё будет хорошо... Ты что, испугался меня?
– спросил он, заметив мою нерешительность.

– А что мне тебя бояться?
– храбрясь, ответил я.

Хотя, конечно же, если и не напуган, то насторожён был, это точно.

Откуда в этой ночной глухомани, в грозовую ночь, взяться человеку?

"Может, дезертир, или преступник беглый?" - пронеслось у меня в голове.

– Да не сомневайся ты, - добродушно, хотя и бесцветным голосом, сказал мужик.
– Я своё отбегал. Мне бегать не от кого, да и не откуда.

– Извини, - смутился я.
– Это я про себя подумал, да видно растерялся и вслух сказал. А что мне бояться? Что с меня взять?

– Я и вижу, что ты никого не боишься, - невидимо усмехнулся гость. Даже в избу не приглашаешь

– Извини, - совсем сник я.
– Говорю, растерялся... Заходи, конечно. Сейчас чайку можно попить, а по случаю знакомства и покрепче найдем кое-что... Меня, кстати, Дмитрием зовут... А тебя?

– Меня-то?
– вроде как даже удивился он моему вопросу.
– Зовут меня Фомич... Когда зовут...

Добавил он после некоторого раздумья, отрываясь от косяка, и перешагнул порог. И уже входя в двери, сказал странную фразу, смысл которой я понял намного позже:

– Я не сам по себе в избу захожу, я по приглашению захожу...

И только-только рот я открыл, чтобы переспросить его, что это значит, как на улице громыхнула гроза. И ещё раз! И ещё!!! И только я рот раззявил поторопить Фомича, чтобы он поскорее проходил, да дверь за собой закрывал, да так и застыл с широко раскрытым ртом. Потому что в этот момент опять громыхнуло, и я увидел - МОЛНИЮ!

Конечно же, не молния напугала меня до оцепенения. Нет. Меня напугало то, КАК я её увидел!

А увидел я эту молнию - через Фомича! СКВОЗЬ! И вот тут у меня на голове зашевелились волосы: Фомич - был ПРОЗРАЧНЫЙ!!

На улице гремели громы, полыхали молнии, а в двери входил, не касаясь ногами пола, Фомич, сквозь которого можно было видеть...

Глава третья

Избушка. Фомич и другие.

Я обмер, обречённо понимая своё полное бессилие перед прозрачным, бестелесным призраком...

И тут опять громко щёлкнуло в приемнике, и он САМ по себе включился, откашлялся, и заговорил:

– Говорит Радио! Говорит Радио! А вот теперь - пора! Время полночь!

Потом Радио прошуршало, пощёлкало частотами, словно языком поцокало:

– Да, говорю я кому-то, время - полночь... Блям-блям...

Это не внутри у Радио что-то блямкнуло, это Радио само сказало унылым голосом. Да-да, именно так и сказало: "Блям-блям..."

Тут же заскрипело что-то в углу, на стенке за моей спиной, зашуршало, щёлкнуло, и, откашлявшись, прохрипело густым басом:

– Ку...
– и опять надрывно закашлялось.

Я взглянул в угол. Там висели не замеченные сразу ходики с домиком, с гирями на цепочке и с оловянной, плохо раскрашенной кукушкой, отчаянно кашляющей и чихающей на жёрдочке около дверцы в свой крошечный домик.

Часы с кукушкой я как-то раз в своей жизни видел. Правда, бездействующие. Но про часы с чихающей и кашляющей кукушкой мне даже слышать никогда не приходилось. А уж увидел я такое впервые в жизни.

Кукушка тем временем закончила свой отчаянный чих, вытерла клюв крылышком, и продолжила:

– Ку-ку...
– и опять замолчала, на этот раз, наклонив голову на плечико и к чему-то прислушиваясь.

И тут опять заговорило Радио. Голос у него был недовольный:

– Ну, и что дальше? Опять внутренний голос посетил? Опять в смысле и о смысле бытия? Как это? А, вот: "куковать, или не куковать?" и "кому это надо?" Ты скоро будешь совсем как люди, жизнь твоя будет состоять из одних вопросов. А работу кто выполнять будет? Домовой, или Балагула?

– Вот так всегда!
– вскинулась Кукушка.
– "Работа", "работа", да разве это - работа? Ты вон блямкнуло, сообщило время, и хватит, достаточно. А я-то здесь зачем? Мне-то зачем это нужно?

– Такое у тебя предназначение, - вздохнув, ответило печально Радио.
– Такая, выходит, у тебя планида...

– Чегооо?
– кукушка чуть с жёрдочки не свалилась.

– Да это так, это всё к делу не относится. Это я вообще по другой программе подслушало...
– честно призналось Радио.

– Вот и разговаривай со своими программами, что ты ко мне пристало?!
– возмутилась Кукушка.

– Очень мне нужно к тебе приставать!
– обиделось Радио. Подумаешь... фрррр... фьюууть...
– неумело засвистело оно опять частотами.

– Чего ты нервничаешь? Всё равно как следует свистеть не умеешь! не унималась шустрая Кукушка.

– Ты лучше свою работу выполняй!
– обиделось Радио.
– Тогда к тебе и приставать никто не будет. Нужна ты кому-то...

– Кому-то, наверное, очень даже нужна...
– взгрустнула Кукушка. Вот только бы знать, кому именно... Ты вот лучше, чем всякую ерунду повторять, да к тому же и чужими голосами, провело бы опрос на тему индивидуального спроса на одиноких Кукушек...

– Размечталась! Так как у нас обстоят дела насчет поработать? ехидно осведомилось Радио.

– Ку-ку, ку-ку...
– Кукушка прокуковала тринадцать раз и вытерла лоб крылышком.
– Ну, теперь ты отвяжешься?

Ворчливо спросила она у Радио.

– А сколько раз ты прокуковала?
– зловещим тоном поинтересовалось Радио.

– Сколько раз надо было прокуковать, столько и прокуковала... огрызнулась Кукушка.
– А что?

– А то, что ты прокуковала тринадцать раз!
– почти ликующе объявило Радио, трагическим голосом Левитана.

– Пааааадумаешь!
– беспечно ответила Кукушка.
– На один раз больше, на один раз меньше. Какая разница?