Фомич - Ночной Воин

– Как открылся?!

– А чего ему не открываться?
– пробасил Самшит.
– Его никто и не запирал. Там же внутри него Медведь сидит. А Медведь не птичка. Куда он сверху денется? Если и выберется из Сундука, не улетит.

Из сундука, который оказался без дна, и его просто нужно было приподнять, вылез здоровенный Медведь. Он стоял на задних лапах и испугано смотрел на мечи.

– Резать будете?
– деловито осведомился он, шмыгнув мокрым носом.

– А что нам с тобой делать прикажешь?
– вздохнул Фомич.
– Не хотелось бы, но придётся. Нам Волк нужен.

– Может, я его выплюну?

И он стал пробовать. Он плевался и кашлял до обильного слезотечения, но Волк никак не выскакивал.

Балагула посмотрел-посмотрел, и когда медведь в очередной раз стал тужиться и кашлять, подошёл к нему сзади и дал пинка.

Волк вылетел, ударившись о Самшит.

Мы застыли, открыв рты, а Волк, охая и потирая ушибленные о дерево бока, орал на Медведя:

– Чтоб ты так всю жизнь на свободу выходил!

Его излияния прервал Фомич:

– Давай нам быстренько Утку, серый, нам некогда. Или как Медведь отдашь, или возьмём путём вскрытия.

– Я сейчас!
– испугался Волк.
– Не надо путём вскрытия доставать! Сам отдам! Нужна мне ваша Утка.

Он постучал лапой по пузу, нагнул голову к брюху и внимательно прислушался к происходящему там. Недовольно покачал головой и похлопал себя по брюху ещё раз, значительно сильнее.

– Эй, ты, Утка, вылезай!
– скомандовал он.

Утка и не думала появляться на люди. Волк попрыгал на одной лапе, на другой, на всех четырёх сразу, потом кувырнулся через голову, сделал обратное сальто, покашлял, ничего не получалось.

– Ну-ка, серый, что ты там кувыркаешься, поди сюда, - позвал его Медведь.
– Открой пасть пошире.

Волк покорно отворил пасть, и прежде чем он что-то сообразил, косолапый запустил ему в пасть лапу и вытащил Утку.

Пока Волк откашлял и отплевался после этой процедуры, Медведь поставил Утку перед Фомичом.

– Давай яйцо!
– заорал на неё Балагула, так страшно щёлкнув ковшом, что бедная птичка присела и от страха снесла яичко.

Его моментально подхватил Кондрат. И стал озираться, обо что бы разбить. Близко к нему стоял только Балагула.

Он слишком поздно сообразил, что его ожидает, в ужасе попытался закрыться руками и заорал:

– Нееееееееет!!!

Но спастись от сокрушительного удара не успел: Кондрат со всего маху хватил его яйцом по лбу.

Яйцо треснуло, развалилось, ключ из него выпал, а Балагула, как назло стоявший на краю обрыва, от неожиданности слетел с вершины в пропасть.

Все только ахнули. Кондрат застыл с разбитым яйцом в руках.

Фомич подошёл и подобрал лежавший на земле ключ. Ничего не сказал Кондрату. Только скомандовал:

– Все вниз! Этот, - он указал на Кощея, - пойдёт с нами. Пускай посмотрит, что столько лет охранял верой и правдой.

У входа в Кощееву Пещеру мы остались одни, простившись с друзьями, которые продолжили спуск.

Фомич отвалил камень, прикрывавший вход в пещеру, открыв уходящие во мрак крутые ступени. Кощей упёрся, но Фомич так двинул его по шее, что тот скатился вниз по длинной крутой лестнице. Мы пошли следом, спускались вниз очень долго, и наконец остановились перед небольшой железной дверцей.

Глава двадцать восьмая

Сильнее Смерти

– Открываю?
– спросил заметно волнующийся Фомич.

– Открывай...
– почти шёпотом ответил я, содрогаясь от одной лишь мысли о том, что сейчас переступлю порог Царства Мёртвых.

Заскрипел, отодвигаясь, ржавый засов. Вместо кромешной тьмы, которую я ожидал увидеть, за дверью плавал белёсый туман.

Мы перешагнули порог, и перед нами словно из-под земли вырос огромный Пёс. Изо рта у него вырвались языки пламени, изо рта валили клубы дыма. Голов было три.

Он предупреждающе поднял огромную лапу и пролаял одной из голов:

– Куда?!

– За Настей!
– смело ответил Фомич, выступив вперед.

– Залог!
– пролаял Пёс другой головой.

– Какой залог?
– растерялся Фомич.
– Нам про залог ничего не говорили.

– Залог!!!
– рявкнули все три головы пса вместе.

Фомич растерянно огляделся по сторонам и решительно вытолкнул вперёд Кощея, ничего более подходящего не обнаружив.

– Вот это пойдет?

Пес принюхался, пошмыгал тремя мокрыми блестящими носами и пролаял всеми тремя головами, но поочерёдно:

– Сойдёт!

– Проскочит!

– Скушаицааа...

– Не смейте!
– орал Кощей.
– Залог не едят!

Мы уходили по длинному тоннелю вдаль. Мимо нас проплывали тени. Их было множество, и все они походили одна на другую.

– Как же ты отыщешь здесь свою Настеньку?
– шёпотом спросил я.

Фомич только плечами в ответ беспомощно пожал, судя по всему, его самого мучил тот же самый вопрос.

И тут я уловил мерный плеск воды где-то в полумраке.

– Вода!
– удивленно заметил я, толкнув Фомича.

Мы пошли на эти звуки. Шагов наших не было слышно. По-настоящему мёртвая тишина висела вокруг нас.

Вода показалась внезапно, словно кто-то перед самым нашим носом расстелил эту тяжело и медленно бегущую куда-то водяную дорогу. Но вот что странно: плеск прекратился. Река, довольно широкая, текла совершенно бесшумно. Мерно катились её черные тяжёлые волны. Другой берег отсюда не было видно, как мы ни вглядывались. Он надёжно скрывался в белёсом тумане.

Неожиданно прямо на нас из этого тумана выплыла лодка и ткнулась в берег.

В лодке сидел сгорбленный старик, с большой косматой белой бородой до пояса, лысый, с веслом в натруженных руках.

– Ты кто?
– спросил его Фомич.

– Лодочник, - шевельнул мохнатыми белыми бровями старик.

– А что возишь?

– Не что, а кого, - поправил Лодочник.
– "Что" здесь не возят. Здесь это никому не нужно. Ничего никому не нужно. Души перевожу в Царство Мертвых...

– А мы где? Разве не в Царстве Мёртвых? И кто это в таком случае? спросил Фомич, указав на медленно летящие мимо нас в молочном тумане тени.