Фомор
Шрифт:
— Ой! Засмотрелась на Луну, — засмеялась Дарина, попав сразу же в объятия Балора.
— Ты всё красивее и красивее, Эрин, — завороженно смотрел он на свою невесту.
— Говорят женщины от любви хорошеют, — прошептала она, обнимая его плечи, обтянутые черной рубашкой.
Балор повёл свою суженую дальше по тропинке, озарённой ночными светилами. Их путь петлял среди камней и неровностей, ведя всё выше. Когда под ногами зашуршали мелкие камешки, фомор взял свою Эрин на руки и пошёл дальше, а она доверчиво прижималась к его груди, где стучало его пылкое и преданное сердце.
— Вот мы и на месте, — сказал он, не спеша тем не менее ставить Дарину на ноги.
Он остановился на усыпанной гравием площадке, что находилась на возвышенности.
— Боже мой, как красиво!
От такого волшебного ночного пейзажа действительно перехватило дыхание. Или это от ласковых рук, что сомкнулись на талии и прижали к себе?
— Балор, а где это мы?
— Коннемара. Сюда я убегал от всего, чтоб набраться сил, — и по его металлическому голосу можно было понять, что сейчас он тоже не спокоен.
— Балор… — Дарина погладила его по щеке, с беспокойством глядя в его нереальные самые красивые в мире глаза, — тебя сейчас что-то тревожит? Скажи мне…
Фомор поцеловал её ладонь, собираясь с мыслями и окончательно принимая решение. Прикрыв на мгновение глаза, он, наконец сказал:
— Ты должна кое-что знать и… сделать выбор. Я сейчас поступаю не как король, а как сумасшедший влюблённый дурак…
— Родной мой, ты меня пугаешь!
— Это на самом деле важно. Я говорил о пророчестве, что наша встреча была предсказана тысячи лет назад.
— Да, — судорожно кивала ему Дарина.
— И я говорил, что наша любовь разрушит проклятие. Только, если точнее: рождение нашего наследника его разрушит. А до того момента сиды будут делать всё, чтобы этого не допустить, то есть… будут стремиться убить тебя, а я буду тебя защищать. Но наш сын родится и станет великим королём, — мечтательная и грустная улыбка тронула губы фомора.
— Непросто будет, да… А о каком выборе ты говоришь?
— Уехать и забыть. Я не знаю, возможно ли это, я никогда не пробовал обойти предсказания. Но я хочу тебя уберечь и дать шанс на ту жизнь, которой ты жила до меня…
Дарина уже не слушала, она резко встала на пледе, тяжело дыша и сжимая руки.
— Ты что меня пытаешься бросить сейчас?
— Что?! Нет! Я лишь хочу быть честным с тобой!
— Ты хочешь сказать, что готов пожертвовать судьбой всех своих фоморов, чтобы я могла спокойно жить в своей хрущёвке и изредка вспоминать наши с тобой свидания?
Да, именно это он сейчас и делал. Тысячи жизней, включая и его, в обмен на её спокойствие. И даже в этом он не был уверен, ведь обойти судьбу он еще ни разу не пробовал.
— Да, я очень плохой король, — выдохнул он, пряча руки в карманы брюк.
— Балор… — на тихий зов Дарины он лишь молча поднял на неё свои синие сияющие глаза. Девушка подошла к нему и положила руки на его грудь: — Скажи, ты правду говорил о том, что любишь меня?
— Больше жизни люблю…
— Единственное, что может меня вынудить оставить тебя, это твоя нелюбовь. А жизнь без тебя… я хочу сказать, что даже одна встреча с тобой… — девушка приложила палец к губам, когда фомор пытался что-то ей сказать. Слова подобрать было трудно, потому что сердце металось в груди от предчувствий, но она знала, что должна сказать: — Из всех судеб я бы выбрала только ту, где есть ты. Я всегда выберу тебя, Балор, чего бы мне это не стоило.
Упрямый взгляд зелёных глаз зажёг в нём уверенность в том, что вместе они не то что пророчество выкрутят так, как нужно им, а вообще и всё мироздание перевернут. Эта хрупкая девушка сейчас стала его силой, когда могучий король фоморов дал слабину и чуть не совершил, вероятно,
неисправимую ошибку.Он вновь сел на плед, увлекая её за собой. Душа древнего короля словно возродилась из пепла, сбросила с себя коросту страхов и сомнений и сейчас улетала в звёздную высь от слов этой юной и смелой девушки.
— Я тебя люблю, — услышал он тихое признание, когда Дарина прижалась к его груди, охватив широкие плечи.
Балор поднял её лицо, вглядываясь в него и запоминая каждую чёрточку, каждую ресничку, изгиб бровей и маленькую родинку над губой. Он заберёт с собой память о её любви и преданности даже за грань, когда наступит час. А сейчас… останавливать свои любовные порывы он теперь не собирался: он жадно припал к её губам, чтобы сминать их своими до боли, до стона, пока языки ласкали друг друга, а пальцы скользили по нежной коже спины, пуская по ней волны мурашек одну за другой. Дарина решительно отвечала на страсть её суженого, не стесняясь покусывать его властные губы и зарываясь пальцами одной руки в его волнистые тёмные волосы, а второй ладонью приняться за пуговицы на его рубашке. Губы Балора целовали горячо, исступлённо, прокладывали влажную дорожку от шеи вниз, пока Дарина дрожащими руками расстёгивала на нём одежду. Пути назад уже нет, да она и не хочет этого. Что бы не ожидало дальше, она хочет испить его до дна, насладиться его любовью, сколько позволит им судьба. Сегодня ночью он станет её, а она отдаст ему всю себя. И не важно, сон это или явь, или где-то посередине.
Чёрная рубашка улетела в сторону, обнажая могучую грудь и плечи фомора, на которые легли узкие кисти Дарины. Её платье невесомым ночным облаком еще окружало её в районе талии, в то время как лиф уже был расстегнут, а подол обнажал её стройные ноги, которыми она сейчас обнимала Балора. Хриплый стон пронёсся над ночными горами, когда девушка начала целовать его тело. Такая нежная, такая страстная, искренняя… Король уложил её на спину, зафиксировав руки, склонился над ней, любуясь, а она негодующе нахмурила брови, ведь не могла сейчас дотянуться до него.
— Так не честно! — застонала она, лишившись инициативы, а он весело засмеялся, забыв о грозовых тучах грядущего, что нависли над их головами.
— В мире мало справедливости, любимая, — протянул он, всё же выпуская её руки и помогая избавиться от платья, которое сразу же было отброшено в ту же сторону, что и рубашка.
Кожа к коже, одно дыхание и один стук сердца на двоих — вот, что значит счастье двух возлюбленных. Дарина всем своим существом тянулась к суженому, оплетая его своими объятиями, вжимаясь в него всем телом, когда он целовал её плечи, ключицы и грудь, и задыхалась от восторга, когда почувствовала тяжесть его тела на себе. Чувство наполнения было таким правильным, таким желанным, что само по себе дарило блаженство, которого девушка еще не испытывала. Балор шумно выдохнул, заполнив её до предела, а его взгляд сиял ярче всех звёзд на небосклоне, всматриваясь с любовью в её глаза.
— Я всегда, во всех мирах только твой, всегда был твоим, всегда любил и буду любить… — горячо прошептал он, целуя в губы и начиная двигаться в ней, высекая искры из глаз и стоны из груди.
Не может быть столько радости от сплетения тел, не может быть так сладко, что сознание уплывает куда-то в неизвестность… и лишь нереальные глаза цвета океана, в котором отражалось ночное звёздное небо, держали её в этой реальности рядом с собой. Подступающее наслаждение разливалось по венам медленно и неотвратимо, казалось, что воздух стал таким густым, что лёгкие едва справлялись со своей работой. Тяжёлое дыхание вперемешку со стонами нарушали торжественную тишину этого места. И вот голова Дарины закружилась от волны удовольствия, что заставила позвоночник выгнуться, а ноги сжаться вокруг торса любимого мужчины, который так же дрожал, достигнув пика наслаждения и застыв над ней. Протяжный полукрик-полустон прозвучал в унисон с хриплым стоном Балора, который пульсировал в ней, изливаясь своим семенем, и ничего правильнее этого сейчас быть не могло.