Фонарь под третий глаз

Больше часа я самым тщательным образом исследовала жилище святого отца, но ничего существенного не обнаружила.

В крохотной спаленке, в старом рассохшемся шкафу, висела черная ряса священника, рядом с ней совершенно нелепо смотрелся дорогой костюм-тройка от «Гуччи». Пожалуй, он мог бы принадлежать какому-нибудь нефтяному королю или, на худой конец, процветающему банкиру, любящему щегольнуть на досуге на светском рауте. В изголовье кровати висел большой позолоченный крест. Между кроватью и шкафом, непонятно, каким образом, втиснулась колченогая табуретка, служившая ночным столиком. Рядом с часами «Пьяже», массивным браслетом белого золота и такой же печаткой с изображением двуглавого орла я увидела стопочку книг.

Молитвослов, брошюрка с расписанием церковных праздников, еще книжки, связанные с работой отца Валентина… Под ними обнаружился журнал «Медведь», роман Незнанского и толстенный том, аккуратно обернутый в газету. Именно этот том почему-то заинтересовал меня больше всего.

— Да-а, — изумленно присвистнула я, открыв первую страницу. — На «Мурзилку» это не похоже. Уж не эти ли идеи отец Валентин проповедует своим прихожанам?

Заголовок на первой странице пугал своей «новизной»: «История расизма. Правда и вымысел».

Я усмехнулась:

— Хм… Кажется, один шизик однажды занимался этим вопросом… Финал известен. Неужто батюшка пошел по его стопам?

Быстренько пролистав книгу, я пришла к выводу, что Валет очень внимательно ее изучает: об этом красноречиво свидетельствовали пометки на полях и целые абзацы, подчеркнутые красными чернилами.

— «Иметь абсолютную власть над миром, подчинять себе миллионы людей под силу лишь человеку, обладающему острым умом, внутренней силой и чистой кровью», — прочитала я один из выделенных абзацев. — Вот оно что! Валет хочет единолично царствовать и всем владети! Эта книженция является своеобразным руководством к действию, инструкцией по покорению мира. Наверное, здесь падре и вычитал о копье Лонгина и решил, что оно не помешает, а скорее поможет осуществить заветную мечту. Да уж! Все это слишком невероятно, чтобы быть правдой, но тем не менее… Значит, копье все-таки у Валета. Вот только где?

Я еще раз с особой тщательностью обыскала весь дом, но — увы! Опять напрасно. За исключением холодильника и отдельно взятых предметов роскоши, жилище Валета поражало аскетизмом.

— Что ж, остаются еще гараж и квартира святого отца на Кутузовском проспекте, — успокоила я сама себя, запирая дверь дома и пряча ключ на место. — Хочется верить, что обыскивать туалет все-таки не придется.

Никаких сюрпризов в виде кодового или амбарного замка гараж не преподнес. Со стороны участка металлическая дверь запиралась на обычную щеколду, и это факт не мог не радовать: опыта по выламыванию железных дверей у меня не имелось. Я спокойно вошла внутрь, нашарила на стене выключатель и включила свет.

…Вблизи мощный «Ягуар» производил впечатление: ни дать, ни взять — сильный, уверенный в себе зверь на отдыхе. Лампы дневного света робко отражались на блестящих боках шикарного автомобиля. Не удержавшись, я почтительно погладила «зверя» по капоту. Интересно, мне показалось, или «Ягуар» в самом деле снисходительно вздохнул? Еще некоторое время я любовалась дорогой машиной, а потом приступила к обыску. Это, оказывается, не такое простое дело! Все, наверное, знают — найти что-нибудь и в своем гараже, где известен каждый закоулок, проблематично, а уж в чужом-то — и подавно. Господи, сколько же здесь полочек, стеллажей, коробок и даже битком набитых мешков! Целой жизни не хватит, чтобы все осмотреть!

Немного похныкав, я все же приступила к обыску. Начать решила с деревянного стеллажа в дальнем углу гаража. Две нижние полки были завалены жестянками с какими-то малопонятными детальками, среди которых я с уверенностью опознала только гвозди.

— Привет! Нашла что-нибудь интересное? — раздался за спиной голос, заставивший меня похолодеть от ужаса.

Очень медленно, ощущая странную скованность во всем теле, я повернула голову.

На пороге гаража стоял отец Валентин, облаченный в парадно-выходную рясу. Солнечные лучи лежали на плечах батюшки, словно эполеты. Наверное, оттого, что я так и осталась сидеть на корточках, а Валет стоял, позволяя солнцу светить ему в спину, святой отец показался мне страшным великаном.

«Если удастся отсюда выбраться живой, Маньку расчленю без наркоза! — зло подумала я. — Но что здесь делает батюшка? По моим расчетам, он должен быть еще на службе. Неужели я опять что-то перепутала»?

Валет тем временем вошел внутрь гаража и закрыл за собой дверь. Сразу возникло ощущение, что эта дверь отрезала меня от всего мира. Ощущение, что и говорить, неприятное, оттого я со страшной силой затосковала по свободе. Как-то сразу угадывалось, что отец Валентин просто так меня не отпустит.

— Ты скажи, что ищешь-то. Может, я тебе сам отдам? — глумливо предложил Валет.

— Угу, отдашь, как же! Не для того ты столько народу завалил, чтобы вот так запросто копье отдать! — буркнула я, поднимаясь и оглядывая стеллажи в поисках какой-нибудь подходящей штуковины, которую можно было бы использовать в качестве ударного инструмента. Не в смысле барабана, конечно, а в смысле — шарахнуть по голове супостата при случае. О, домкрат, пожалуй, подойдет…

Заметив направление моего взгляда, отец Валентин предостерегающе поднял руку, в которой каким-то злым светлячком блеснуло лезвие ножа:

— Не надо лишних телодвижений, ладно? Я хорошо обращаюсь с этой штуковиной. Дернуться не успеешь — прилипнешь к стене, как бабочка из гербария. Пока все понятно?

Я шмыгнула носом в знак согласия.

— Хорошо. Будем считать, что консенсус достигнут. Теперь дальше. На-ка, держи… — Валет бросил к моим ногам наручники. — Я не хочу, чтобы наше свидание оказалось непродолжительным. Тем более я так долго его ждал! Ты даже не можешь себе представить, с каким нетерпением! Но девушки — такие коварные создания, не приведи господи! Вдруг решишь сбежать? Так что пристегнись к… ну, хотя бы к дверце машины.

— Машину не жалко? Поцарапаю ненароком… — поинтересовалась я, нехотя выполняя приказание.

— Да фиг с ней, новую куплю. Машина — не самое главное в жизни, равно как и прочие материальные блага.

— Однако ты охотно пользуешься этими самыми благами. Покушать вкусно любишь, безделушки дорогие… Часики-то небось тысяч двадцать баксов стоят?

— Двадцать пять, — охотно пояснил Валет. — Грешен, честно скажу. Люблю дорогие вещи. Но… Господь наш милостив, надеюсь, простит мне эти грехи, ибо молюсь я смиренно об этом денно и нощно.

— Похвальное рвение, — кивнула я, с тоской поглядывая на домкрат. — Только, боюсь, господь тебя не услышит, а если и услышит, то вряд ли грехи отпустит — слишком их у тебя много. И все — смертные.

Отец Валентин радостно оскалился:

— А вот ты и замолвишь за меня словечко перед всевышним! Только чуть позже. А сейчас скажи мне, красавица, есть ли у тебя какое-либо последнее желание? Видишь, идеалы гуманизма мне вовсе не чужды. Желай! — великодушно разрешил Валет.