Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта

Но игра пошла настолько развеселая, что перегружать ее французскими зарисовками с натуры не было никакого смысла. Как и рассказывать об азербайджанском владельце «Ланса», однажды в порыве щедрости насыпавшем полную детскую коляску долларов отличившемуся футболисту.

Если уж продолжать разговор о зарубежном опыте репортажей, то одним из самых памятных признаний стали слова Александра Бородюка, привлеченного ВГТРК в 2006-м для работы на Кубке мира. После нескольких дней, проведенных за комментаторским пультом, чемпион Олимпиады-1988 сказал: «Не думал я, что настолько сложная у вас работа». Количество коммуникаций, в которых задействован человек, ведущий репортаж, часто делает его зависимым от внешних обстоятельств.

В 2003-м телеканал «Спорт» на заре своего существования транслировал все восемь матчей каждого тура Премьер-лиги. В открытом доступе, но частично в записи. Из того же Новороссийска организовать прямой эфир было физически невозможно. Техническая база на «Шаболовке» была тогда не то что нынешняя: некоторые аппаратные были разнесены по этажам и коридорам, а внутреннее устройство комментаторской навевало воспоминание о том, как ты надолго застрял в лифте.

Но это сложности репортажа из студии. На стадионе работать приятнее и проще. Ты в любом случае один перед микрофоном, и риск внешних воздействий сведен к минимуму. Монитор может заглючить и отрубиться, редактор забудет отключить микрофон, зритель рядом ниже может решить смотреть матч стоя и перекрыть тебе видимость, но это все вторично и решаемо.

Да и стадионы сейчас все чаще такие, где комментатору грех жаловаться на что-то. В начале 2000-х ВГТРК с «НТВ-Плюс» работали на некоторых матчах одновременно. На старом «Динамо» в техотсеке, где находились комментаторские кабины, решили заменить старые рамы на новые пластиковые. И чтобы сэкономить, сделали их глухими, без ручек. На закате солнце било в глаза, не желая уходить за горизонт. Я чувствовал себя словно под лупой, через которую пропустили солнечный луч. Я был мокрым по пояс и, выйдя в перерыве в коридор продышаться, встретил Маслаченко, раздевшегося до трусов.

– Идеальный способ похудеть, мой юный друг! – сказал мэтр. – Я за игру столько не терял.

Коллекционер Юрий Жирков

Было дело, я их подбил пойти вместе по антикварным лавочкам. Атмосфера располагала, как и настроение. Сборная выиграла 3:2, впереди, но не сразу, был перелет в Скопье, так что Адвокат дал всем на следующий после матча день полноценный выходной. Кто-то остался в гостинице, но большинство решило выбраться в город. Прямо в форме, не в «штатском». Будь наша воля, мы бы и обед прогуляли.

Дублин – город удивительный. Одни скульптуры чего стоят. Жизнь дала нам шанс помотаться по разным странам, но нигде и никогда я не встречал такого разнообразия при такой утонченности вкуса, как там.

Я трижды принимал одну и ту же композицию фигур с зонтиками возле нашего отеля за реальных людей. Зонтики подозрения не вызывали: небо в ирландской столице постоянно было затянуто облаками. Я чертыхался и говорил себе: «В следующий раз не ошибусь», и снова покупался. А на лужайке перед главным входом сидел и что-то писал Бернард Шоу. Я шел мимо, и мне почему-то было стыдно, что ничего, кроме «Пигмалиона», я не читал.

Центр Дублина совсем крошечный. Центральная пешеходная улица заставляет тебя притормаживать, когда ты идешь и глазеешь на витрины. Но все равно, от силы через пятнадцать минут я уткнулся в оживленную улицу. Сразу за ней был прекрасный парк, у входа в который такси поджидали клиентов. Возвращаться в отель не было никакого желания, поэтому я развернулся и пошел в обратном направлении. Главную улицу я уже видел, но надеялся, что ответвлявшиеся от нее переулки таят в себе что-то более интересное.

Навстречу шла наша банда, которой вчера аплодировал стадион за игру в первом тайме. Покуда я шел к ним, дублинцы успели несколько раз сфотографироваться с игроками и, прощаясь, непременно поднимали большой палец.

– Ни претензий, ни глупостей, – сказал Акинфеев. – Подходят, благодарят, поздравляют. Вчера полный стадион был. Здесь играть – одно удовольствие!

Рядом стояла пара ирландцев, глазели на нас. Дождались, пока Игорь закончит фразу, потом спросили, можно ли сфотографироваться. Я взял их айфон, сделал кадр, повторил.

– Что тут еще есть, кроме этой улицы? – спросил Вася Березуцкий.

Я пожал плечами. И, пока дублинцы не покинули нас, спросил их.

– Здесь восхитительные антикварные лавочки, – сказали они. – Обязательно зайдите, получите удовольствие.

– Что они говорят? – спросил Жирков. Я перевел:

– Предметы старины, Может быть, и по твоей теме – времен Второй мировой – что-нибудь найдется.

Он посмотрел на меня немного недоверчиво.

– Они, конечно, не воевали. Или так воевали, что мы про это не слышали. Да и для всех нас в школьные годы Ирландия была просто частью Англии, да и только. Хорошо, что не Скандинавии. Но если тут такие антикварные собрания, то вдруг?

– Мы идем или нет? – спросил Вася.

И мы пошли. Увидели, как тенью самого себя промелькнул где-то впереди Сергей Фурсенко в сопровождении своего охранника Димы. Выходной день, да еще и после победы. Красота!

Идя по анфиладе лавок, я охал и ахал. Гордился, что привел ребят сюда. Даже в Лондоне я не видал такой красоты.

– Смотри, Юра, какое кольцо! – сказал я. – С ума сойти! Похоже, еще викторианское.

Кольцо было сумасшедшее: огромный изумруд в обрамлении сапфиров и крупных бриллиантов цвета шампанского. От него пахло Конан Дойлом и Коллинзом. Загадками и вечностью.

Юре кольцо понравилось, как и остальным.

– Сколько стоит? – спросил он.

– Сто пятьдесят тысяч фунтов, – сказал я и представил, что могу продать свою квартиру и купить кольцо.

На этом мечты заканчивались. Потому что становилось совершенно непонятно, что с этим кольцом делать. Дальше начиналась уже сплошная Алла Пугачева с Раймондом Паулсом. Только вместо миллиона алых роз – умопомрачительное кольцо, которому двести лет.

– Ничего себе! – воскликнул Юра. – А по моей теме что-нибудь есть?

Я посмотрел на него. Потом снова на кольцо, но уже более спокойно. Одной фразой он исцелил меня от вспыхнувшей бури эмоций.

– Сейчас узнаем, – пообещал я и пошел к продавцу.

Тот удивился. Пожал плечами. Предложил купить подсвечник, вывезенный кем-то из индийских колоний. Бронзовая обезьяна, сидящая на улитке из перламутра. Маленькая такая вещица. Совершенно недорогая по сравнению с кольцом.

– Заверните, – сказал я и достал кошелек.

Юра ждал. Человек удивительного терпения, скажу я вам.