Формальность

Лёжа в горячей воде, у себя в комнате, восьмой думал о том, что сегодня, как и тогда зимой, он совсем не помнил, как очутился здесь, в какой-то момент на пути к пещере сознание его полностью отключилось. Можно передвигаться даже не осознавая этого..., через время и пространство, как-то же он пришёл сюда, хотя совсем не помнил, как ему это удалось. Был ли уже гонг или его не было, но полежав немного на кровати, восьмой, все-таки заставил себя пойти выпить чаю. На подгибающихся и трясущихся ногах, опираясь о стену, он вышел в зал и побрёл к чайной, постояв немного и держась за дверь, прежде чем её открыть восьмой опять подумал, что надо бы было отдохнуть на кровати, а не тащиться сюда из последних сил. Наконец открыв дверь, он увидел стоящего у стола Георгия, тот по-видимому, ждал восьмого.

– Ты всё-таки дошёл, - Георгий с усмешкой наблюдал за мучениями восьмого, - ну, что ж похвально, правда я надеялся, что ты будешь в лучшей форме, чем сейчас..., но всё равно молодец. Ты даже забыл про корсет?
– улыбаясь спросил Георгий.

Восьмой, шатаясь, подошёл к столу налил себе чаю и, обжигаясь, жадно выпил чашку, потом налил себе вторую и пошёл к стене, где стояла небольшая деревянная скамейка, сел с облегчением на неё вытянул ноги и закрыл глаза.

– Ты вчера был среди Девяти, должен признаться, что это очень сильное испытание, ты его пока не можешь пройти, потому всё пропустил, но даже то что ты видел уже даёт надежду.

– А что я видел, - восьмой открыл глаза и посмотрел недоуменно на Георгия, - я думал, что это сон.

– Они рассматривали возможный вариант будущего...

– Будущего? Будущего чего... или кого?

– Вообще-то это совсем не важно, гораздо важнее, что скажет Владимир..., только его вывод будет решающим. Девять только могут увидеть, предусмотреть или предложить вариант будущего, но они не определяют его ход, а вот Владимир непосредственно связан с ним.

– Владимир, а кто это...?
– восьмой недоуменно смотрел на Георгия.

– Владимир живёт там, за мостом. Чтобы иметь возможность встретиться с ним нужна дорога... да, именно та, которую ты восстанавливаешь. Он долгое время был изолирован и его никто не видел, дороги не было, но, как только ты её восстановишь, то сможешь повидаться с ним.

– Он как-то связан с будущим?

– Он его полностью определяет, каким он его выберет, таким оно только и станет! В этом его значение, потому не подготовленным к нему лучше не приходить..., очень тяжело!

– Тяжело, что...?
– не понял восьмой.

– Тяжело увидеть будущее, это очень тяжело..., мало кто может это осилить.

– Но почему же, что в нём такого сложного, страшного?

– Ты, наверное, знаешь или слышал, как охотятся некоторые животные..., они раскрывают пасть и просто ждут, а жертва сама к ним идёт..., сопротивляется, не хочет, боится, но не может уже ничего изменить. Так и здесь, будущее это самый серьёзный хищник, какой только есть в жизни. Он поджидает свою добычу, и его охота всегда удачна, а для жертвы, которая сама к нему идёт, исход неизбежен, чтобы ты не предпринимал, уйти от него, избежать или спастись - невозможно!

– Ты так говоришь, как будто будущее это коварный, жестокий и беспощадный злодей, а не светлое и доброе существо..., или время.

– Тебе лучше об этом поговорить с Владимиром, у тебя будет достаточно времени, чтобы понять это.

Восьмой вернулся к себе в комнату, по дороге с некоторым удивлением и даже недоумением размышляя о словах Георгия, что будущее это хищник, лёг и сразу уснул.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Творец всему начало положил

Что я предрёк тому и быть

Лишь я один несу в мир мысль

И меру всем вещам - из Хаоса порядок

Я всё возвёл как зодчий как отец

Я положил начало всех начал

И космос и познания венец

Всего что есть всего что было

Я - Творец!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

На следующий день восьмой с напарником целый день выкладывали дорогу мозаикой из камней. К вечеру камни и песок закончились, до вершины оставалось не более десяти метров. Завтра работа будет закончена, с облегчением констатировал восьмой, а что дальше? Чем он будет заниматься? Ещё не было дня, чтобы он не работал по восстановлению дороги. Что произойдёт, когда работа закончится? Пойдёт по дороге к Владимиру, который живёт где-то там, за перевалом? Восьмой почему-то теперь, после разговора с Георгием, с большим нетерпением ждал этой встречи. Владимир владеет знанием будущего и, как казалось восьмому, он теперь будет знать его.

Выйдя со звонком в зал и подождав немного восьмой понял, что он остался один - последним! Прибежав к подножью, восьмой остановился и стал размышлять, как же ему одному затащить наверх песок и камни? Все тележки были большими и по конструкции рассчитанными на двух или трёх человек, а он был один, и притом тащить приходилось в крутую гору. Он попробовал нагрузить немного песка в тележку и начал толкать её перед собой вверх, но понял, что одному ему с ней не справиться. Как странно, думал восьмой, вдвоём мы с ней вполне справлялись, пусть не полностью заполненную, а только на половину, но тащить было удобно, а одному - невозможно. Он поискал в пещере хоть что-нибудь подходящее, но там было пусто. Тогда он снял комбинезон, заполнил его песком, как мешок, взвалил к себе на плечи и пошёл наверх. Он таскал песок наверх весь день и не смог до конца заполнить оставшуюся площадь дороги под камни. Вечером, вернувшись домой, отдохнув, восьмой дошёл до чайной, но Георгия там не было. Выпив чаю, он вернулся к себе в комнату и сразу уснул. На следующий день удалось натаскать необходимое количество песка только к вечеру. До заката оставалось ещё около часа и восьмой попробовал взвалить на себя камни, чтобы хоть немного приноровиться к ним, но таскать камни оказалось значительно тяжелее, чем песок. Тяжёлый песок хотя бы удобно в комбинезоне лежал на плечах, а камни некуда было положить, они были очень широкие, острые по краям и тяжёлые. Он попробовал носить их на голове, но тут же понял, что позвоночник и так в корсете еле держится и боль была нестерпимой, тогда он взвалил их на спину и пошёл наверх, поддерживая руками снизу, но через некоторое время руки перестали его слушаться и камни упали. Он вернулся домой и после небольшого отдыха пошёл в чайную, Георгия и сегодня там не было. До сада-леса восьмой идти не решился, от усталости ноги подкашивались. Он сидел на кровати, прислушивался к своему телу и вдруг отчётливо осознал, понимание пришло к нему как неизбежность, как приговор: он не просто устал, а усталость постепенно накапливалась в нём всё это время и теперь он уже не успевает восстановить свои силы за тот короткий период сна, который ему предоставлен - он истощён, причём практически полностью. Утром перед выходом восьмой постоял некоторое время в размышлении, потом свернул одеяло с кровати в рулон, закинул на плечо и вышел. Связав концы одеяла, он нагрузил в этот мешок камней, сколько мог унести, взвалил его на спину, перекинув лямку через голову и пошёл наверх. К полудню восьмой впал в какое-то состояние абсолютного опустошения и безразличия, даже отупения, его мутило, голова и всё тело нестерпимо ныли, ему казалось, что он стал почему-то очень хрупким и его кости просто начнут сейчас ломаться, как сухие ветки. Каждый шаг давался с большим усилием, и он с безразличием ждал, когда не сможет сделать ещё один шаг, а просто упадёт, придавленный камнями. К вечеру он даже не стал смотреть, сколько же не хватает и ещё камней нужно завтра натаскать, а просто побрёл, как приведение или тень домой. У себя в комнате он сразу лёг на кровать, не раздеваясь, и буквально провалился в сон, как в чёрную яму. Спал очень плохо, нервно, постоянно просыпаясь, ему было плохо и утром чувствовал, что почти совсем не отдохнул. Поел и сразу понуро побрёл из пещеры, даже не дождавшись звонка. Он не бежал, как всегда, его никто не подгонял и не заставлял, а он сам, спотыкаясь, глядя в одну точку пустым взглядом, как машина шёл на работу. Взвалив мешок с камнями на спину, восьмой отправился в очередной путь наверх. С громадным трудом передвигая ноги, он шёл, похоже, в последний путь, понимая, что никакого резерва в нём не осталось, энергии больше нет и взять её больше негде. Добравшись, наконец, до верха уже ничего не соображая, он не смог снять мешок с плеч, а просто бессильно опустился на камни и неподвижно сидел, глядя сверху на горы, небо и ему казалось, что нет больше на свете силы, способной его сдвинуть с места, даже просто пошевелиться, тело и сознание как онемели. Потом его взгляд упал на дорогу, он начал вспоминать, зачем он здесь и что надо делать, ведь ему же надо работать, работать..., а он сидит. Он с трудом вылез из-под мешка с камнями и сел поудобнее, начал соображать, что песка уже достаточно, камней, видимо тоже, или почти, и можно уже начать их укладывать, надо закончить, в конце концов, эту ненавистную дорогу. Он тупо положил один камень и выровнял его, скорее наблюдая за кем-то, чем осознавая, что делает, потом второй камень, через некоторое время втянулся в процесс, как привязанное к шесту животное, понуро бредущее бесконечно по кругу. Не обращая внимания на то, что кружится голова, всё тело болит и ноет, он остановился, только когда рука больше не нашла камня, они закончились. От обрыва его дороги и до начала дороги на плато, между ними, оставался ещё один метр. Он сидел и смотрел на этот разрыв между дорогами, на эту метровую щель, трещину, пропасть, бесконечность, которую он завтра закроет или потом, или совсем никогда...

– и, всё! Было такое ощущение, что он кого-то победил, как в борьбе с очень сильным противником, дожал его из последних сил, но дожал, наверное, умерев при этом, отдав свою жизнь ради этой мнимой победы. "Победа достаётся только со смертью!" - он сказал себе это глядя в завтрашний день, может быть последний день его жизни.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Ты прав в начале был Творец

Ты - не начало ты - конец!

Ты лишь орудие в моих руках - гордец!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

На следующий день восьмой встал сразу с гонгом, быстро вымылся, поел и сидел с угрюмым видом на кровати, о чём-то размышляя. Потом, видимо приняв некое решение, он дождался звонка и побежал. Он бежал, превозмогая себя, несмотря на усталость, на боль в спине, головокружение, ни на что, он бежал, по существу только на одном - на воле, которая была единственным, что ещё в нем осталось. С каждым шагом он чувствовал, как тают последние оставшиеся крошечные силы в нём, и как он эти крохи сейчас бездумно расходует, не заботясь о последствиях. Пробежав мимо развилки, не останавливаясь и не глядя по сторонам, он побежал к озеру. В голове ещё с утра была только одна мысль, что ему, пожалуй, не хватит сил добежать до озера, слишком далеко, потом надо ещё идти по камням без дороги, но он бежал, ни на что, не обращая внимания, кроме неуёмного желания добежать и нырнуть в воду, последний раз. Это желание к нему вернулось ещё вчера, когда он, сидя на вершине и смотря вниз, неожиданно увидел его, как тёмное пятно внизу. Уже на мёртвых ногах, запинаясь о каждый камень, он свернул к озеру, переступая через валуны, опираясь о них руками, почти на четвереньках, он, наконец, из последних сил вышел на берег и сел на камень. Отдышавшись, и немного отдохнув, он подошёл к воде и буквально застыл на месте, не веря своим глазам, от середины озера к берегу кто-то плыл. Голова то скрывалась в воде, то показывалась над водой сверху, было не разглядеть, кто это. Поразило восьмого именно то, что он только сейчас отчётливо осознал, а ведь это был первый посторонний человек, которого он за всё время, что он провёл у Георгия, увидел. Он был полностью уверен, что здесь никого нет и быть не может. Он стоял и с напряжением всматривался, как человек приближается к нему, вот он подплыл к месту, где уже можно ногами достать до дна. Человек подплыл ещё ближе и вдруг тоже, видимо неожиданно для себя, увидел на берегу стоящего восьмого. Там было уже совсем мелко, но человек сидел на корточках, не решаясь подняться, он смотрел на восьмого с явным удивлением, похоже, что он совсем не ожидал того, что за ним наблюдают. Потом, чуть улыбнувшись, и собравшись с духом, человек встал в полный рост и вышел на берег. Из воды вышла обнажённая девушка лет двадцати или немного старше, она остановилась напротив восьмого метрах в четырёх от него, подняла руки вверх, положив их на голову и прищурившись, улыбаясь, смотрела на восьмого.

– У тебя такой вид, как будто ты чудище морское увидал..., ты что, женщин никогда не видел?

– Почему, видел, - у восьмого пропал голос, он говорил почти шёпотом, - просто я не ожидал, что здесь есть люди...

– Я тоже, по правде сказать..., ты откуда?

– Я, там..., дорогу строю, - не зная, что сказать мотнул головой в сторону гор восьмой, - а ты?

– Из города, мы тут недалеко внизу лагерем остановились, я просто решила одна пройтись, посмотреть сверху на город и неожиданно вышла к озеру. Ну, ты что стоишь, будешь плавать или нет?

– Да, да... сейчас.

Восьмой как-то заторопился, засуетился, начал быстро стягивать ботинки, потом комбинезон. Раздевшись, он вошёл в воду и поплыл, сначала на тот берег, потом обратно. Девушка всё это время стояла, подставив тело солнцу, и неотрывно на него смотрела. Выйдя на берег, восьмой сразу остановился, тяжело дыша, сложил руки в замок и тоже положил их на голову. Он стоял, смотрел на девушку и непроизвольно начал чему-то улыбаться. Она внимательно с самым серьёзным видом его разглядывала.