Формула неверности

Кто знает, а вдруг случится невероятное! Каретников исчезнет, словно его и не было, папа с мамой помирятся, и опять вернется время, когда она чувствовала себя счастливой и веселой, а не такой одинокой и заброшенной, как было совсем недавно. Хорошо хоть, теперь у нее появились друзья… И даже очень близкие друзья.

Александра, конечно, с самого начала понимала, что для маминого блага не должна думать об отчиме плохо, но инстинктивно его побаивалась. Была в нем какая-то темная сила, которая заставляла ее сжиматься от одного взгляда Леонида Сергеевича. Такое чувство вызвала у нее однажды огромная змея, которую они с мамой видели в серпентарии. Змея, казалось, смотрела ей прямо в глаза и вызвала в теле девочки некое оцепенение, словно она на мгновение стала кроликом.

Однажды, когда мама с НИМ поехала на море, Александра попросила теткиного знакомого дядю Игоря, который ремонтировал у тети Маши сломанный диван, прибить на дверь в свою комнату защелку. Мама ничего не заметила, а отчим если и заметил, ничего не сказал, но Александре так было спокойнее.

Когда Саша подросла и начала оформляться в хорошенькую девушку, она стала ловить на себе взгляды Леонида Сергеевича, который временами смотрел на нее так, что у Александры от страха начинали дрожать колени. Нет, в его взгляде не было угрозы. И не раздевал он ее взглядом, не было этого, но от этого страх перед отчимом не проходил.

В глубине души Саша сердилась на мать. Мало того что та привела в дом этого… тут девушка не могла подобрать подходящего слова… в общем, опасного человека, она не боялась оставлять с ним свою дочь, ничуть не беспокоясь за нее…

Как если бы укротительница тигров оставляла ее в клетке с хищником, считая, будто если она укротила этого зверя, то такое же по плечу и подростку. То есть не теперешней Александре, которая уже кое-что умела и могла за себя постоять, а той, четырнадцатилетней.

Сашина мама так и не узнала, что отчим еще четыре с лишним года назад вступил из-за нее в столкновение с родным отцом. Опять-таки без особого повода, просто потому, что опасения Александры казались ей вовсе не придуманными.

Нет, Саша никому не пожаловалась. В ней заговорили отцовские гены: она должна уметь себя защищать! И в одну из встреч с отцом Саша попросила его показать какие-нибудь приемы, чтобы она могла дать отпор якобы хулигану.

— Какому хулигану? — грозно спросил отец.

— Какому-нибудь, — увернулась дочь от ответа.

Во-первых, ни к каким прямым действиям Леонид Сергеевич не приступал, а то, что Саша боялась его взглядов… Мало ли чего могла напридумывать себе девчонка!

Однако папу было трудно обмануть. Он принимал Сашино беспокойство гораздо ближе к сердцу, чем мать. В ответ на ее просьбу он помрачнел и задумался, а потом, как она узнала, в тот же вечер позвонил маме. Сказал, что Саша будет теперь ходить в женскую группу самбо.

Мама возмущалась. Не кричала, конечно, она вообще никогда не кричит, а говорила что-то про гнездо разврата. И про то, что, может, он и в сауну с собой ее потащит?

Отца трудно было сбить с толку, и он настоял на своем. За эту настырность Александра его особо почитала. Просто так отмахнуться от него было невозможно. И за то, что он никогда ее не обманывал. Кажется, он пригрозил маме, что заберет у нее Сашу. Тем более что девочка теперь в таком возрасте, вполне может и сама принять решение, с кем остаться.

Мама испугалась угрозы, хотя отец вряд ли бы ее исполнил. Не уверена была, что дочь выберет ее?

Мама вообще всегда казалась Саше человеком неуверенным в себе. Непонятно почему. Ведь из-за нее готовы были сражаться по крайней мере двое незаурядных мужчин.

Но и этим дело не кончилось. Когда ей разрешили ходить на самбо, то с занятий ее стал забирать Леонид Сергеевич. В первый же вечер он положил руку на Сашину коленку — понятное дело, в машине мамы рядом не было, никто ничего не видел — и спросил:

— А не заехать ли нам в бар и не выпить по чашке кофе? Можно подумать, у них дома кофе не было. Одно дело, если Саша заходила в бар с подругами и друзьями. А тут… Ей с Леонидом Сергеевичем и говорить-то не о чем. Когда он ее о чем-нибудь спрашивал, у Александры будто язык к нёбу приставал.

А на следующий вечер из клуба вместе с ней вышел родной папа. Он отправил Шурку в буфет съесть пирожное, а сам остался с отчимом.

К сожалению, она не могла услышать, о чем они говорили, но отчим ждал ее возвращения нахохленный, и никакой игривости в нем больше Саша не заметила.

Однако если бы она оказалась совсем близко, но так, чтобы разговаривающие о ней мужчины Шурку не видели, то она услышала бы интересный диалог:

— Привет, Каретников, ты знаешь, кто я?

— Видел тебя на похоронах. А не видел бы, и так догадался. Судя по интересу, который ты проявил к моей персоне — вон, даже фамилию мою знаешь, — ты бывший муж Татьяны.

— И в самом деле догадливый. Но если для Татьяны я и бывший, то для Александры я ее отцом так и остался.

— Ну и к чему ты мне это сообщаешь?

— К тому, что я знаю не только твою фамилию, но и кое-какие твои привычки и наклонности.

— И какие, интересно, у меня особые наклонности? Что ты можешь обо мне знать, чего не знает моя жена?

— Она о тебе ничего не знает, иначе бы триста раз подумала, прежде чем за игрока и кобеля замуж выходить!

Лицо у Леонида дернулось, как от пощечины, но, наверное, и он кое-что знал о Михаиле Карпенко, чтобы просчитать, за кем в схватке останется последнее слово. Не то чтобы он боялся — Каретников умел постоять за себя, — сейчас предмет разговора казался ему слишком незначительным, чтобы вот так заводиться.

— Моя бабка говорила в таких случаях: косой кривому глаз колет. Ты ведь тоже не святой, не так ли? Удивляешься, что Татьяна тебя, такого выдающегося, на меня поменяла? Взял бы да и рассказал ей, какого она дурака сваляла.

— Ты прав, я ей ничего не говорил и не скажу, потому что я свою жену… бывшую знаю. Она мне не поверит. Решит, что я от ревности на тебя поклеп возвожу… Ну да ладно, она уже взрослая, пусть сама свои ошибки исправляет… Или живет с ними, ее дело. А вот дочку я тебе не дам.

— В каком смысле?

— А ни в каком! Попробуй только протянуть к ней свои грязные лапы! Только пальцем коснуться, и я из тебя сделаю отбивную котлету! Да что котлету… Я тебя просто кончу, и все.

— Хочу напомнить, что ты тоже из мяса и костей состоишь.

— А если со мной что-нибудь случится, — не обращая на него внимания, продолжил Михаил, — у меня хватит друзей, которые из-под земли тебя достанут.

— Вот так человеку за добро воздается. Я его дочь кормлю и одеваю, а он вместо благодарности мне угрожает.