Формула невозможного

— Не дури, парень, — угрюмо сказал стоявший рядим штангист. — Шеф сегодня не в духе, ему не до шуток. Убирайся подобру-поздорову.

— Но я действительно штангист, — упрямо повторил Эзра. — Дайте мне возможность показать себя.

— Ну, парень, — рассердился О'Брейди, — если ты не выжмешь сию минуту штангу своего веса, а весишь ты Фунтов полтораста, то тебе понадобится не штанга, а носилки.

— Я начну с пятисот фунтов, — спокойно сказал Эзра.

Стоящие в зале переглянулись. Этот наглый парень действовал всем на нервы.

— Вот как раз пятьсот, — сказал О'Брейди. — И если ты не оторвешь этот вес хотя бы на полдюйма от пола, то попадешь в морг той самой больницы, откуда сюда приперся.

Эзра подошел к штанге и взялся за гриф.

— А запястья у него перетянуты, как у заправского тяжелоатлета, — усмехнулся мрачный штангист.

Приседая, Эзра незаметно нажал кнопку аппарата.

Один из штангистов зашел сзади, готовясь дать дебютанту основательного пинка… И вдруг замер с раскрытым ртом. Штанга взлетела на выпрямленных руках Эзры, на секунду застыла над головой и легко опустилась на пол. Эзра в это время добросовестно с шумом вдыхал и выдыхал воздух.

Не веря глазам, О'Брейди тупо смотрел на Эзру.

— Ты… Ты… Мне показалось? — обратился он к штангистам. Ответом ему были растерянные лица.

— Поставьте шестьсот фунтов, — сказал Эзра. Он входил во вкус. Первый раз в жизни он находился в центре внимания, и ему хотелось продлить это сладостное ощущение.

Шестьсот он отжал даже не находя нужным имитировать усилие.

Когда менеджер убедился, что это не гипноз, он понял, что набрел в лице этого изможденного штангиста на золотую россыпь, которую бесплодно проискал на Аляске его отец, старый Ральф О'Брейди.

* * *

Нет, не так просто было достать билет на представление «Супермен Эзра Шелтон». Хевингем купил билет уплатив за него втрое больше обозначенной на нем и без того высокой цены.

Зато посмотреть было на что. Эзра в красочном сверкающем золотыми блестками костюме творил чудеса. Он легко, без напряжения поднимал клетку с двумя огромными львами. Львы рычали и бросались на прутья клетки.

Эзра поднимал автомобиль с шестью любой полноты пассажирами из зрителей.

Хевингем аплодировал. Он улыбался своей обычной грустной, чуть иронической улыбкой.

Гастроли Эзры проходили с небывалым успехом. В любой газете можно было найти его портрет с описанием последних подвигов. Специалисты терялись в догадках. Несмотря на режим, установленный О'Брейдн на массаж и гантели и на хорошее питание, Эзра был мало похож на спортсмена.

— Все дело во внутренней силе, — решили специалисты.

— Эзра Шелтон — олицетворение нашей расы, — сказал мистер Чарлз Уинтворт, председатель общества «Планета — белым».

Эзра был объявлен национальным героем. В газетах возникла горячая полемика: должна ли международная федерация тяжелой атлетики утвердить рекорды Эзры в качестве официальных мировых.

Последний сенсационный газетный заголовок гласил: «После трех бутылок виски — четыре тысячи фунтов на вытянутых руках! Новый рекорд после бессонной ночи!»

Эзра блаженствовал. Он привык к приемам, он был избран членом самых фешенебельных клубов. О, Эзра был совершенно счастлив, но одно ему не давало покоя — Хевингем.

После того как Эзра произнес блестящую речь в клубе, члены которого иногда облачались в капюшоны с узкими прорезями для глаз, на выступлениях Эзры нельзя было увидеть ни одного негра.

Хевингем сказал:

— У тебя появились новые взгляды, Эзра. В этом, кажется, виноват мой аппарат. Ну что ж! Но я забыл тебя предупредить, что терпеть не могу расистов. Даже если расист — национальный герой. А аппарат можешь оставить себе!

Дверь захлопнулась за Эзрой.

— Наплевать, — кричал вечером Эзра, кидая бутылки в увертывающегося бармена.

Слава имеет и свои неудобства. Эзре приходилось каждый день просматривать множество писем от многочисленных почитательниц. Фотографии он просматривал, а письма, не читая, выбрасывал.

В этот период он познакомился с Джой Нортон.

Трудно сказать, что привлекло в ней Эзру — миллионы отца или красота девушки. Как бы то ни было, Эзра решил жениться.

— Нет, Эзра, — сказала Джой. — Папа ни за что не согласится на наш брак. Папа сказал, что вы — циркач, что джентльмен ни за что не стал бы выступать в цирке.

Эзра вспомнил, как мистер Нортон на вчерашнем банкете назвал его надеждой нации. «Гнусный старикашка», — горько подумал он.

— Мы можем сбежать, — сказала Джой, и романтика зажгла огоньки в ее красивых глазах.

Нет, это не устраивало Эзру. В его планы не входило портить отношения со старым Нортоном.

— Ах! — сказала мисс Нортон. — Если бы вы не поднимали это проклятое железо, а играли бы в гольф или футбол Словом, занялись бы спортом джентльменов…

— Тогда отец согласится? — спросил Эзра.

Глаза Джой радостно блеснули.

* * *

…Газеты выходили с заголовками на всю страницу: «Эзра Шелтон решил стать спортсменом — любителем!». «Сегодня он бьет мировой рекорд по прыжкам в высоту».

Это была рекордная сенсация. Стадион был переполнен. Репортеры фотографировали планку, установленную на высоте двух с половиной ярдов.

— Это моя первая ступень, — заявил на вчерашней пресс-конференции национальный герой.

Зрители ждали. Оставались считанные минуты.

Эзра сошел с автомобиля в чудесном настроении.

Свой «Линкольн» он оставил у входа — ни один полисмен не посмеет отогнать машину национального героя. Антигравитационный аппарат был надежно вделан в прочный кожаный пояс, обтягивающий талию Эзры. Указатель высоты был установлен у деления двух с половиной ярдов.

Эзра взглянул на часы. Времени оставалось мало. Он у входа на стадион проскочил между каким — то парнем и девушкой, толкнув обоих, и, не останавливаясь, прошел дальше. Кто — то грубо схватил его за плечо. Обернувшись, он увидел, что от его толчка девушка упала.