Форпост. Земля войны

Распрощались тепло, хотя поначалу лесозаводцы не хотели отпускать Катю. Однако после уговоров и горьких слез девушки Игошин сдался, сменил гнев на милость, и ялик с четверкой путешественников вышел в море.

Глава 18 Август, год и пятнадцать дней после переноса

Вот уже третий день небольшой отряд спорым солдатским шагом мерил длинные степные километры. К счастью, народ подобрался тертый, привычный к длительным марш-броскам, а посему на тяготы и лишения никто не жаловался. Единственный в этом воинстве штатский, опустив голову, украшенную плетенной из травы широкополой, конусообразной шляпой, мирно клевал носом на облучке повозки, неспешно плетущейся в хвосте колонны. Это хитрое сооружение, собранное умелыми руками Петровича из злополучного фермерского кузова и других бренных останков разобранных автомобилей, влекомое низкорослой, косматой, рыжей лошаденкой, являло собой обоз экспедиции. Иногда колесо рыдвана, некогда принадлежащее ковригинской «Волге», в очередной раз подскакивало на кочке или рытвине. Исполняющий обязанности ездового тезка калифорнийского губернатора вздрагивал, открывал глаза, поправлял сползающий на нос головной убор и рассеянно озирал монотонный пейзаж: полосу прибоя слева, бескрайнюю степь справа и десяток бодро вышагивающих бойцов прямо перед понурой мордой Рыжухи.

– Сворачивай, привал. – Идущий впереди бывший начальник погранзаставы бросил взгляд на стоящий высоко в зените солнечный диск и махнул рукой в сторону небольшой рощицы, которая, призывно шевеля зеленой листвой, казалось, манила к себе усталых путников.

Оказавшись в прохладной тени деревьев, бойцы, скинув снаряжение, разлеглись на траве. Без каких-либо команд или понуканий Жданюк сноровисто распряг лошадь, спутав ей ноги, отпустил пастись, а сам принялся собирать хворост для костра.

– Валера, Камлоев, выдвигаешься в «секрет», вот там, на высотке, – скомандовал Войтенко, указав на невысокий курган примерно в полусотне метров от места временной стоянки.

– Есть. – Рослый пограничник-осетин, подхватив ручной пулемет, направился на пост.

Капитан скинул с плеча автомат, устало опустился на землю рядом с блаженно вытянувшимся во весь рост Спиридоновым.

– Далеко еще топать?

– Без понятия. Мы же сюда только морем ходили.

– По моим прикидкам, должны уже прийти. Не проскочить бы мимо твоего Лезозаводска.

– Ну, во-первых, он такой же мой, как и твой, а во-вторых, не проскочим. Там местность характерная.

– Ну, будем надеяться. – Войтенко улегся на траву и закинул ноги на ствол дерева. – Эй, парень, тебе помощь не требуется?

– Не, – обозник интенсивно затряс рыжей шевелюрой, – пусть ребята отдыхают, я сам управлюсь. Через час каша готова будет.

Вообще-то в поход его как не служившего в армии поначалу решили не брать. От Спиридоновки в отряд вошли всего двое: Сергей и Виктор, еще шестерых привел с собой пограничник, из них только пятеро были бойцами с его заставы. Шестым с ними пришел доброволец, высокий белобрысый парняга, проходивший срочную службу в ВДВ в звании сержанта и всего два года назад демобилизовавшийся. Казанцева и Сазанова отправили в Лесозаводск морем, нагрузив ялик продовольствием для будущих беженцев. Припасы для экспедиционного отряда, а также все имеющиеся палатки и спальники загрузили в сооруженную Ковригиным повозку. Однако здесь-то стратегов и поджидала неувязка. Упрямый Жданюк наотрез отказался передавать Рыжуху в чужие руки, настаивая на личном участии в экспедиции, с чем Спиридонов, не желавший подвергать риску неподготовленного человека, решительно не согласился. Возможно, парня все-таки удалось бы уломать, если бы столь же упрямое животное наотрез не отказалось подчиняться кому-либо, кроме рыжего Арнольда. Норовистая кобылка устроила самый настоящий бунт. Она кусалась, брыкалась и то и дело заваливалась на землю, не позволяя запрячь себя в ковригинский фаэтон и без того непривычным к обращению с лошадями поселенцам. В конце концов, изрядно намаявшись и убедившись, что не смогут управиться со взбесившейся лошадью самостоятельно, «отцы-командиры» крепко почесали затылки и постановили включить Жданюка в отряд, возложив на него обязанности ездового и кашевара. Трудно сказать, пришлись ли они парню по душе, но даже если он и был чем-то недоволен, то виду не подавал. Свою работу рыжий выполнял добросовестно и, как мог, пытался облегчить товарищам трудности дальнего пешего перехода. Вот и сейчас он сноровисто разжег костер, покопавшись в куче наваленного на телегу добра, извлек из нее найденный на камбузе разбитого сейнера пятилитровый алюминиевый бачок, наполнил его водой, подвесил над огнем. Затем начинающий кулинар недрогнувшей рукой побросал в котел несколько предварительно искромсанных полос вяленого мяса, засыпав все это щедрой порцией дробленых зерен дикой пшеницы, посолил и с чувством выполненного долга уселся на ствол поваленного дерева, время от времени помешивая большой ложкой получившееся варево.

– М-да, это вам не китайский ресторан, и даже не солдатская столовка, – скептически хмыкнул с грустью наблюдающий за его манипуляциями Шевченко. – Жить захочешь – и не такое сожрешь.

– Да без разницы, – философски заметил сидевший рядом с ним сержант-пограничник, стягивая пошитое из сайгачьих шкур подобие индейских мокасин и растирая натруженные ноги. – Главное, чтобы вволю и с мясом. Я бы сейчас берцы свои съел, если бы они у меня сохранились.

– Не переживай, – покачал головой прапорщик. – Я думаю, этот кулинарный шедевр по вкусу от них не сильно будет отличаться.

– Ладно вам на парня наезжать, за три дня не отравились и сейчас не отравитесь, – зевнув, одернул критиков капитан. – Не нравится – варите сами.

Поучаствовать в процессе приготовления пищи гурманы желания не выразили и быстро угомонились, смирившись со своей незавидной долей.

К низкой оценке своих поварских способностей за время похода кашевар уже привык, а посему на брюзжание товарищей он не обратил ровно никакого внимания, продолжая священнодействовать у котла.

Слушая болтовню своих спутников, Сергей вспоминал, каких немалых трудов стоило ему организовать эту экспедицию. Первоначально идею наступательной войны с эмиратом безоговорочно одобрил только сразу «прокачавший» ситуацию Войтенко, заявивший о готовности взять на себя общее руководство операцией. Даже всегда и во всех начинаниях поддерживающий друга Виктор к новой затее отнесся с прохладцей. Прапорщика можно понять, он вполне реально оценивал силы противника и свои собственные, и надо сказать, сравнение это было далеко не в пользу спиридоновцев и их союзников. Однако, с другой стороны, положение представлялось безвыходным, а столкновение интересов – неотвратимым. Упустив время сейчас, в недалеком будущем можно было остаться один на один с грозным противником, а значит, приходилось идти на риск. Кроме того, люди, соотечественники, нуждались в их помощи, и не помочь было нельзя, такова доля и участь воина, каковым и считал себя боец спецназа Виктор Шевченко. В общем, как пелось в одной из любимых песен прапорщика, «были сборы не долги», и через три дня после возвращения путешественников в Замок им пришлось отправляться в дорогу вновь.

Убаюканный воспоминаниями старлей уснул, и разбудило его только жизнерадостное бряцание посуды и недовольное урчание собственного голодного желудка. Возле костра Арнольд щедро наделял окружающих его с мисками и котелками страждущих неаппетитной серой массой, которую, впрочем, проголодавшиеся бойцы поглощали с удовольствием, способным польстить даже шеф-повару самого дорогого столичного ресторана.

Быстро покончив с едой и еще немного передохнув, отряд снова выступил в поход, благо полуденная жара уже спала, а до темноты времени было еще более чем достаточно, чтобы прошагать еще пару десятков километров.

Местность вокруг действительно заметно поменялась. Равнина степи сменилась множеством невысоких, местами поросших лесом и кустарниками курганов, расположенных как-то странно, правильными рядами. Все чаще стали попадаться растущие поодиночке и небольшими группками дикие плодовые деревья и груды камней, очень похожие на какие-то фантастические руины древнего города.

– Это и есть твоя характерная местность? – Войтенко, не скрывая любопытства, разглядывал окружающий ландшафт.

– Точно, она самая, – кивнул Спиридонов. – Теперь главное – держаться вдоль берега, в аккурат на поселок выйдем.

– Да, действительно любопытно. Похоже на древние развалины.

– Скорее всего, они и есть. Я, еще когда в прошлый раз здесь был, заинтересовался. Некоторые камни явно имеют следы обработки, а Игошин говорит, такая картина здесь на десятки, если не сотню километров. Здесь бы по-хорошему раскопки провести, в другое время и при других обстоятельствах, конечно, может, чего интересного нашли бы.

– Сейчас не до археологии, – покачал головой капитан. – Может, как-нибудь потом, не мы, так дети наши или внуки займутся. Кстати, о детях, ты еще не планировал обзаводиться?

– Планировать не планировал, – пожал плечами Сергей, – а только Ирка намеки какие-то делала. Это Витек вон у нас гигант, мигом управился.

– И не только он, – улыбнулся пограничник. – Месяца через три папой стану. В прошлой жизни так и не удосужился, пока по заставам мотались, жена не хотела обузой себя обременять, а потом и вовсе развелись. А здесь как-то само собой все получилось. У нас в поселке, почитай, половина женского населения уже в положении ходит. Уж не знаю, что нас сюда забросило, случай или чья-то воля, только мне иногда кажется, что здешняя природа сама торопится побыстрее заселить эту степь людьми, потому что раньше не удосужилась этого сделать.