Форс-мажор

Прибыл подполковник Спарыкин. Впереди него шагал пузатый тип, которого как раз все ждали. Он оказался заместителем главы администрации и от лица государства открыл траурный митинг. Его пафосная речь сводилась к тому, что на таких предприимчивых и честных коммерсантов, каким был Игорь, должна возлагать свои надежды новая Россия. Подполковник Спарыкин пообещал найти убийц. Остальные говорили бессвязно и в основном плакали. Я слова не брал потому, что не знал, что сказать. Пока могилу закапывали, я несколько раз прошелся от главной дороги до могилы, туда и обратно, чтобы запомнить тропинку. Я ведь давал обещание приходить сюда. Правда, кому я его давал, себе или Игорю, разобрать теперь невозможно. Как и все, я бросил горсть земли в яму, потом грязными руками скушал кусок колбасы, но от водки отказался.

Те же самые слова, что на кладбище, люди повторяли и на поминках, но речи их, разгоряченные водкой, были длиннее и витиеватее. Поминки проходили в простой столовой. У Нели хватило чувства такта не арендовать для столь скорбного события престижный ресторан. Блины, мед, компот, суп-лапша, гречка и котлеты. Я ел с аппетитом и еле сдержался, чтоб не попросить добавки.

Тарелки опустели. Всем раздали платочки. Тесть поднялся и сказал:

– Спасибо всем, кто пришел. До свидания, товарищи.

Люди встали из-за столов, вышли на улицу, но еще долго не расходились. Толпа разбилась на небольшие группы. То там, то здесь слышался смех.

Я подошел к Неле, взял ее за локоть и отвел в сторону.

– Слушай, – сказал я. – Пусть Пашка хотя бы до девяти дней поживет у деда с бабкой.

– С какой стати? – удивилась она.

– А ты подумай.

Она думала всего две секунды.

– Ты прав, – сказала она. – Не бойся, я всегда буду помнить, что это – их внук. Можно я выдам эту мысль за свою?

– Не можно, а нужно. И еще… Мы с Серегой должны Игорю сто тысяч. Дай нам пару дней, и мы отдадим.

– Деньги вы должны не мне, а фирме. Имей в виду, что предприятие никто закрывать не собирается. Туда и отдадите. Новому директору.

– Хорошо, – я предвидел такой вариант развития событий. – А кто будет новым директором?

– Ты.

Я усмехнулся неуместной шутке.

– Не болтай ерунды. И знай, что при покупке памятника ты должна учитывать и мою долю. Я должен участвовать деньгами. А то обижусь.

– Это не ерунда. Дождись меня. Не уезжай, мне нужно с тобой серьезно поговорить, – сказала она и пошла к родителям Игоря.

Я нашел подполковника Спарыкина.

– Мне нужно вам кое-что рассказать, – сказал я.

Он вышел из своей кучки и я негромко поведал ему о светлой девятке.

– Почему сразу не рассказал? – маска вежливости моментально слетела с его лица.

– Забыл с перепугу.

– Не ври! Хотя теперь это уже не важно.

Он помолчал секунд пять, потом сказал с неприязнью такие же слова, что и Нелька:

– Не уезжай. Дождись меня. Мне нужно с тобой поговорить.

Он пошел туда, где Нелька разговаривала с родителями Игоря, лица которых посветлели.

Мимо меня проходил Ефимов. Я окликнул его. Он собирался уезжать. Я опять напросился к нему в попутчики. Он согласился подкинуть меня до дома.

В машине, закурив «парламент», Виктор сказал:

– Вчера краем уха слышал, что Нелька с ментом хотят поручить тебе фирму.

– Чушь. Я не потяну. И не было такого разговора.

– Якобы это пожелания самого Игорька.

– Ему что, угрожали?

– Не знаю, – он картинно затянулся. – А ты точно ничего не видел в тот вечер?

– Даже если и видел, то все без толку. А на фирму лучше поставить тебя. И опыт больше и масштабы. Я так – мелочь. Тем более, ты с ним начинал.

– Мне это на хрен не нужно. Своих дел по горло. А ты сразу не отказывайся, если что, помогу.

– Исключено, – сказал я твердо.

– А мент тебя не любит, – усмехнулся он. – Не очень лестно о тебе отзывался.

– Взаимно. Тупой, самодовольный тип.

От нечего делать я рассматривал внутреннее убранство машины. «Лексус» – и есть «Лексус». Машина была почти новой. Большинство кнопок, мне, владельцу десятки, были незнакомы. Когда мой взгляд остановился на сотовом телефоне в держателе, тот зазвонил высоко и противно. Я вздрогнул. Новый коммуникатор стоил никак не меньше штуки баксов. Этой дорогой игрушкой Витек воспользовался привычно и без всякого понта.

– Привет, – сказал он в трубку. – Да. Как договаривались. Начнем с «Вечерних огней». Дальше видно будет. В одиннадцать.

– Не желаешь отдохнуть? – спросил он меня, положив трубку. – Мы с приятелем собираемся сегодня зависнуть в ночном клубе. Присоединяйся. Возьмем блядей…

– Мне бы выспаться, – отказался я.

– Ну, смотри, – не стал настаивать Виктор.

Я попросил его, чтоб он высадил меня на противоположной стороне проспекта, около подземного перехода, за квартал до моего дома. Мне хотелось пройтись. Грубо нарушив правила, Виктор перестроился к обочине и долго ехал вдоль бордюра в поисках сухого места. В результате мы остановились метров на тридцать дальше. Поблагодарив Ефима, я перемахнул через красное ограждение и пошел вдоль аллеи в сторону аквариума остановки.

Впереди меня шел прохожий в демисезонном пальто мышиного цвета, в белой с черными пятнами собачьей шапке. Я ходил в такой шапке до четвертого курса института. Прохожий слегка сутулился и был явно не в себе. Кто весной ходит в собачьей шапке? Да и кто вообще в наше время ходит в таких шапках? Он очень медленно стал спускаться в подземный переход. Я бы мог давным-давно его обогнать. Но, обгоняя, я бы не удержался и посмотрел ему в лицо. А мне не хотелось.

На лестнице из перехода послышались звуки музыки. Попав в свет неоновых ламп, я увидел девчонку с короткой стрижкой со скрипкой и лохматого парня с гитарой. Девчонка приготовилась петь, ее лицо исказила гримаса вдохновения, рот приоткрылся. В тот момент, когда из ее уст послышались первые звуки, в поле моего зрения опять попал мужик в собачьей шапке. Мужик, девчонка и кафельная плитка стен перехода слились в одну картину. На долю секунды я переместился на пятнадцать лет назад. Это не было дежа вю, я просто поймал ощущение того времени, даже почувствовал запахи. От кайфа у меня подкосились ноги. Я прислонился к столбу и попытался закрепить в себе это чувство, но оно быстро улетучилось, и я снова очутился там, где стою, в настоящем времени. И только сладкая ностальгия растеклась по всему телу.

– Зеленый червяк электрички, Раздавленный солнечным светом, Подох между лесом и городом, Уткнувшись в красный фонарь.

В вагоне напротив девочка, В окошко выставив личико, Забавно корчила рожицы, Ловила губами январь, – пела некрасивая девчонка.

– Ту ду, ту ду, – подтягивал длинноволосый парень.

Я лелеял в себе ностальгию. Я стоял, слушал музыку и пытался разобраться, почему мне так радостно от обрывков воспоминаний. Неужели я был так счастлив десять лет назад? Вряд ли.