Форсаж

– Ну давай же, – прошептала она наконец.

– Сверху? – спросил он.

– Конечно, – выдохнула она, держа его за уши. Он лег на нее.

– Нет?

– Просто вставь инструмент в отверстие в соответствии с инструкцией.

– С твоей помощью.

– Нет, давай сам, Чарли.

Она ему льстила, но ему было приятно. Он лежал на ней, и она, поплевав на ладонь, помогла ему. Его член скользнул в нее без труда. Как она молода, подумал он. В этот раз буду считать свои толчки. Не думаю, что у нее в прошлый раз был полный оргазм, я слишком торопился, мы оба нервничали. Она закрыла глаза и прикусила верхнюю губу. Он перевел дыхание, наблюдая, как она начинает погружаться в себя, отстраненная и умиротворенная. Мне нужно сосредоточиться, подумал он. Сделал пятьдесят толчков, потом еще и на шестьдесят втором она забилась в конвульсиях. Мускулы ее живота то напрягались, то расслаблялись. Он продолжал движения, нежно держа руками ее голову. Ему было хорошо. Девяносто шесть. Вдруг она приподнялась под ним, нежно постанывая и содрогаясь, от нее пахло вином. И опять. Сто двадцать один. Как быстро она достигает оргазма, подумал он, это просто удивительно. Она перевела дыхание и посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был диким, ненасытное желание начало распаляться. Сто тридцать два, продолжал он. Она хочет еще, я, долбаный старикашка, чувствую это. Трахальщик со стажем. Он остановился, перевел дыхание и начал опять. Его легкие слегка горели. Он продолжал и продолжал, доводя ее каждые полминуты до оргазма: пять оргазмов, шесть… семь. Чтобы не кончить, он задержал дыхание, напряг ягодицы и замедлил движения. Она вздохнула и ласково провела рукой по его лицу. Он начал опять. Еще десять раз, изо всей силы, и еще один оргазм у нее, – она билась под ним в судорогах. Его шея горела, спина была вся в поту, но боли он не чувствовал, как будто все его спайки и сшитые нервы исчезли. Еще двадцать раз быстро, потом замер, чтобы избежать эякуляции, и снова восемнадцать. (Элли, бывало, приходила в экстаз, когда он так делал, но начались проблемы с влагалищной смазкой, когда ей стало далеко за сорок, и жена поутихла). Она кончила, вцепившись ногтями ему в узловатый шрам плеча, но боли почти не было. Он видел, что ее пожирает сексуальный аппетит. Она только входила во вкус. Для нее это была лишь прелюдия. Мыслимо с ней состязаться? Она снизу лизнула его шею, требуя продолжения. Никогда ничего подобного он не видел. Ни с одной женщиной, с которыми был до Элли, ни с самой Элли, даже когда она была молодой.

– Пожалуйста, – попросила она, – я хочу встать на колени.

Она повернулась к нему задом. Медленно, сказал он себе, не торопись. Она закрыла лицо ладонями. Он обхватил ее за талию, а потом вошел в нее, прижавшись костлявыми бедрами к ее ягодицам. Она зарычала почти со злостью. И вновь он почувствовал, как мышцы ее живота собираются в тугой узел. Постарайся почти не двигаться. Он замедлил темп, но не остановился, досчитал до тридцати. Она выпростала руки и схватилась за спинку кровати. Он отдыхал на коленях сзади, его голова горела, мышцы просили пощады. Что и говорить – не те силы, что прежде. Потом он возобновил «забег», чувствуя легкое стеснение в груди. Она ушла в себя, для нее сейчас он просто инструмент. Чарли не возражал. Ее спина покрылась сладко пахнущим потом, она лежала, разметав руки. Время от времени она брыкала его ногой, не позволяя кончать. Что ж, теперь он двигался не больше дюйма в каждом направлении. Раз и два. Очень хорошо. Он досчитал про себя до сорока одного. Она опять забилась в конвульсиях, ударяя ладонями по простыням.

– Не останавливайся, – скомандовала она. Он продолжал. Она мычала, сучила ногами по простыням, рычала, пока ей не попалась подушка, которую она зачем-то отшвырнула.

– О, черт все это возьми! – завопила она.

Он продолжал. Достаточно быстро. На его пенис обрушивались потоки влаги. Влага исходит определенно из нее, не из меня же, объяснял себе Чарли с коварной удовлетворенностью. Куда мне до нее, я всего лишь старик, у которого сегодня вечером случайно возникла эрекция. Я почти выдохся. Он остановился и попытался отдышаться.

К груди подступила покалывающая боль. Сделай так, чтобы у меня случился сердечный приступ, обратился он к небу. Умереть сейчас ничуть не хуже, чем в любое другое время. Но он не умер. Нет, сэр. Он просто молился на коленях, пребывая в этой необычной келье. И пошли все к дьяволу, ха-ха, Чарли, слабоумный ты козел. Продолжай трудиться, коли ввязался в это. Ее зад извивался, он ласкал его руками и успокаивал. Может быть, ей тоже пора остановиться. Чарли сел на корточки, но она перевернулась на спину, подняла ноги и обхватила его плечи. Потом рукой шлепнула его по бедру. Он не отреагировал. Она еще раз шлепнула, посильнее. Он наклонился, тогда она схватила его за пенис, который погрузила в себя. Суровая девушка, подумал он. Удивительно крутая для… ровно в этот момент ему стало ясно, что произошла ошибка, что ни один из фактов, раздобытых Тауэрсом, не имеет подтверждений: отсутствует телефонный номер, нет визитной карточки, никаких очков или контактных линз. Ни слова о своей работе, агрессивна, пропустила мимо ушей вопрос о Сиэтле.

Он понял, что надо узнать правду, пока не поздно.

– Ты не Мелисса Вильямс, ведь так? – спросил он.

Она открыла глаза.

– Что?

– Ты не Мелисса Вильямс?

Она рассмеялась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты не Мелисса Вильямс, ты кто-то другая.

Она молчала, продолжая ритмические движения.

– Ты предпочитаешь, чтобы вместо Мелиссы с тобой оказалась другая? – прошептала она.

Чарли пристально вглядывался в ее лицо, он трахался с молодой незнакомкой, у которой удивительный дар – способность к частым оргазмам. Она не Мелисса Вильямс, кто угодно, но не Мелисса Вильямс. И вовсе не славная девушка из Сиэтла, а ловкая шлюха, затеявшая хитрую игру. Нахваталась кое-каких знаний, грамотно говорит, вот и отправилась в «Пьер-отель» за легкой добычей. Где тут одинокий с чувством собственной значимости старый хер вроде Чарли? Эта мысль привела его в бешенство и придала силы. Надо бы остановиться, замочить член в банке с изопропиловым спиртом, или инсектицидом, или каким-нибудь другим дезинфицирующим средством. Но тогда получится, что из-за нее он не забил свой основной «гол». Не дождетесь, мисс Вильямс или как вас там звать. Он почувствовал, что ей нравится, еще как нравится, его натиск, она сопротивлялась, изгибаясь по-змеиному. Даже хорошо, что он не знал, кто она. Разве тайна и молодость не стали сейчас источником его силы? Ты собралась со мной шутки шутить, тогда за мной не пропадет, сказал он себе и впился в нее. К дьяволу спину, Элли, «Текнетрикс», Виста-дель-Мар, мистера Ло и все остальное. Он работал членом в озлоблении, стиснув зубы, обретя второе дыхание. Так он не совокуплялся бог знает сколько лет. Член его был как каменный. В ритме движения и без остановки он задавал себе один и тот же вопрос: «Кто она, кто она, кто она?» Эта женщина, которая содрогается в череде оргазмов, переходящих один в другой. Она потрясала в воздухе кулаками и рычала, будто рожающий в муках зверь. Время для нее застыло. Когда же она выгнулась дугой и забилась в конвульсиях, он почувствовал, что момент настал. Горячим лбом прижавшись к ее лбу, он с ревом засадил в нее струю спермы. Радость, печаль, мечта – это осталось в прошлом.

Выйдя из уборной, она уселась на подоконнике обнаженная и окутанная тенями.

– Ты очень рассердился? – послышался ее голос.

– Да.

– А как ты узнал?

– Я попросил навести справки о Мелиссе Вильямс. Ее отец солидный практикующий адвокат в Сиэтле. Она носит очки или контактные линзы.

Кристина передвинулась на другую сторону подоконника.

– А почему ты наводил справки?

– Я хотел выяснить, кто ты на самом деле.

– Почему? Может, я просто девушка, которой понравился твой галстук.

– Откуда ты знаешь Мелиссу Вильямс? Она покачала головой.

– О, она всего лишь коробка с бумагами, которую я нашла в кладовке, когда въезжала в свою комнату. Никогда с ней не встречалась. – Она слезла с подоконника и медленно направилась к нему. Он вспомнил, что точно так же, не торопясь, шла обнаженная Элли – до «Текнетрикс», до смерти его отца, до Бена, до Вьетнама. Элли больше не чувствовала себя уверенно и скрывала наготу. Он не возражал.

– Расскажи мне все, пожалуйста. – Он наблюдал за ней. Не попадись на удочку, предупредил он себя. Все это – не больше чем странный маленький эпизод в твоей судьбе.

Она подошла к кровати и легла рядом.

– К чему тебе правда? – спросила нежно. – Она будет довольно жестокой, как говорят в таких случаях.

– Или ты говоришь правду, или я встаю и ухожу.

– О, не надо. – Она взяла его руку и прижала к себе.

– Назови причину, почему я не должен уйти.

– Ты мне очень нравишься.

– А не можешь придумать что-нибудь получше?

Она промолчала. Он подождал минуту, сел и свесил ноги на пол.

– Подожди, – сказала она.

– Я жду.

Она вздохнула.

– Я ненавижу говорить правду. Правда не освобождает тебя, а только все запутывает.

– Отлично, – сказал Чарли холодно. – Наконец-то ситуация проясняется. – Он встал. – Я ухожу. Я оказался идиотом, а ты лгуньей. – Он обнаружил свои трусы и носки. – Однако спасибо за секс, мисс. Это был, очевидно, последний замечательный секс в моей жизни, и я тебе благодарен, несмотря ни на что. Ты полна энергии и ума, я не понимаю, какого черта ты делаешь то, что делаешь. Я имею в виду не только себя, но прежде всего тебя. Я почему-то верю, что на самом деле ты гораздо лучше. На этом я, пожалуй, закончу свой психологический анализ вашей персоны, леди. Всего хорошего.

Она обхватила голову руками, перебирая пальцами волосы.

– Меня зовут Кристина. О'кей? Кристина Уэллес. Я выросла на окраине Филадельфии, а не в Сиэтле.

– А родители твои тоже там? – спросил он уже мягче.

– Мой отец умер.

– Чем он занимался?

– Он чинил вагоны метро для ЮПТУ, то есть для Юго-восточного транзитного управления Пенсильвании. Он был из тех людей, которые носят дешевые часы. Моя мать сейчас живет в Сарасоте во Флориде. Ее зовут Анита Уэллес. Когда-то в незапамятные времена я была хорошей маленькой девочкой, получавшей одни пятерки и каждый день игравшей на пианино… – Она взглянула на Чарли с горькой иронией. – Потом что-то произошло. Обычные вещи и не совсем обычные. Но, пожалуй, особенно уместно, принимая во внимание твой страх уронить собственное достоинство, упомянуть то, что я, Кристина Уэллес, девица, с которой ты только что занимался любовью к взаимному удовольствию, была освобождена из женской тюрьмы строгого режима Бедфорд-Хиллз три недели назад.

– О, небо, – сказал Чарли, садясь.

– Мой любовник руководил шайкой, занимавшейся контрабандой и хищением грузовиков. Я ему помогала. Мы попались, когда доставили груз в Нью-Йорк, и меня посадили. – Она встала и взяла свою сумочку. – Это в общих чертах, на самом деле все было гораздо сложнее. Теперь я на воле, меня выпустили, пытаюсь как-то прожить и работаю официанткой в ресторане – они там тоже думают, что я Мелисса. Я вовсе не дурной человек, Чарли. Слегка заблудившийся, да, но не дешевая, расчетливая шлюха, что-то в этом роде.