Фото на память
Шрифт:
– Все спокойно? – спросила Валандра, прислонясь к косяку.
Толкушкин обернулся, а Вадик оторвался от процессора.
– Даже скучно, – вздохнул Валера.
Вершинина подошла к журнальному столику и опустилась в кресло.
– Сигаретой угостишь? – обратилась она к Вадику, заметив лежащую на столе пачку «Кэмела».
Вадик передал Вершининой через Толкушкина сигарету и закурил сам. Валера поднес Валандре зажигалку.
– А где у нас Коля?
– С обеда еще не возвращался.
– Из скольких же блюд состоит его обед, если время уже
– Да он минут сорок как ушел, – каким-то виноватым голосом произнес Валера, – хотел вообще без обеда, а потом у него в желудке засосало…
– Совсем вы от рук отбились! А ты почему не доложился?
– Так я ж вам звонил… – смутился Толкушкин.
– Значит, к тому, что ты мне сообщил, тебе добавить больше нечего? – она строго посмотрела на растерянного Толкушкина.
– Да вроде нечего, – пожал Валера плечами.
– Так ты ж тут рассказывал… – неосторожно начал было Вадик, но осекся, поймав на себе запрещающий взгляд Толкушкина.
Но было уже поздно.
– Так о чем ты Вадику рассказывал? Ну-ка давай, колись, – на ее красиво очерченных губах появилась усмешка, а в голубых глазах полыхнули лукавые огоньки.
– Да ни о чем особенном не…
– Хва врать-то! – заулыбался Вадик, который, поняв, что просто так его оговорка не пройдет, решил переметнуться на сторону старшей по званию. – А как же те две красотки, которые, только завидев тебя, этакого агента 007, устроили настоящий поединок?
– Что же ты, Валера, скрыл от меня самое интересное? – не унималась Валандра.
– О Господи! – взмолился Толкушкин, картинно закатив глаза.
– Имя Господа всуе не упоминай и драматические эффекты свои брось – не на подмостках! Так что ты от меня утаил? И почему от тебя опять спиртным попахивает? – Валандра всем корпусом развернулась к Толкушкину.
– Принял чуть-чуть, для храбрости… – смущенно сказал он, – а что жвачка не отбивает, что ли?
Валера вопросительно посмотрел на невозмутимо сидящего Вадика, на худом, подвижном лице которого вскоре заиграла ехидная улыбочка.
– Так это ж я тебе не термоядерную дал, а у Валентины Андреевны нюх как у…
– … ищейки, ты хотел сказать? – оживилась Вершинина, – ладно, Толкушкин, соловья баснями не кормят…
– С Анжеликой это я в кафе… – замялся Валера.
– А вторая девица? – лаконично спросила Валандра.
– А что вторая? – Толкушкин часто заморгал.
– Хватит из себя святошу разыгрывать! – вмешался Вадик, – ты ж говорил, что Света, кажется так вторую секретаршу зовут, не на шутку расстроилась, если даже разговаривать с тобой отказалась!
– Занятно, – Вершинина, приподняв брови так, что они исчезли под ее волнистой челкой, с интересом посмотрела на Толкушкина.
– Чушь собачья! Я вначале со Светой и разговаривал… Это потом, когда инициативу перехватила Анжелика, она чего-то заортачилась…
– Ты ж сказал, что она как будто о чем-то важном сообщить тебе хотела, но потом передумала?
– Да
заткнись ты!– Полегче, Толкушкин, – одернула его Вершинина, – так значит, из-за своих интрижек ты теряешь доверие тех людей, которые могли бы нам помочь?
– Да это просто был способ привлечь к себе внимание… – оправдывался Толкушкин.
– Ах, эти заезженные психологические клише! Тебе, Валера, не кажется, что они дезориентируют твой неокрепший ум? – язвительно заметила Валандра.
– Ну хотите, сами ее об этом спросите, вот телефон, – он вынул из кармана блокнот и вырвал из него страницу.
– Ты как со мной разговариваешь?! – взбеленилась Вершинина, – «хотите – сами спросите»! Ты на меня свою работу не перекладывай! Если ты такой ершистый да самостоятельный – открывай свое агентство и – скатертью дорога!
Валандра затушила сигарету и встала. Лежавший в кармане ее приталенного пиджака сотовый по-прежнему молчал.
«Надо было самой ехать, черт! Что за день сегодня?!»
– Извините, Валентина Андреевна, – спохватился Толкушкин.
Он тоже поднялся со стула и теперь точно нашкодивший мальчишка боялся поднять на Валандру глаза.
– Не советую тебе в плане женщин брать пример с Мамедова, – резко сказала она, – хотя ему в конце концов удавалось вытрясти из них необходимую информацию. Дай сюда листок.
Толкушкин протянул ей вырванную из блокнота страницу.
– В последний раз, Валера! Не хочешь работать – пиши заявление, здесь не какой-нибудь подростково-молодежный клуб, не исправительная колония, не интернат… Подумай хорошенько и сообщи мне о своем решении: хочешь ты здесь работать или нет, понял?
– Понял, – понуро отозвался пристыженный Толкушкин.
Наконец запиликал сотовый.
– Даю тебе время до завтра, – Вершинина пристально посмотрела на Валеру, – надеюсь, ты не забудешь Бодрова навестить и мне отзвониться?
Она вышла из дежурки.
– Докладываю, – услышала Валандра долгожданный голос Болдырева, – сидим с Максимом на кухне и пьем чай.
«Уф!» – облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.
«Перенервничала…» – поставила она себе диагноз.
– Какие будут распоряжения?
Валентина оперлась о стену.
– Дай трубку Максу…
– Ма-а-ам, – услышала она голос сына, – Софья Марковна спрашивала, почему ты в школу сегодня не пришла?
– Об этом потом. Вот что, собери самые необходимые вещи, белье на пару дней, джинсы, майки, что-нибудь теплое, носки не забудь, пижаму, у дедушки с бабушкой – холодно…
– Мне что, к ним ехать?
– Помолчи немного. Книги с тетрадками не забудь, так, что еще?
– А ты приедешь?
– Приеду. Дядя Сережа тебя отвезет. Не тяни время, собирайся немедленно! Полагаюсь на тебя, ты у меня самостоятельный! Передай трубку Сергею. Сергей, – быстро проговорила она, когда Болдырев взял трубку, – отвези Максима к моим родителям, адрес Максим знает, и возвращайся, ты мне нужен, понял?