Фотостудия

– Не знаю, – буркнул Максим и вылез.

Обойдя машину сзади, он остановился перед капотом. Женя увидела его сосредоточенное выражение лица с пассажирского кресла. Максим присел, скрывшись из виду, и за его спиной Женя увидела, как в их сторону направляется мужчина в сером пальто и серой кепке-восьмиклинке. Выражение лица у него было недоброе. Чуть дальше за его спиной на обочине стоял чёрный седан, моргавший аварийкой. Женя напряглась и её лицо приняло каменное выражение. Она отстегнула ремень безопасности, вышла из машины и встала возле капота, глядя на идущего в их сторону мужчину.

– Ма-а-кс, – позвала она.

Максим встал, всё ещё продолжая смотреть на решётку радиатора, почесал затылок и посмотрел на Женю.

– Да всё целое. Мы же даже не стукнулись, – сказал он, и на его лице появилось недоумение. – Чего?

Женя кивнула в сторону мужчины, который был уже практически рядом. Максим повернулся, бегло осмотрел его сверху вниз и сделал шаг навстречу, засунув левую руку в карман штанов.

– Ну, ты как? Нормально? – спросил он довольно дружелюбно.

Мужчина остановился в двух шагах от Максима, беглыми крысиными глазками осмотрел его и оскалился. На вид ему было около сорока, славянин, ростом чуть ниже Максима, но значительно плотнее. Гладко выбритое лицо делало его острый нос особенно выдающимся.

– Ты куда прёшь? – вызывающе заявил он.

Жене этот тон не понравился. Она поняла, что ситуация не закончится полюбовно и шагнула вперёд. С лица Максима исчезло дружелюбие. Он вынул левую руку из кармана и, вновь осмотрев мужчину, кивнул головой назад, где располагался знак.

– У меня главная, – сказал он.

Мужчина мельком глянул на знак и чуть ссутулился, вжав голову в плечи.

– А ты не видишь, что я уже еду и мне не остановиться? – выпалил он.

Такая наглость возмутила Женю. И, по всей видимости, не только её. Максим сжал кулаки и шагнул к мужчине.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросил он тоном, в котором чувствовалась искренняя надежда на возвращение диалога в адекватное русло.

Мужчина осмотрелся по сторонам и чуть задрал подбородок, засунув руки в карманы пальто.

– То, что есть правила, а есть реальная жизнь. И реальная ситуация, – добавил он.

Максим посмотрел мужчине в глаза.

– В реальной жизни и в реальной ситуации у тебя знак «Уступить дорогу». Это значит, ты должен притормозить, убедиться, что дорога свободна и только потом ехать, – сказал он.

– Ты что, меня правилам учить будешь? – выпалил мужчина.

Такое начало отдыха Жене совершенно не нравилось. Последние три дня она только и делала, что ждала этой поездки. Предвкушала, как будет наслаждаться тишиной и свежим воздухом, пока Максим будет рисовать свои комиксы. Как будет гулять по лесу. С Максимом, естественно. Бродить там одной ей совсем не хотелось. Как будет лежать в джакузи. На такое начало она не рассчитывала.

На лице Максима появилась отчётливая злоба.

– Ты нормальный вообще, нет? Ты нарушил правила, создал аварийную ситуацию и ещё пытаешься предъявить что-то мне? – спросил он с возмущением.

Мужчина посмотрел на него, потом на номер их машины и, кинув на Максима последний взгляд, развернулся и пошёл к своей машине.

– Ещё увидимся, – бросил он, не оборачиваясь.

Сев в машину, он выключил аварийку и выскочил на дорогу практически перед носом красного Nissan Juke, не включив левый поворотник. Максим проводил его взглядом и повернулся к Жене.

– Ладно, поехали, – кивнул он и направился к двери.

Женя села на своё место, машинально пристегнула ремень безопасности и отклонила спинку кресла в надежде, что полулежащее положение её успокоит. Но этого не произошло. Всё равно её слегка трясло. Нахмуренный Максим сел за руль и пристегнулся.

– Урод, – буркнул он и завёл двигатель.

Жене казалось, что её схватили за лёгкие и не дают вздохнуть.

– Он же точно был неправ? – спросила она.

Максим посмотрел на неё. Выражение лица у него было абсолютно уверенное.

– Ну, да. У нас главная дорога, он был обязан пропустить. Просто он урод, – повторил Максим.

У Жени не было прав, поэтому она плохо разбиралась в знаках и дорожной разметке. Уверенность Максима её чуть-чуть успокоила. Только…

– Я вот думаю, что значит это «ещё увидимся». И на номер он так зыркнул, – сказала она и вернула спинку кресла в нормальное положение.

Максим улыбнулся и взял её левую кисть в свои руки.

– Да ничего не значит. Не переживай, у нас уже давно не 90-е, – сказал он.

Этот ответ Женю не устроил. Тревожность не просто никуда не делась, а разыгралась с ещё большей силой. Женя заёрзала на кресле, пытаясь устроиться поудобнее, но любое положение казалось ей каким-то колючим.

– Что-то я уже никуда не хочу, – тихо сказала она.

Максим вылупил на неё глаза и подался вперёд.

– Не-не-не, ты чего, обалдела? Я уже оплатил, – сказал он и, наклонившись ближе, поцеловал её в щёку.

Женя поморщилась. Её сейчас всё раздражало.

– Ну и что. Я уже ничего не хочу, – насупившись, пробубнила она и сложила руки на груди.

Максим отстегнул ремни безопасности, притянул её к себе и укусил за левое ухо.

– Солнце, ну, ты чего? Из-за какого-то дебила мы теперь пропустим выходной? Да наплевать на него! Я хочу, чтобы ты отдохнула, – сказал он и добавил, – И сам бы не отказался.

Женя некоторое время продолжала сидеть, насупившись, а потом вздохнула.

– Ладно. Тут ехать ещё три часа. Думаю, за это время я успокоюсь, – сказала она и пристегнула ремень безопасности. – Только ты меня не любишь.

Максим пристально посмотрел на неё, отвернулся и пристегнул ремень безопасности.

– И почему же это я тебя не люблю?.. На этот раз, – спросил он, включая левый поворотник.

– А потому что ты больше хочешь отдохнуть сам. Тебе плевать отдохну ли я, – сказала Женя ехидно.

– Начинается, – пробубнил Максим, выезжая на дорогу.

В коридоре запиликал домофон и Женя, в тёмно-синей футболке с изображением пингвина на груди и серых спортивных штанах Максима, сорвалась с компьютерного кресла, который стоял в большой комнате, где у неё был оборудован рабочий уголок для обработки фотографий. Женя нажала на кнопку домофона, и послышался характерный писк, означающий, что дверь внизу открылась. Повесив домофонную трубку, Женя включила свет в коридоре и прошла на кухню. Встав в её центре, она засунула руки в карманы и напряжённо вздохнула. Она нервничала. Она всегда нервничала, когда появлялась хотя бы малейшая перспектива общения с мамой. Женя включила чайник, достала две кружки и поставила их на стол. Она любила маму. Очень любила. До безумия. Но Алевтина Ивановна была очень беспокойной женщиной. Очень беспокойной и суетливой. Женя ещё раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Всё будет хорошо, – прошептала она.

Вчера вечером Женя и Максим вернулись из домика, поэтому сегодня утром, как и предполагала Женя, Алевтине Ивановне просто жизненно необходимо было проведать дочь. И внука заодно. Алевтина Ивановна позвонила ещё в десять утра, предупредила, что зайдёт, поэтому Женя уже с утра находилась слегка на взводе. Выходных как будто и не было. Она порылась в ящике со сладким, набрала конфет в вазу и поставила на стол.

На кухню зашёл Костя.

– Кто звонил? – спросил он, подошёл к вазе и склонился над ней, перебирая указательным пальцем конфеты.