Фраера

– Вы просите слишком много, – категорически покачал головой Сергей. – Максимум, сколько я согласен дать, – пять процентов.

– Да это грабёж! – воскликнул старичок звонким голосом. – Где вы ещё отыщете покупателей на большую партию, без риска потерять и деньги, и товар? Двенадцать процентов, и ни рубля меньше, моя последняя цена.

– Восемь, и можете считать, что на этом торг закончен, – жёстко парировал Павлов. – Если отказываетесь, мы сразу встаём и уходим.

– Десять, – неуверенно кинул пробный камень ювелир, но, наткнувшись на ледяной взгляд Хаммера, сразу капитулировал. – Ладно, пусть будет по-вашему, хотя всем нам ясно, насколько я продешевил. У вас есть ещё что-нибудь посмотреть?

– Найдётся.

Я достал небольшой мешочек и высыпал перед стариком несколько, на наш взгляд наименее ценных, серебряных и золотых украшений.

Ювелир пристально осмотрел каждую вещь, что-то еле слышно бурча себе под нос, а потом сообщил:

– Пожалуй, я могу взять у вас эти железяки прямо сейчас. Какая ваша цена, молодые люди?

Конечно, и я, и Павлов были в ювелирном деле такими же специалистами, как сидящий перед нами старый еврей – чемпионом мира по бодибилдингу. Поэтому я сразу же назвал совершенно дикую цифру, от которой дедушка моментально потерял дар речи. Он, как выброшенная на каменистый берег рыба, судорожно хватал губами воздух, а его стянутое сухой кожей лицо постепенно наливалось краской.

Наконец ювелир смог вздохнуть и произнёс:

– Даже если эти несчастные штучки из самого Эрмитажа, они все равно не стоят и половины требуемой вами суммы!.. Неслыханно!

– Ваша цена? – Хаммер легонько хлопнул ладонью по крышке стола, от чего старик вздрогнул и посмотрел на моего приятеля испуганными зелёными глазами. – Вы же специалист, вот и назовите реальную сумму, включая, естественно, и ваш интерес.

Напоминание об «интересе» ювелиру явно понравилось. Он сразу подобрел, опять положил худой подбородок на ладони, оперевшись локтями о стол, и, напустив на себя важный вид, протяжно сообщил сумму, которую готов выложить немедленно.

– Прибавьте к ней десять процентов и можете забирать товар, – в свою очередь конкретизировал Сергей и, не спрашивая разрешения хозяина, достал из кармана сигареты и закурил.

А я про себя отметил, что совершенно непроизвольно мы с Павловым стали значительно больше увлекаться табаком с тех пор, как впервые обнаружили на дне Невы потопленный во время войны буксир. Да и вчерашняя пьянка – все это исключительно от нервного напряжения, которое вроде бы не слишком навязчиво, но не покидало ни его, ни меня на протяжении уже семи месяцев.

– С вами очень трудно торговаться, – усмехнулся ювелир, глядя на Сергея. – Но, так уж и быть, с учётом вашей будущей сделки и моих комиссионных… согласен!

Старик повернулся на стуле на сто восемьдесят градусов, достал из массивного сейфа две пачки деревянных, прибавил к ним ещё несколько купюр и, положив их на стол, ловким жестом сгрёб в выдвижной ящик драгоценности. Подождал, пока Павлов не спрячет деньги, а потом, как бы нехотя, сказал:

– А монетка, которую вы показывали вначале, надеюсь, тоже продаётся?

– Конечно, – с готовностью кивнул Хаммер. – Увеличьте только что выплаченные деньги на сто процентов…

– Да вы, молодой человек, просто гангстер! – перебил ювелир. – Нельзя же так!.. Даю за неё две тысячи долларов и ни копейки больше! И то – ради нашего дальнейшего сотрудничества!..

Спустя минуту наш капитал значительно вырос, а остальные деньги пришлось брать мне, так как Серёга и без этого походил на ходячий банк.

– Вот мой номер телефона, – взмокший от напряжения ювелир что-то быстро чирканул на листке бумаги и протянул мне. – Позвоните через два дня, я встречусь с людьми, поговорю, и, скорее всего, мы решим вашу проблему. Всего хорошего…

Сергей загасил в стоящем на столе блюдце сигарету, мы по очереди пожали сухую и жилистую руку старика, попрощались и вышли из кабинета.

– Ну, как дела? – поинтересовался лениво читающий газету Соломон, когда мы появились в дверном проёме. – Решили вопрос, ребята?

– Да, вроде того, – пожал я плечами. – Мы ещё заглянем к вам на днях. До свидания.

Когда прохладный ветер наконец коснулся моего лица, я почувствовал себя так, словно разгрузил вагон угля.

Глава двадцать первая Первые дивиденды

Впервые в жизни держа в руках такие деньги, мы с Сергеем просто ошалели от свалившегося на нас счастья, особенно если вспомнить, что в самое ближайшее время наш капитал мог увеличиться в энное число раз.

Походы по магазинам с утра до вечера – вот каким было наше основное занятие. В течение сорока восьми часов Хаммер умудрился приобрести столько всяких вещей, что голова шла кругом.

В снятой им квартире на Большой Монетной появился телевизор «Сони» с экраном семьдесят два сантиметра, что для девяносто третьего года считалось крутостью просто неимоверной.

Все трое – я, Павлов и его красавица Ирочка – полностью сменили гардероб, включая даже шнурки на ботинках.

Невеста моего приятеля сверкала, как один сплошной бриллиант. Впрочем, и на нас с Хаммером теперь обращали внимание не только из-за широких плеч и квадратных подбородков – мы меньше всего походили на уволившихся с государевой службы только полгода назад дембелей. Скорее – на скороспелых мафиозных дельцов.

Что касается машины, то её Павлов собирался купить сразу же, как только завершится грандиозная сделка при посредничестве старика из мастерской «Агат».

Мы планировали начать организацию серьёзного бизнеса, а какие же бизнесмены без машины? На данный момент последняя модель «Жигулей» казалась нам самым престижным и доступным видом четырехколесной роскоши.

Правда, теперь, на заре «либеральных реформ», уже сверкали своими перламутровыми и прочими моментально бросающимися в глаза боками иномарки. Среди них даже попадались так обожаемые Хаммером серебристые «мерседесы».

Но мы и подумать не смели о приобретении по совершенно космической цене такого средства передвижения. Самое меньшее, что могло нас ждать на следующий же день после покупки иностранного «тазика», – его отсутствие на том месте, где он был оставлен. В худшем случае одного из нас спустя несколько месяцев нашли бы в загородном карьере.

Поэтому, как Серёга ни переживал из-за «чудовищной несправедливости», выбор был остановлен на отечественной «девятке». Правда, Павлов пообещал навернуть её всеми мыслимыми и немыслимыми прибамбасами и причиндалами.

Мне же не было смысла обзаводиться персональными колёсами, так как я все ещё жил на квартире у друга, да и передвигались мы во всех направлениях исключительно вместе. Поэтому я ограничил свои покупки одеждой, швейцарскими часами, фотоаппаратом «Нэк» и отправил по почте посылку с подарками домой.