Фрагменты прошлого

Только на полпути к центру по уходу она вспомнила о запросе, который отправляла в гостиницу. Она вытащила телефон из сумочки и открыла электронную почту, переводя взгляд с экрана на дорогу и обратно, высматривая беглых коров или сломанные тракторы на обочине. Ее приложение для электронной почты зазвенело, и адрес «[e-mail]» появился в верхней части почтового ящика. Сердце Ханны упало.

Она открыла электронное письмо, но, увидев абзац, поняла, что не сможет спокойно прочитать его за рулем.

При обычных обстоятельствах она бы остановилась, чтобы прочитать его, но кто-нибудь из сестер заметит и потребует знать, что случилось. Зарычав, она положила телефон на пассажирское сиденье экраном вниз и заставила себя ехать дальше.

– Давай, ну же, - подгоняла Ханна машину своей сестры.

По крайней мере, Рэйчел не была такой уж паинькой и могла превысить допустимую скорость. На проселочных дорогах ограничение скорости было скорее предложением, особенно если вы дружили с местными офицерами. И семья Смитов всегда была добропорядочными гражданами. Пока не переехала в Айову, по крайней мере.

К тому времени, как они въехали на стоянку центра по уходу, ее ладони на руле были скользкими от пота, но она успела припарковаться, прежде чем взяла телефон. Она открыла электронное письмо и только прочла «Большое спасибо за проявленный интерес!», как Бекки постучала в ее окно.

Ханна опустила его и ободряюще кивнула.

– Я буду внутри через секунду. Мне нужно ответить на это письмо.

– Конечно.

Бекки, в руках у которой были пластиковые контейнеры «Таппервэ» с настоящими домашними угощениями, направилась к входу, затем обернулась.

– Мы встретимся сегодня вечером дома и поговорим обо всем этом, хорошо?

– Да. Спасибо.

– Мы с этим разберемся.

– Верно, - ее пальцы дернулись, когда она боролась с желанием отогнать сестру.
– Просто дай мне минуту. Встретимся в маминой комнате.

Не давая сестре возможности снова вступить в разговор, Ханна подняла телефон.

«Большое спасибо за проявленный интерес! Наше заведение работает по типу «постель и завтрак» с 1993 года. До этого времени это была частная собственность. Если вы посещали это место ранее, имейте в виду, что, хотя дом был обновлен в 1993 году, я полностью реконструировал и реставрировал его в 2010 году, когда приобрел гостиницу и прилегающую к ней территорию. Я думаю, вы найдете номера значительно улучшенными по комфорту и дизайну. Я также очень рад сообщить вам, что мы недавно восстановили прибрежные коттеджи, которые были построены в 1960-х годах и пришли в негодность. Вы можете посмотреть фотографии всех наших отелей на сайте. До встречи в Биг-Суре!»

Такер Нефф

Ханна скривила губы. Письмо ничего не прояснило. Возможно, она могла бы позвонить и объяснить Такеру Неффу, какая информация ей нужна и почему. Посмотрим, сможет ли он помочь.

Ее лицо вспыхнуло при этой мысли. Она не собиралась выкладывать свои секреты незнакомцу, чтобы он пришел в ужас. Похоже, он вообще мало что знал. Все, что его волновало, это бизнес.

Конечно, в наш цифровой век она могла бы сделать запрос о записях собственности и спокойно начать поиски. Больше никому не нужно было знать. Даже с Бекки Ханна испытала шок от того, что Рэйчел раскрыла ее тайну. Достаточно того, что сама Ханна знала об этом. Если еще один или два человека узнают об этом, весь город будет знать.

И Рэйчел, должно быть, рассказала своему мужу. Бекки скажет своему. Может быть, даже старшим детям.

Нет. Вряд ли ее сестры хотели бы, чтобы их дети узнали что-нибудь гадкое о бабушке и дедушке. И они не захотят, чтобы соседи узнали об этом. Дальше это не распространится. Она была в безопасности.

Но в безопасности от чего именно? Не от боли, не от предательства, не от растерянности. Не от осознания того, что она была совершенно одинока.

Сжимая руль, она уставилась на входные двери центра по уходу и думала о том, чтобы уехать. Она могла бы просто выйти из машины, взять чашку кофе и продолжать ехать. Всю дорогу до Чикаго. Или даже дальше. Может быть, вплоть до восточного побережья. Найти работу в небольшом офисе, снять студию с видом на океан, начать новую жизнь и никогда не оглядываться назад.

Конечно.

С тоскливым вздохом она вышла из машины и направилась внутрь.

Ее сестер не было в комнате матери. Они были на посту медсестер, передавали друг другу контейнеры «Таппервэ», полные вкусных лакомств, и обсуждали жизнь сиделок. Дети тоже были, как в гостях - их наушники свободно болтались, когда они улыбались и смеялись.

Ханна провела здесь целый месяц, и понятия не имела, что брат медсестры Куинн играл в Малой бейсбольной лиге в Канзасе, или что у медсестры Бренды есть дочь с церебральным параличом. Медицинские работники сияли от счастья при встрече с сестрами Ханны.

– Ей, наверное, уже восемь?- спросила Рэйчел у Бренды.
– В третий класс осенью?

Черт, даже сопоставление возраста с классом было загадкой для Ханны. Она знала только, что пятилетние дети ходили в детский сад, а подростки - в среднюю школу.

Но ее сестры заняли свои места в этой группе, как будто они всегда были здесь и будут. Ханна прошла мимо них и проскользнула в комнату матери.

Ее мама сидела за маленьким столом, сжимая в руке кусочек пазла. Она подняла голову, и на ее бледном лице отразилось вежливое замешательство.
– Привет, - осторожно произнесла она.

– Доброе утро!
– воскликнула Ханна, решив сегодня придерживаться веселого нейтралитета. Она подвинула стул поближе к маме и села.
– Я вижу, у тебя наконец-то есть пазл.

– Да. Это картина.

Это была не картина, а фотография цветов, настолько яркая, что выглядела почти сюрреалистично даже для более ясных глаз Ханны. Кусочки были большими и их легко можно было соединить.

– Это прекрасно. Я знаю, как сильно ты любишь садоводство.

– Люблю!
– ответила Дороти.
– Цветы, конечно, красивые, но овощи гораздо лучше. Вы так не думаете?

Всегда такая практичная. Она медленно положила свою дрожащую руку на место и прижала кусочек.

Ханна оглянулась через плечо. Она не видела сестер в коридоре, но все равно слышала их смех и разговоры. Она хотела начать этот день с приятного воссоединения. Она собиралась притворяться час или два. Но как только ее семья войдет, Ханна не сможет задавать никаких важных вопросов. Рэйчел вмешается. Дети будут слушать.

Она прочистила горло.

– Твой огород всегда был предметом зависти нашего квартала. Помнишь, когда Лоррейн Давенпорт сказала, что тебе следует запретить участвовать в окружной ярмарке, потому что твой зимний кабачок выигрывает каждый год?

На этот раз улыбка матери была настоящей.

– Я не хотела поднимать шум, поэтому отказалась от участия в тот год. И все равно она не выиграла.

Ханна засмеялась.

– Совершенно верно. После этого она почти ничего не говорила о твоем кабачке.

– Нет, не говорила.

– Ты уверена, что не хотела поднимать шум?

Мать засмеялась.

– Я действительно не хотела.

И Ханна поверила ей. Она наклонилась чуть ближе и понизила голос.

– Моей любимой частью твоего сада были цуккини, потому что ты готовила из них хлеб. Буханки и караваи, пока ими не была забита полностью морозилка. Боже, я до сих пор помню этот запах, и кусочки масла, тающие на теплом ломтике.