Француженки не крадут шоколад

Кэйд поморгала.

– Интересно, известна ли ей моя альтернативная личность? Отличная от Похитительницы Шоколада?

– Tu as une identit'e alternative? [143] – Сильван выглядел озадаченным.

Барабаня пальцами по столу, Кэйд старалась сохранять терпение.

– Видишь ли, до недавнего времени меня не знали как Похитительницу Шоколада.

Сильван смотрел на нее с видом психолога, пытающегося понять весьма сложного пациента.

– То есть ты считаешь Кэйд Кори и Похитительницу Шоколада разными ипостасями одной личности?

143

А у тебя есть альтернативная личность? (фр.).

– Можешь просто ответить на вопрос? Твоя мать знает, какое у меня наследство?

– Вероятно. Разве оно не опубликовано на общедоступных сайтах? Может, она и отыскала такие сведения в Интернете.

Кэйд вздохнула:

– Я не имела в виду точные цифры.

– Ты еще жива? – язвительно спросил Сильван после минутного молчания. – Ведь я еще не сообщил того, что можно счесть плохой новостью.

Она схватилась за край стола и откинулась на спинку стула.

– Вечеринка состоится в их замке в Шампани, что примерно в часе езды…

– В замке? – воскликнула Кэйд. – Разве не ты рассказывал мне о деревенском детстве?

– Неужели в Штатах замки баснословно дороги? Да стоимости одной такой квартиры в Париже хватит на покупку полдюжины загородных домов. Правда, если повезет с затратами на ремонт и содержание. В любом случае Тьерри имеет персональный доступ к генеральному директору КПД.

– К какому генеральному директору? – удивилась Кэйд. – При чем тут коэффициент полезного действия?

– Комитета политических действий. По одной легальной церемонии. Между людьми, которых не хотят считать семьей, или – в их случае – не позволяют по закону. Они – геи.

Кэйд потерла лоб, пытаясь переварить услышанное.

– Я еще жду тех новостей, что ты считаешь плохими.

– Держись. Нам придется нарядиться фермерами.

Кэйд безудержно хохотала. Выехав за пределы Парижа, они с Сильваном зашли в большой магазин и выбрали там нелепые зеленые непромокаемые костюмы, которые закрывали их от лодыжек до запястий. Как сказал Сильван, так выглядит «en vrai paysan» [144] . Наряды довершили небольшие старомодные шляпы с полями. Также они купили ярко-желтые резиновые боты. Под этими маскарадными костюмами на них были надеты праздничные наряды.

144

Настоящий крестьянин, деревенщина (фр.).

– А зачем вообще надо было вырядиться в такие костюмы? – поинтересовалась Кэйд.

– Полагаю, в нашей семье я единственный представитель, способный удержаться от откровенного хвастовства, – загадочно произнес Сильван, вызвав у Кэйд новый приступ смеха.

– В чем дело? – спросил он.

– Ты не считаешь себя хвастуном? – усмехнулась она.

– В школьные годы я был очень застенчив, – с важным видом заявил Сильван.

Кэйд вспомнила те эффектные зрелища, что он устраивал, изготавливая шоколад. Вспомнила и беззастенчивость, с какой Сильван соблазнял ее в то утро, когда она явилась на его мастер-класс.

– Похоже, тот короткий период закончился очень быстро.

– Я по-прежнему застенчив.

Кэйд не смогла удержаться от смеха.

– Ты скромник?

Сильван кивнул и вновь сосредоточился на дороге. Почему он считает себя застенчивым? Разве его отношение к ней можно назвать хоть в какой-то мере застенчивым или робким?

– А ради чего мы все-таки вырядились в эти жуткие костюмы?

– Им нравятся маскарады. На прошлый Новый год моя мать и сестра приготовили для нас троих коровьи костюмы. Весьма натуральные, даже с выменем.

Кэйд попыталась вообразить элегантного и необузданного Сильвана Маркиза в костюме коровы с выменем. Перед ее мысленным взором возникла фотография из его фотоальбома, на которой он выглядел очень довольным, с усмешкой глядя на свою темноволосую сестру. Почему-то при воспоминании о той фотографии она невольно сжалась, словно летела в пропасть, и от этого ее сердце начало колотиться с такой силой, словно хотело выскочить из груди.

– А когда отец вышел на пенсию, мы придумали шутливую пьесу, где мне за пять минут пришлось сыграть роли гангстера, ковбоя и одной дворняги с коричневыми пятнами – первой папиной собаки. И уверяю тебя, во всем виновата моя сестрица.

Ну да, так она и поверила! Кэйд не сомневалась, что половину этих ролей Сильван придумал сам. Так почему же он считает себя застенчивым?

– Тебе надо посмотреть пьеску, которую мы с сестрой сыграли к восьмидесятилетию нашего деда. Если ты подпоишь меня, то я покажу тебе наш домашний видеофильм.

– Ты считаешь, мне понадобится алкоголь, чтобы добиться от тебя желаемого?

Кэйд с притворным возмущением хлопнула его по плечу. Но оба они улыбались.

– Сельская тема маскарада выбрана потому, что мой кузен всегда мечтал завести козочек.

Кэйд призадумалась, стараясь представить человека, мечтающего о разведении коз. Потом попыталась поуместить его в ранее возникший образ французского замка, в который они ехали. В любом случае перед козами ее воображение пасовало.

– Поэтому нам пришлось объединить усилия… и подарить ему коз. Да вдобавок уток. Он еще хотел осла, но его партнер умолял нас проявить благоразумие. Поэтому мы все наряжаемся фермерами.

Любопытная семейка с богатейшей внутренней жизнью… Если бы они так и не узнали, кто она на самом деле, то там ей удалось бы повеселиться.

– А ты можешь представить меня под вымышленным именем?

Сильван промолчал.

Они ехали по дороге, вьющейся между пологих холмов. Каменные дома группировались в небольшие поселения, где во дворах на веревках даже в ноябре висело выстиранное белье. Вдоль шоссе тянулись тополя, и их устремленное ввысь извечное изящество поразило Кэйд. Перед отъездом Сильван задумчиво посмотрел на свою миниатюрную «Ауди», но выбрал фургон, поскольку только в него могла поместиться изготовленная им огромная и причудливая шоколадная скульптура, некое невероятное изваяние. Неужели он трудился над этим подарком целый день, пока она наносила визит в компанию «Шаке су гу»? Жаль, что ей не удалось побывать тогда в мастерской, чтобы увидеть Сильвана в роли скульптора по шоколаду.

Зазвонил ее телефон, и Кэйд удивилась, что здесь действует сотовая связь.

– Что ты там наболтала своему отцу? – раздался голос ее деда. – Тебе полагалось воспользоваться передышкой! Какие, к черту, исследования?! И не пытайся обосноваться в Европе!

– Дедуля, по-моему, ты давно выражал недовольство тем, что папа не позволяет мне повидать мир и провести пару месяцев в свое удовольствие. – Кэйд покосилась на Сильвана: понимает ли он, о чем она говорит?

– Мне восемьдесят два года, – обиженно заявил дедушка Джек. – Как ты думаешь, сколько еще раз я смогу тебя увидеть, если ты будешь жить в Европе?