Французская вдова

– Господи, ну и дела!

– Вот, ты правильно понял, он просто свихнулся. Дух, заточенный в браслет! Что, эта предшественница – старик Хоттабыч, что ли? Зубов потом говорил про Клавдию Лернер… Но не ее же дух жил в этом браслете, правда?

– Ты пыталась отказаться? – Тарасов смотрел на Марьяну внимательно.

– Конечно, пыталась! Но старикан был неумолим, как рок. Он даже не заметил, что смертельно оскорбил меня, заявив, будто без его браслета я жалкое ничтожество, а не актриса.

– Так и сказал?

– Ну, может, и не совсем так… Но смысл именно такой. Чтобы стать великой, я должна носить его браслет. Без него я пропаду.

– И ты купилась, – констатировал Тарасов.

– Я испугалась! Подумала – лучше уступить, а то дедуся еще чего доброго набросится на меня с кулаками – объясняйся потом! Да и вещь действительно красивая, а какая женщина устоит перед драгоценностью? Но ведь вот как все пакостно обернулось. Говорю же – одно за другим. То браслет, то Злюк, то бандитки. Если бы не ты…

Расстались они лучшими друзьями. Тарасов твердо пообещал, что в ближайшем спектакле, который он собирается ставить в театре, главная роль будет отдана Марьяне Гурьевой и никому другому. Намекнул Андрей и на возможность их сотрудничества в кино.

Прежде чем сесть в свою любимую машину, Марьяна еще минуть пять орошала благодарными слезами клетчатую рубашку режиссера, припадала головой к его костлявым плечам и чмокала во впалые небритые щеки.

Помахав ей вслед рукой, Тарасов мгновенно схватился за телефон.

– Салют, муха-дрозофила! Я умирал, как ты улепетывала. Бегаешь плохо, но зато ругаешься хорошо! И бланш у тебя под глазом как настоящий. Настя тоже молодец. Отличный получится кастинг. Считайте, вы обе в деле. Кстати, еще не так уж и поздно… Хотите, я вас подхвачу, ударим по пиву? Только грим снимите, а то в приличное место меня с вами не пустят…

* * *

С утра Федор заехал в свой магазин, где его немедленно завалило делами, словно лыжника, попавшего под лавину. Он подписывал документы, общался с клиентами и поставщиками, разруливал конфликты между персоналом и проверял платежки. Время от времени он выскакивал в зал и обозревал полки с книгами бешеными глазами. Перепуганные продавщицы бегали по магазину, словно всполошенные куры.

– Федь, нам тут заказ поступил от постоянного клиента, – сунула в кабинет голову Верочка. Она одна не боялась по-настоящему хозяйского гнева. Слегка побаивалась, да и только.

– На какую книгу? – заинтересовался Федор, поднимая голову от бумаг.

– Вот, я на листочке записала. Человек хочет старое издание Марка Твена. Книга тридцать шестого года, в переплете красного цвета. У него такая в детстве была.

– Кто бы сомневался, – пробормотал Федор и пошевелил пальцами: давай, мол, бумажку.

Веруня храбро вошла в кабинет и протянула листочек. На нем ее круглым смелым почерком было написано: «Марк Твен. Приключения Гекль Бени Финна».

Федор не выдержал и захохотал.

– Беня Фин! – восклицал он сквозь слезы. – Фантастика, просто фантастика!

– Не знаю, почему ты смеешься, – гордо сказала Верочка, – но книжка нужна клиенту срочно, к дню рождения сына.

– Я понял, счастье мое, Веруня. Как же я по тебе соскучился!

– Я по тебе тоже, – удовлетворенно заявила та и ретировалась от греха подальше.

Если бы она читала Грибоедова, наверняка вспомнила бы бессмертную фразу: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Но бесхитростная Верочка с классикой знакома не была. Она просто чувствовала, что в те моменты, когда у Федора нестабильное настроение, от него лучше держаться подальше.

Однако не успела захлопнуться дверь, как в нее снова постучали.

– Да! – гаркнул Федор во всю силу своих легких. – Чего такое?

Дверь распахнулась, и все та же Веруня пискнула:

– К вам пришла Надежда Петровна!

И на пороге появилась его собственная мать – с сумочкой на локте, одетая с иголочки и потому похожая на звезду сериала о домохозяйках. Брови ее были высоко подняты.

– Почему ты так орешь, Федя? – спросила она, двигаясь навстречу сыну, который мгновенно вскочил на ноги.

– Мама! Каким ветром тебя занесло? – Федор искренне удивился, потому что родительница до сих пор появилась в магазине всего один раз, в день открытия.

У нее было столько собственных дел и интересов, что вникать в заботы чада ей оказалось просто некогда.

– Ты не отвечаешь на телефонные звонки, – обвиняющим тоном заявила Надежда Петровна.

– Серьезно? – поразился Федор. – Наверное, снова включился режим «в самолете». То-то я смотрю, трубка давно молчит!

– Я заехала к тебе домой, прослушала автоответчик, – гневно продолжала родительница. – И что же услышала?

– Что? – не понял Федор.

– Ты позвонил сам себе и сказал: «Я отправляюсь на охоту за хомяками». И что-то такое про девушек, которые исчезают в подъезде с горящей свечой. Что я должна была думать?!

– По-моему, я оставил очень внятное сообщение о том, где меня искать, если что-нибудь случится.

– И при чем здесь хомяки? – недовольно спросила Надежда Петровна, усаживаясь на заботливо подставленный стул.

– Мама, не волнуйся, все уже в прошлом. Я хотел завести маленького пушистого друга, но потом передумал.

– Лучше бы ты завел жену! – воскликнула Надежда Петровна, с неудовольствием оглядывая интерьер кабинета.

В этот момент мобильник Федора, над которым он колдовал во время разговора с матерью, заиграл летку-енку. Хозяин немедленно прижал его к уху.

– Привет-привет, – ответил он тем насмешливым тоном, который его мать так страшно не любила. – Да, я сейчас в магазине, но завтра меня не будет. И послезавтра не будет. Так что если хочешь пообщаться, то лучше приезжай сейчас. Да, я знаю, что пробки. Но у тебя-то что за проблемы? Села на метлу да прилетела.

– Федя! – укоризненно воскликнула Надежда Петровна, когда сын закончил разговор. – Ну что ты себе позволяешь? Так ты никогда не выстроишь нормальные отношения.

– Я хочу любые, даже ненормальные, было бы с кем, – проворчал Федор. – Мам, сделать тебе чаю?