Французы на северном полюсе

– Фриц, друг мой, не ешь снега, ради Христа!

– Ничего не могу с собой сделать, Геник.

– Разве ты не слышал, что говорит доктор? Еще скорбутом заболеешь.

– Я как помешанный. Во рту жарко, словно в раскаленной печи.

– Ты же знаешь, как болеют матросы от того, что снег ели. Десны у них кровоточат.

– Ах, Геник, как глотнешь снега, легче становится… Нет сил жажду терпеть! А доктор наверняка преувеличивает опасность. Ведь снег – это тоже вода, только похолоднее.

– Глупости ты говоришь, Фриц! А еще мужчина! И звание имеешь. Другим должен пример подавать.

– Ты, видно, не знаешь, что такое жажда, Геник…

– Я жажды не знаю? – вскричал боцман, оскорбленный до глубины души.– Я? Старый морской волк?! Да на всем флоте вряд ли сыщется матрос, столько раз умиравший от жажды!

– Я не про такую жажду говорю! Про болезненную, как при лихорадке. Ее невозможно терпеть, хочется прокусить кожу и пить собственную кровь… Или убить кого-нибудь, только бы глотнуть каплю…

– Возьми мою кровь, если хочешь… Мне не жалко… А еще лучше – мою порцию водки, только не делай глупостей.

– Нет, на это я ни за что не соглашусь,– возразил эльзасец, тронутый до глубины души.

– Пожалуйста, не отказывайся. Я на все готов для тебя… Опять ты за свое! – вскричал боцман, увидев, что Фриц с жадностью проглотил одну за другой две полные горсти снега.

– До чего здорово! – с восторгом заявил Фриц.

– Заболеешь! Это уж точно!

– Как может повредить снег! Такой вкусный!

– Делай как знаешь. Ты не ребенок. Отдашь концы – будешь сам виноват.

На полюсе жажда мучительнее, чем в Сахаре. Там совсем нет воды. А здесь везде снег! Как не поддаться искушению, не утолить жажду? Но за это приходится платить дорогой ценой. Во рту и горле появляется отек. Он нередко приводит к удушению. Дрожь бьет, как при лихорадке. Так случилось и с Фрицем. Он едва волочил непослушные ноги, лицо покраснело, глаза налились кровью, из запекшихся губ вырывались хрипы.

Сделав над собой усилие, он прошел еще с сотню шагов и едва не упал. Тянувший бечеву рядом с ним Геник обернулся к Бершу:

– Прикажите остановиться!

– А что случилось, Геник?

– Мой друг едва стоит на ногах.

– Стой! – скомандовал офицер.

Как раз в этот момент Фриц что-то пробормотал и упал на руки подхватившего его боцмана.

– Беги к доктору, Курапье! Живо! Одна нога здесь, другая там…

– Есть!

– Скажи, что машинист заболел и нуждается в помощи!

Матрос со всех ног помчался к лодке, которую тянул доктор, парижанин и Дюма, и сообщил о случившемся.

– Иду! – сказал Желен, схватил ящичек с медикаментами и обратился к коку: – Доложите капитану, что у нас появился первый больной.

Всегда спокойный врач не мог унять дрожь, когда увидел Фрица.

Губы у несчастного потрескались и почернели, на них запеклась кровь. Язык распух, как у тифозного, искаженное гримасой лицо приобрело землистый оттенок, глаза остекленели, по телу пробегали судороги, изо рта вырывались какие-то бессвязные звуки.

Капитан оставил шлюпку и поспешил к Герману, к которому питал особую симпатию. Взглянув на него, де Амбрие побледнел и с тревогой посмотрел на доктора. У того между бровями пролегла складка – признак сильного беспокойства. Он едва заметно пожал плечами и сказал:

– Прикажите, капитан, остановиться и поставить палатку.

– Сейчас распоряжусь.

За считанные минуты была поставлена палатка. Больного раздели, уложили в меховой мешок, по обеим сторонам от него поставили лампы. Он никак не мог согреться, и доктор велел растирать его не снегом, а шерстяным поясом. Это делали Дюма и Плюмован.

Вдруг больной вскрикнул.

Врач наклонился и увидел, что нога, которую растирали, слегка распухла в ступне и в колене.

– Может, хватит? – спросил Дюма.

– Продолжайте, только не сильно,– отвечал Желен и обратился к де Амбрие: – Выйдемте на минутку, капитан.

– С удовольствием,– ответил де Амбрие, догадываясь, что доктор хочет сообщить что-то важное.

– Что скажете? – спросил капитан, когда оба покинули палатку.

– Знаете, что означает эта опухоль?

– Суставной ревматизм?

– Хорошо, если бы только это!

– Не пугайте меня!

– Вы должны знать всю правду, какой бы она ни была. У Фрица скорбут.

– Скорбут!.. Значит, принятые меры не помогли?!

– Увы!

– Это ужасно!.. Что будет с остальными матросами!.. Ведь они могут заразиться!..

– Дело плохо, но поправимо.

– Фриц выздоровеет?

– Пока человек жив, жива и надежда,– уклончиво ответил доктор.– Скорбут не заразен в том смысле, что он не передается контактным путем, как, например, холера или тиф. Все зависит от организма: кто предрасположен, заболеет. Еще влияют холод, сырость, недоедание… Фриц чересчур эмоционален, неудивительно, что он стал первой жертвой.

– Но вылечить его можно?

– Сделаю все, что в моих силах… Во всяком случае. больной надолго вышел из строя. Его придется везти на санях. Пойдемте посмотрим, как он себя чувствует.

ГЛАВА 7

Волнение.– Глазная болезнь.– Еще одна жертва скорбута.– Предрасположенный Ник.– Снежная буря.– Важные изменения.– Новая цепь холмов.– Угрожающий горизонт.

Согретый теплом близко поставленных ламп и интенсивным массированием, машинист наконец пришел в себя. Кровообращение стало нормальным. Дав больному крепкого кофе с ромом, доктор принялся восстанавливать чувствительность его мускульной и нервной системы, для чего впрыснул кофеин.

Молча, с виноватым видом слушали матросы Геника. Он убеждал их соблюдать осторожность и не есть снега. В этот день все почему-то устали больше обычного. За едой горячо обсуждали постигшую машиниста беду. Вскоре больному стало полегче, сказались результаты лечения, однако он был еще очень слаб. Фрица укутали в шубы, поместили в меховой мешок и уложили на шлюпку.

В пути машиниста заменил Жюстен Анрио, его помощник. Когда же Жюстен, чтобы согреться, становился тянуть бечеву, его заменял капитан, уже освоивший электрический двигатель.