Франкенштейн: Мертвый город
Шрифт:
– Как прошел у тебя этот день, Иона Керк?
– В испуге, – ответил я.
– В испуге? Испуганным? Чего ты боялся?
– Того очень злобного, о котором вы собрались мне рассказать.
– Ты уже знаешь, кто у нас здесь очень злобный. Это мисс Ева Адамс.
Что-то в портном изменилось. Несмотря на праздничный день, он пришел в костюме и при галстуке и, пусть говорил об очень злобном, выглядел скорее расслабленным, чем испуганным.
– Вы также сказали, что в этом доме действуют какие-то нехорошие силы.
– Это тоже относилось к мисс Еве Адамс и к тем, кто с ней в одной команде.
– И кто с ней в одной команде?
– Разные люди приходят и уходят. Я слышу их шаги наверху,
– Она снова побывала в вашей квартире?
Он выглядел таким серьезным, словно пришел на похороны.
– Да. Оставила мне еще одну фотографию.
– Второй ширмы с тигром или придворной дамы, вырезанной из слоновой кости?
– Не «полароид». Страницу, вырванную из книги, с фотографией Манзанара.
Я помнил наш разговор за чаем.
– Одного из мест, где вы жили в Калифорнии.
– Фотографию ворот в то место, где я жил.
– Как же она узнала?
– Я уверен, что догадалась… и не ошиблась.
– Тогда она точно ведьма.
Вот тут я осознал, почему мистер Иошиока выглядит более расслабленным, чем всегда. Пиджак и галстук остались, но впервые я видел его без жилетки. По случаю праздника он сделал себе послабление.
Утром этого дня я пребывал в ужасе, осознав, что Ева Адамс ночью проникла в нашу запертую на все замки квартиру и сфотографировала меня спящим, а теперь разделял возмущение мистера Иошиоки, возмущение, вызванное фотографией, как мне казалось, одного из калифорнийских городов.
– Мне она оставила еще один «полароид», – поделился я с мистером Иошиокой. – Пойдемте. Я вам покажу.
По коридору я повел его в свою спальню. Он остановился у порога, раскачиваясь взад-вперед, выглядел нерешительным, в комнату так и не вошел. Я достал из прикроватного столика жестянку из-под сладостей и принес ему.
Он улыбнулся женщине на крышке, постучал по ней пальцем, сказав: «La Belle Ferronie're». По правде говоря, тогда я не очень понял эти слова, только предположил, что говорил он на французском, и мне показалось очень странным, что на французском говорит не француз. Но мне не терпелось показать ему фотографию.
– Вспышка не разбудила тебя? – спросил он.
– Если я действительно хочу спать, ничто меня не разбудит.
Хмурясь, он перестал раскачиваться взад-вперед на пороге моей спальни и покачал головой.
– Это нехорошо. Это очень плохо. Что сказала твоя мама?
– Я эту фотографию ей еще не показывал. Хотел сначала все обдумать. Мне не хотелось ее волновать.
Я достал из жестянки фабричный глаз, рассказал связанную с ним историю, но он меня не совсем понял.
– Это глаз от твоей набивной игрушки?
– Не от моей игрушки. Я не знаю, от чьей игрушки. Ветер катил его по проулку, только его – ничего больше, пока этот глаз не остановился передо мной. Я подумал, что он заколдован джуджу, поэтому и взял его.
– Что такое джуджу?
– Что-то вроде вуду. – Увидев, что и это слово ничего ему не говорит, добавил: – Как в кино.
– Я в кино не хожу.
– По телику недавно показывали фильм о вуду в городе.
– Я телик не смотрю. Мне часто говорили, что надо его купить, но я сомневаюсь, что когда-нибудь куплю.
– У вас нет телика? Господи, что же вы тогда делаете?
– Я работаю.
– А когда не работаете?
– Читаю. Думаю.
– Я тоже читаю. И мама. Мы любим книги.
Еще раз с недоумением взглянув на глаз, он вернул его мне, и я осторожно положил его обратно в жестянку, зрачком в дно.
Я вернул жестянку в прикроватный столик, когда мистер Иошиока сказал:
– Есть только два логических объяснения. Или мисс Эва Адамс очень опытный специалист по вскрытию замков, или у нее есть ключи от наших квартир.
Мистер Иошиока являл
собой квинтэссенцию хладнокровия, да только хладнокровия, присущего исключительно ему. Его четкий выговор, когда все слова произносились в полном соответствии с правилами, понравился мне с первого дня нашего знакомства. А теперь, когда мы оба пытались разгадать одну тайну, он, пусть и говорил безо всякого акцента, напоминал мне интеллигентного, суперумного детектива Чарли Чана из старых фильмов. В 1966 году фильмы Чарли Чана еще показывали по телевизору. Никто не находил в них ничего расистского и требующего цензуры, возможно, потому, что в каждом эпизоде Чарли Чан всегда оставался самым умным. Чарли Чан, разумеется, был американцем китайского происхождения, как мистер Иошиока – японского. Я мог определить разницу, потому что видел по телику мистера Мотто, в еще более старых фильмах об интеллигентном, суперумном детективе, американце японского происхождения, основой для которых послужили рассказы и романы Джона Ф. Маркванда [32] , получившего Пулитцеровскую премию за роман «Покойный Джон Эпли». Конечно, Фиона Кэссиди, она же Ева Адамс, пугала меня, но иногда удовольствие играть в одной команде с мистером Иошиокой перевешивало страх перед этой таинственной женщиной, возможно, потому, что по телику не показывали серию фильмов, героем которых был интеллигентный, суперумный детектив американец-негр, каковым я уже начал видеть себя.32
Маркванд, Джордж Филипс / Marquand, John Philips (1893–1960) – американский писатель. Роман «Покойный Джордж Эпли» получил Пулитцеровскую премию в 1937 г.
Задвинув ящик прикроватного столика, я вернулся к двери, где стоял мой гость.
– Она, должно быть, превосходно вскрывает замки. Потому что где ей взять ключи?
– Возможно, их дал ей техник-смотритель.
– Мистер Смоллер? Он бы никогда этого не сделал. Такое может стоить ему работы.
– Мне говорили, что ради красивых женщин мужчины готовы на многое. Собственно, я это видел своими глазами.
Я покачал головой.
– Мистер Смоллер говорит, женщины разбивают тебе сердце так часто, что ты теряешь счет. Он говорит, не надо позволять им и начинать. Кроме того, он не любит своих боссов в центре города, а именно они прислали ее, чтобы она проделала какие-то работы в квартире 6-В. Он говорит, что у них черные сердца и они получают большие деньги за ковыряние в носу. В любом случае, раз ее прислали люди из центра города, он думает, что она – билдербергер.
Губы мистера Иошиоки двигались, словно он обкатывал это слово на языке, пытаясь понять его вкус.
– Она… как ты сказал?
– Это долгая история, – ответил я. – Не такая и важная. Мистер Смоллер не дал бы ей ключи, и люди с черными сердцами – тоже. Поэтому она наверняка умеет вскрывать замки, как никто другой. А что вы принесли в пакете для покупок?
– Средство, гарантирующее твою безопасность ночью.
– Это… помповик?
Он улыбнулся, но сухо и нервно.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет.
Из пакета для покупок мистер Иошиока достал маленькую дрель с вращающейся ручкой, линейку, карандаш, молоток, гвоздь и цепочку из двух частей, какие устанавливают на дверь.
– У себя я такую уже поставил. Разумеется, она не помешает мисс Еве Адамс войти в квартиру, когда дома никого нет. Но и гарантирует, что она не войдет, когда мы крепко спим.
Он приложил пластину, к которой крепилась половинка цепочки, в дверной раме и карандашом наметил четыре отверстия для шурупов.