Франсуаза, или Путь к леднику

ПАЦИЕНТ. Шторы задернуты, телефон отключен... Лежу на диване, ничего не делаю, ни до чего горя нет у меня, только бы никто меня не беспокоил!.. А как только подумаю, что вокруг что-то творится, сей же час к стене отвернусь... и спать, спать, спать!.. Вдруг в моей голове что-то щелк!., я прыг!., и побежал... что-то там организовывать, что-то там придумывать, вмешиваться куда-то, голосовать за что-то... А потом опять бух на постель, и пропади ты пропадом все!..

ДОКТОР. Хм.

ПАЦИЕНТ. Не хотите называть третьим Обломова мой синдром, назовите синдромом Обломова-Штольца. Только, пожалуйста, опишите.

ДОКТОР. Ну и кто вы в данный момент?

ПАЦИЕНТ. Разумеется, Штольц. Разве не видно?

ДОКТОР. То, о чем вы рассказываете, мне чрезвычайно близко. Даже как-то не по себе. Я не хотел говорить, но я сам такой.

ПАЦИЕНТ. О! Тогда вам легче синдром описать, вы изучаете его изнутри!

ДОКТОР. Нет, голубчик, ничего я не изучаю. И вообще, я в настоящее время Обломов. Если б вы знали, каких мне сил стоит слушать всю эту вашу трескотню, извините!..

ПАЦИЕНТ. Понимаю. Никто лучше меня вас не поймет.

ДОКТОР. Там вон очередь за дверью... я как подумаю о ней - оторопь берет!.. Все идут и идут, все идут и идут... Насмотрятся передач идиотских, обожрутся новостями всевозможными, а потом давай грузить меня... терпеть не могу... Видите, у меня шлепанцы под столом, ноги засуну, так хоть человеком себя ощущаю... А политику эту вашу и практику во всех ее смыслах в гробу я видел!., в гробу!..

ПАЦИЕНТ. Спокойно, спокойно, я вас очень хорошо понимаю... хотя и не согласен с вами... сейчас...

ДОКТОР. Вот так бы и лег сюда... где вы... на кушеточку...

ПАЦИЕНТ. Я встаю... А вы лягте, лягте... Что-то мне не лежится сегодня...

ДОКТОР. Как вы любезны, добры... Не ожидал.

ПАЦИЕНТ. Ножки вот сюда... Можно простынкой накрыть... Это ж простынка у вас, или что?..

ДОКТОР. Ох, как хорошо...

ПАЦИЕНТ. Хотите очередь чем-нибудь развлеку... пока вы тут дремлете?..

ДОКТОР. Премного был бы вам благодарен...

ПАЦИЕНТ. Вот могу лекцию им прочесть о прогрессивных началах в жизнеустройстве России...

ДОКТОР. Друг мой, чем же мне вас отблагодарить... все-таки? Вы через недельку зайдите, не побрезгуйте, я буду другой, синдром этот проклятый непременно опишем...

ПАЦИЕНТ. Через недельку я уже вряд ли приду...

ДОКТОР. Ну тогда я... через недельку... это... к вам с визитом домой... У меня как раз потребность появится... Активен буду.

ПАЦИЕНТ. Спите, спите, я ухожу... Пора мне, доктор, пора! Энергии много!

ДОКТОР. Да, голубчик... про начала прогресса... пожалуйста... я в долгу не останусь...

Доктор уснул, да так крепко, что его даже не могли разбудить аплодисменты. Пациент вышел на поклон, раскланялся и ушел, а Доктор продолжал спать, к общей радости психотерапевтов. Вторая волна аплодисментов, по причине отсутствия Доктора в этой реальности, тоже досталась целиком активно бодрствующему Пациенту, и лишь третьей волной, перешедшей в овацию. Доктор был наконец разбужен. Он вскочил и отвесил поклон благодарной публике.

– Какой дешевый прием!
– подумал Адмиралов, и он был, несомненно, единственный, кто так подумал.

– Автора!
– закричали из зала.

Оба актера жестами рук указали в третий ряд. Бородатый автор нерешительно поднялся с места, испуганно кивнул и быстро сел.

Адмиралов посмотрел на Крачуна - тот был очень доволен.

– Сейчас будет фуршет, - сказал Крачун.
– Не будем задерживаться.

41

После капустника полагался фуршет.

– Идем, идем, - звал Адмиралова психотерапевт Крачун.

В одном потоке с известнейшими психотерапевтами города и гостями праздника Адмиралов двигался в соседнюю залу.

Там были выстроены П-бразно столы.

Стояли пластмассовые стаканчики и пластмассовые рюмки.

Участники фуршета приступили к действию.

Все было, как обычно, когда фуршет.

– Идем. Я познакомлю, - Крачун повел Адмиралова знакомиться с автором пиесы.

Автор пиесы стоял в обществе трех психотерапевтов, одним из которых была дама. Все, включая даму, держали по рюмке или по стаканчику водки, а дама кроме того держала тарелку с бутербродами. Один из психотерапевтов говорил:

– Но с точки зрения профессиональной у меня, конечно, есть замечания. Синдромы так не описываются. Неужели вы думаете, что достаточно одного примера, чтобы...

– Роман, - воскликнула дама, - не будь занудой. Кстати, я хотела спросить вас, - обратилась она к драматургу, - откуда вы знаете о синдромах Обломова?

Вместо ответа драматург многозначительно погладил бороду.

– А еще есть синдром барона Мюнхгаузена, а еще есть Алисы в стране чудес, а еще есть Александра Дюма, - перечислял второй психотерапевт, загибая пальцы.

– Александра Дюма нет такого, - сказала дама, - это ты сам придумал

– Помилосердствуйте, - снова заговорил первый, критически настроенный психотерапевт (Роман).
– Вся эта систематика уже давно устарела. В международной классификации...

– Лучше бы ее не было, этой международной, - сказал третий и призывно приподнял рюмку.
– Ну-с...

Возможно он хотел произнести тост, но ситуация позволяла и без тоста.

– Подождите, - поспешил вмешаться Крачун, - мы с вами. Знакомьтесь, это Андрей Андреевич Адмиралов, он книгу детских стихов написал.

– О!
– сказала дама, изменив направление руки: она уже почти чокнулась с автором «Третьего синдрома», но в последний момент предпочла подарить первый чок Адмиралову.

Все почокались и без лишних слов опрокинули.

Дама протянула тарелку, и все взяли по бутерброду.

– И потом, посмотрите на этих американцев, - сказала дама, - они уже нарциссизм нормой считают. Расстройством не признают психопатологическим.

– На очереди педофилия, - сказал второй.

Все посмотрели на Адмиралова.