Фрау Маман

— Спокойно, Ир, — повернув к себе ту за плечи, Мира смотрела ей в глаза. — Он пожалеет. Клянусь. А сейчас я хочу, чтоб ты выдохнула и успокоилась. Хорошо? Мы можем не ходить туда. Пойдем к Федьке, попросим увезти нас в Александровку, там напьемся и поколбасимся, а потом пешком десять километров вдоль лесополосы — романтика, приключения.

— Ладно, — сквозь стиснутые зубы процедила Ира. — Только мы зайдем в этот гребаный клуб, вильнем жопой, покажем средний палец и ломанем к Федьке.

— Никакого мордобоя? Никаких скандалов? — та лишь покачала головой. — Хорошо, идем.

Каждый шаг усиливал мандраж. Мирославе самой хотелось бежать без оглядки, подальше и побыстрее. Вцепившись в Иру, она то и дело спотыкалась о неровный асфальт, словно забыла, как ходить.

Все прошло спокойно. Они вошли в клуб, под взгляды окружающих, поздоровались со всеми, кто этого достоин, проигнорировали тех, кто заслужил. Спустя пятнадцать минут подруги спускались по лестнице, взяв курс к местному байкеру Федьке.

— А вы точно будете там? Может, мы подъедем через пару часов, — крикнула Марина, повиснув на перилах широко крыльца Дома культуры.

— Да, Мариш, — поспешно ответила Ира. — Тут сегодня настоящее шоу уродцев, так что мы двинем к умным и красивым.

— Тебя Ромка сейчас придушит, — мазнув взглядом по стоявшим в отдалении товарищам, Маринка усмехнулась.

— Это пройдённый этап. Теперь я Шелехова хочу. — На все три деревни известен Генка Шелехов, как нарушитель покоя и вечный задира. Мира нервно сглотнула и покосилась на Ромашку, взгляд которого подернула пелена ревности.

— Надо уносить ноги, — шепнула Иванова подруге и быстро потянула за собой, пока обе не сорвались на бег.

У дома Федьки они остановились, уперлись ладонями в колени и стали смеяться, пытаясь отдышаться.

— Полный пипец, я думала, он тебя пришибет прям там, — не успокаивалась Мирослава.

— Заебется пыль глотать, сволочь, — сплюнула себе под ноги Ира.

— Они с Костей давно знают друг друга?

— С детства. Друзья, епть, — презрительно фыркнула подруга и поморщилась. — Федор! Заводи коня, дело есть!

Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал. К часу ночи в Александровку стеклись все, от кого бежали, а черная иномарка собрала вокруг себя всех охотниц за мужьями и просто страждущих любви.

Понимая друг друга с одного взгляда, подруги скрылись из зоны видимости, шагая по темной проселочной дороге, вдоль бескрайних полей, в свете полной Луны. Вдвоем хорошо, и боль в душе стихала понемногу. Они вспоминали прошлое и строили планы на будущее, решив, например, поехать вдвоем на море в августе. Когда позади сверкнул свет фар, спустя час, они быстро юркнули на обочину и упали в траву, потому что нарушать идиллию не хотелось, а встречаться с теми, от кого бежали, духа не хватало.

К трем часам ночи, когда огни родной деревни стали видны как на ладони, они вдруг решили искупаться. Любимый водоем слыл лучшим во всей округе, с чистой прозрачной водой, белыми лилиями и желтыми кувшинками, по кругу сокрытый камышом.

Первое, что бросилось в глаза, это сверкающая машина, поодаль от которой, глядя на воду, сидели две мужские фигуры. В немом понимании девушки переглянулись и приняли позу «ползком», приближаясь к зоне слышимости.

— … одно место простора — на тренировках. Знаешь, когда я почувствую себя счастливым, остановлю тачку посреди дороги, врублю трек под настроение, открою двери и буду танцевать на дороге. Как придурок, но реально свободным… — голос Кости звучал мечтательно, с усмешкой.

— Не пробовал поговорить? — друг явно грустил.

— Пробовал. Что я только не пробовал…

— Крепись, Бес. Время есть, может, рассосется, — Роман опустил руку на плечо друга.

— Ты мне скажи, что у тебя с Иришкой? — ухмыльнулся Горин.

— Хотел бы я знать, — покачав головой, он еще больше ссутулился. — С ней как на пороховой бочке. Я четыре года как мудак вокруг нее прыгал…

— Наскоками с чужих кроватей? — поддел, смеясь, Костя.

— Пошел ты, Бес! — выпалил друг, шваркнув друга по спине. — Я кроме нее никого не вижу и не хочу.

— А что за показательное выступление было сегодня?

— Дрессирую. Она ж ревнивая, как сто чертей. Чуть что — сразу в глаз ебошит, — тихо засмеялся Роман.

— А ну-ка давай обойдем озерцо, — прошипела разозленная Ира, утягивая за собой ничего не понимающую подругу. — Я, блядь, покажу ему дрессировку!

А дальше началось то, что не поддавалось никаким объяснениям. Едва подруги подошли к противоположному берегу, началось представление одного актера, а главное, спланированное очень профессионально и за короткий срок.

— Славунтич, я не предполагала, что Шелехов так круто трахается, — пока Мира искала свою челюсть в ногах, Ира сбрасывала с себя одежду и говорила громко, четко, чтоб слышали все. Свет луны, отражаясь от воды, не скрывал всех прелестей тела девушки, и Горин поспешил отвернуться, а Ромашка напрягся не по-детски. — И член у него огромный, как бейсбольная бита. Кайф! Ты, Славунтич, не парься, у Беса в штанах вообще гороховый стручок. Я тебе нормального мужика найду.

— Ты что несешь? — тихо спросила Мира, пытаясь вразумить ненормальную.

— Не дрейфь, Бес сюда не сунется, потому что я голая, а с Ромашкой я справлюсь, — прошептала подруга и забежала в воду, но от берега не отошла.

— Убью сучку!

Как и ожидалось, Ромка скинул обувь и прыгнул в воду не раздеваясь.

— Рома! — крикнул Горин, едва услышал металлические нотки в голосе друга.

— Ира! — пискнула Мирослава, увидев, как рассекается вода под быстрыми взмахами рук пловца.

Быстро, как юркий зверек, Ира выскочила из воды, схватила вещи и рванула Иванову за руку.

— А вот теперь бежим! — они неслись, как ветер, не разбирая дороги, через поля, слыша только, как кровь и адреналин стучат в висках.

Петляя между домами и путая следы, подруги выбежали к заброшенному саду и юркнули в знакомую стихию. Спустя пять минут, удостоверившись, что погони за ними нет, они отпустили напряжение, хохоча, как ненормальные, лежа на траве под старыми яблонями.

— Все, конечно, супер, Ир… Но как мы теперь на улицу выйдем? — все еще давилась от смеха Иванова, понимая, что сериал только начинается.