Фридолин, нахальный барсучок

А потом папа заболел. Его увезли из Карвица в больницу, и вернулся он уже только следующей зимой, так что и второй военный поход на Фридолина окончился полной неудачей.

Сам же Фридолин жил в своей норе тихой и мирной барсучьей жизнью и исправно кормился. Минувший год принёс ему немало горя и забот: Изолис и Изолина, потом эта опасная железка перед входом в нору, страшный грохот и треск на кукурузном поле, прямо в зарослях Сладенького! Но Фридолин уже свыкся с мыслью, что мир этот будто нарочно устроен так, чтобы помешать его барсучьему покою. И доставалось этому миру от барсука и днём и ночью! Ведь ворчать и брюзжать для Фридолина означало то же самое, что жить, иначе он потерял бы всякий вкус к жизни.

Но что-то хорошее Фридолину минувший год всё же принёс: на диценской кукурузе он отъел себе такое круглое брюшко, какого у него не было даже в Буковом лесу. В кладовой лежало много моркови, и надвигавшуюся зиму можно было проспать спокойно.

— Да, да, — говаривал Фридолин в тихие осенние дни, нежась на солнышке, — всё в этом мире шиворот-навыворот. И создатель всего живого на земле совсем со мной не посчитался. Все-то меня преследуют — и двуногие, и четвероногие. Но всё равно им меня не поймать, я даже удрал от этой чёрно-белой горы! — Фридолин вспомнил корову по кличке Роза. — Нет, меня не изведёшь! Вот и всё хорошее, что есть в этом бестолковом мире: никогда он без меня, барсука, не останется!

И, сказав это, Фридолин повернул своё округлое, как барабан, брюшко навстречу солнышку.

Послесловие для Мушки

Дорогая Мушка!

Я давно обещал тебе написать книгу про «нашего» барсучка, и теперь ты держишь её в руках. Согласись, папа даром времени не терял. А порой ведь нелегко было разузнавать тайны барсучьей жизни.

Но я соглашусь с тобой, что хотя в книге этой немало страниц, она всё же неполная. Что же дальше было с барсуком? Как он жил? Как умер? Не знаю, что тебе и сказать, дорогая Мушка! Не мог же я в книге, где каждое слово правда, вдруг говорить неправду. Нет, я должен был писать только правду, одну только правду!

А правда заключена в том, что наш барсук жив и мне, к сожалению, нечего больше сообщить ни о его дальнейшей жизни, ни о его кончине.

Твой папа

Ганс Фаллада