Фрилавщик

Оглядываю место, где мне придется провести ближайший год. В лицее были сделаны шкафчики на подобии американской школы, удобно, учебники таскать с собой не нужно было. Просторный холл со стеклянным шкафом, где хранятся кубки, награды. Пропускной режим, сердитый дядечка, в форме охраны, ревностно следит, чтоб не один террорист не прошмыгнул.

Первой алгебра. Слушаю в пол уха. Повторение теоремы Виета, эту тему я хорошо знаю. Учитель видимо заметила мою рассеянность.

– Новенькая! Если ты думаешь, что сирот спрос меньше, то ты ошибаешься. Я поблажек не даю.

Я рассвирепела, сдалось им всем, что я сирота, что же теперь и не человек. То лучшая подружка, то теперь учитель.

– Иди к доске. Посмотрим такая же ты тупая, как все детдомовцы, или маломальские признаки интеллекта присутствуют.

Я почувствовала себя как на войне, с одной стороны МЫ, детдомовцы, с другой остальные. Нужно защитить нашу честь. Будь я обычным ребенком, она бы не посмела меня так унижать, на глазах у всего класса. Родители и до министерства образования могут дойти, в попытке защитить свое чадо. А тут за меня не кому стоять. Я докажу, что мы не отбросы, что мы тоже чего – то стоим. Учитель не могла подстегнуть меня больше.

У доски жду команды “ фас” готовая всех порвать. Она, конечно, задает мне сложное уравнение, даже не для девятого класса. Ухмыляюсь, хотела меня унизить, а не получится. У меня лицей был с математическим уклоном, и мы такие примеры, как орешки щелкали.

Заканчиваю и посылаю самодовольную улыбка, с удовольствием смотрю, как она меняется в лице, у нее даже ноздри раздуваются. Что? Не ожидала от отброса?

– Садись, четыре.

– Четыре? – поднимаю бровь.

– Марина Ивановна, но мы такое даже не решали! – поднимается девочка в очках в черной оправе. Сразу видно, отличница. – А новенькая решила. Должно быть пять с плюсом.

– Я здесь учитель, и мне решать, что верно, а что нет.

– Хорошо, если я ошиблась, покажите где.

– Дерзишь? Мне?! – встает со стула. – Запомни, ты никто, и будешь никем. А теперь выйди из класса и в кабинет директора. – расплывается в улыбке. Кажется, ей все равно к чему придраться.

– Ой, да и пожалуйста.

– Тогда мы тоже все выйдем. – девочка поворачивается ко всему классу.

– Да. – подтверждают все единогласно.

– Подождите. – кричит с заднего ряда, Оля. – Что вы за нее заступаетесь? Кто она вам?

– Новенькая на отлично справилась, а ей оценку снижают. А ты спрашиваешь почему? Серьезно? А если завтра так с тобой поступят. Погодите я сейчас зафиксирую. – делает фото моего решения. – Пошли ребята, а Оля может дальше пресмыкаться перед учителем.

Все засмеялись. Я в шоке выхожу из класса. Они меня поддержали! Меня!

От благодарности чуть не разревелась. В лицее такого не могло быть. Там каждый тряся за свою шкурку, и никогда бы не пошли ни за меня, ни за кого – либо другого.

– Спасибо, ребята. – с благодарностью смотрю на класс, взявший меня в круг.

– Да не за что. Я, Валя. – защитница протягивает мне руку.

– Ника.

– Ты клевая. Классно ты уела училку. Нужно идти к директору.

– Ника, – обнимает меня Ксюша, – ты такая крутая. В первый день всех на уши поставила. Это… это Вау, в общем.

– Я сейчас еще в группу школы выложу, такой кипиш поднимем, мало не покажется. А, что математичка так взъелась на детдомовцев? Ведь она уже не первый раз унижает их. – Валя закончила с телефоном и подошла к нам.

– А, – махнула Ксюша рукой, – Ник ее восемнадцатилетнюю девочку поматросил и бросил. Она уже видела себя его тещей, а тут такой облом.

В кабинете директора седой дядечка, с бровями, как у Брежнев, обалдел от количества делегантов что происходит?

Валя начала свою вдохновенную обличающую речь. С каждым ее словом, брови директора, хмурились больше.

– Хорошо, я вас понял. Мария Ивановна будет лишена премии.

Он сидел в кожаном кресле, внимательно изучал снимок моего решения.

– Вероника, да вы талантливая девушка. Предлагаю вам участвовать в олимпиаде по алгебре. Нужно кому- то защищать честь школы.

– Не знаю, я должна была участвовать в лицее.

– Да, ваш бывший лицей тоже будет участвовать. Признаться он никогда не проигрывал, но сейчас у нас есть вы. И как директор школы, я не могу упустить возможность поквитаться с ними.

– Согласна.

– Хорошо, готовьтесь. – он смотрит на часы. – Через пять минут звонок, идите на следующий урок.

Новость о нашем триумфе, разнеслась по школе, как вирус. Ко мне подходили незнакомые мне люди, кто по похлопывал, кто руки жал. Мне было жутко не удобно, ведь это все Валя.

– О, ты сегодня героиня. – Сережа обнимает меня, целует в щеку. – Первый день и ты у всех на слуху. Тобой вся школа восхищается.

Ник стоит, буравит испепеляющим взглядом руку Сережи, которой он только сильнее прижимает меня к себе.

– Ник, это моя девочка. Правда она у меня молодец?

– Да, конечно.

– Ник! – на его шею вешается очередная блондинка.

Даже не удивлена. Только сердце почему – то колет. Вчера, он обнимал, целовал меня, а сейчас обнимается с другой. Что поделать, фрилавщик.

Сережа, обнимая меня за шею, повел к моему кабинету.

– Ника, я так тобой горжусь.

– Угу, ты уже говорил. Не чем гордиться. Ничего не обычного не случилось. Ты скажи, обратно мы вместе пойдем?

– Прости, но нет, карамелька. Я уже договорился с друзьями.

– Хорошо.

На обеде, к нам подсела Валя. Она такая веселая, умная, мы с ней можем подружится.

– Вероника…

– Можно, Ника.

– Хорошо, Ника, пойдем назад вместе? Я живу рядом с вашим детдомом.

– Давай. Ксюш, ты снами? – она отрывается от смартфона.

– Что?

Смеюсь, у меня подружки, тоже, все время залипали в соцсети. Доходило до смешного, писала им даже тогда, когда сидела рядом, только так их можно было вытащить из всемирной паутины.

– Я, говорила, мы с Валей вместе идем. Ты с нами?

– А, нет. Дамирчик обещал заехать. Ему батя, девятку убитую взял. Мы сразу кататься по городу поедим, ну или до сервиса, как повезет.

Мне странно, что он в таком возрасте попрошайничает у отца. Мог бы и сам заработать.