Фрирен – И даже умереть не успеть. Том 1

«Начало хорошее: сразу пошёл в атаку, грамотно использовал заклинание на бегу. Но расход маны слишком большой, а финт с уклонением — рискованный», — скрестив руки на груди, заметил Мастер Грентон, — «Барьер поставил правильно, но прыжок — ошибка. Если бы противник был опытнее, тебя бы сбили в воздухе. Работай над тактикой.»

Впрочем, моему противнику досталось ещё больше: слишком долго тупил в начале, упустил инициативу, дал мне подойти вплотную…

В общем, всё по делу. К моменту, когда я вернулся на своё одиночное место, организм уже успокоился, и я мог трезво оценить битву двух боевиков. И вывод один: не мой уровень.

По периметру арены стояли невысокие защитные ограждения, усиленные барьером. Он был не самым мощным, но ощутимым — я чувствовал, как он гасит случайные выплески магии, не давая энергии вырваться наружу.

Каменные же трибуны располагались полукругом, с узкими проходами между секторами, что позволяло легко менять место или быстро уйти с арены.

И, наблюдая за куда более агрессивным боем, я мог только вздыхать.

Боевики не стеснялись использовать сложные заклинания, а их контроль над бурлящими от азарта аурами был на порядок выше моего.

Один — темноволосый маг в тёмных шортах и рубашке — раз за разом оплетал противника огненными плетьми, не давая тому даже сформировать ответную атаку. Второй, напротив, играл в оборону: молниеносно создавал каменные барьеры, рассеивал огонь каким-то незнакомым мне заклинанием, но всё же постепенно сдавал позиции.

Огневик выиграл.

Взрывное заклинание пробило каменную стену, за которой его противник пытался создать что-то мощное. Последующий огненный хлыст — с пылающим гулом пронёсшийся в сантиметре от его головы — опалил каштановые волосы, и парень, которому было не больше тринадцати, сдался.

Единственная ошибка, которую заметил я, а потом указал и Мастер, — «защитник» использовал не песчаник, а обычный камень.

Его матово-серый, — наверное какой-то собирательный образ «камня» в голове у парня, — цветом напоминал гранит, но проблема была в другом: он требовал больше маны. Всё же проще представить песчаник на песке, чем создать цельную каменную глыбу.

Впрочем, когда парень объяснил, что просто хотел что-то прочнее, чем песчаник, всё встало на свои места.

Он просто не мог представить, что песчаный камень может быть таким же крепким. А расходы по мане себе позволить мог хоть куда: резерв-то у него чуть ли не в пять раз больше моего был, если судить по общей мощи ауры.

А я, хех, мог. Потому что знал: при достаточной плотности даже песчаник становится по-настоящему надёжным.

Аве науке, да…

* * *

Я вошёл в лекционную Исследовательского факультатива, кивнув тому десятку студентов, что уже заняли места в ожидании преподавателя — сухого старичка со спокойным нравом. Это был мой любимый учитель, если говорить о методике преподавания.

Наверное, это из-за того, что его дисциплина по праву считается одной из самых сложных, а значит, и ученики здесь не требовали дополнительных «методов поощрения» в виде криков, угроз и понуканий, к которым порой прибегали молодые преподаватели на первом курсе.

Наш преподаватель был отставным магом, которому исполнилось не меньше семидесяти. Кроме преподавания и работы с формулами, он, по сути, ни во что больше не ввязывался.

Но он был настолько опытен и даже знаменит в узких кругах, что каждый год на его факультатив записывалась почти половина курса.

Вот только сам старик «столько нервов не имел», — и в результате в конце месяца оставались лишь десять человек, отобранных им под себя.

Собравшаяся тут группа — это те люди, с которым я в основном и пытаюсь создать контакт. Связи с (потенциальной) будущей элитой магического мира, теми, кто будет двигать нашу науку, — важная инвестиция в моё будущее.

Даже учитывая, что в среднем их ауры были вдвое мощнее моей. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с боевиками, которые на данный момент превосходили бедного Хейста чуть ли не в пять раз…

Но вот мозги… мозги у них были на месте, а огонь к изучению магии исправно горел в их сердцах, создавая нам неисчислимые общие темы для разговоров.

Если бы я перечислял тех, кого (с натяжкой) мог назвать друзьями, то двое из трёх были бы отсюда: Альрик Фейербах и Клара.

Третий, естественно, Готфрид.

Собственно, эту дисциплину я любил даже больше алхимии, ибо как раз в исследовании заклинаний моя чувствительность и исходящий из неё контроль проявляли себя лучше всего. На этом направлении мы изучали основу современной магической системы: заклинания, их конструкции, связь между формулами и конструктами в ауре — и взаимодействие между ними.

На первом курсе мы в основном разбирали теорию.

Работали с «детскими» заклинаниями, которые учат неофиты в самом начале, игрались с отдельными изолированными формулами и их конструктами. Сейчас же мы уже пытались вносить небольшие модификации в более сложные, «взрослые» заклинания.

За год нам предстояло разобраться, какие элементы отвечают за ключевые функции структуры заклинания, как их можно менять и применять для создания новых формул. Хотя, как говорил наш преподаватель, уважаемый Мастер Райнер: «ничего нового вы пока не сделаете».

Как понятно, настолько простые формулы, выводить которые могли ещё маги времён Фламме, просто отброшены в сторону за их неэффективностью. Они просто позволяли нам привыкнуть к работе основой заклинаний, а не просто их применении, а в остальном действительно были почти бесполезны.

А на третьем, как оговорился Мастер Райнер — будем изучать уже магические круги. Геометрические конструкты, что стоят в основании любого заклинания, что хотя бы отдалённо можно назвать «мощным».

Вообще, тут я окончательно вник в то, что называется «заклинанием Новой школы», она же «Современная школа».

На самом деле рецепт прост: вывести в разуме формулу необходимого заклинания, создать маной подходящий конструкт в собственной ауре — и ментально-энергетически соединить эти две структуры. Это отнимает часть маны, необходимой на каст, одновременно «фиксируя» заклинание в ауре мага, требуя на поддержание, очевидно, постоянный приток энергии.

С этого момента маг применяет своё воображение и в границах «концепта» заклинания берёт реальность под свою власть, отдавая за это, опять же, свою ману.