Фриссон

— Ну, перестань. Ты же не Джуна, чтобы знать всё, а я не Вольф Мессинг. Хотя, я такой же странный. — парень ухмыльнулся.

— А, где сейчас она? — Лили посмотрела в глаза музыканту, и нахмурилась.

— Знал бы я сам ответ на это вопрос, милая Лилия. — Сэм вдохнул.

— Эй, ты чего, дядя Сэм? — девушка обняла его одной рукой, и притянула к себе.

Он положил свою голову на её бёдра, а она начала перебирать его черные, как смоль, волосы. В голове не укладывалось, как этот наркодилер может любить? Обычно, такие как он, не терпят всю эту приторную ваниль, а тут история, о какой-то девушке, которую он не может забыть уже очень долгое время… Да ну, бред. Казалось, что он всё это выдумал, и ничего этого не происходило.

Молчание. Такое неловкое молчание, которое нарушали только бьющиеся о стекла капли ливня. О чём думает каждый из них?

— А я ведь, томчики видел. — резко помешал тишине Сэм.

— Что? — Лили выпучила глаза.

— Я говорю, томчики видел. Такие красивые. На незабудки похожи, маленькие такие. Это была самая лучшая весна, знаешь. — он улыбнулся.

— Незабудки? — Лили вспомнила, как её папа когда-то называл её мать так. Незабудка, такая нежная и незабываемая, любимая женщина отца.

— Да, они. А ты… Ты их видела? — Стиль закрыл глаза, и вдохнул.

И правда, видела? Нет. Нет, не видела. Не видела, чёрт возьми. А какая тогда у них со Стасом любовь, если она не видела томчики? А есть ли вообще, эта любовь у них?

— Лиля… Видела? — музыкант повторил свой вопрос.

— Нет. Чёрт. — девушка грустно улыбнулась.

— Увидишь ещё.

— Ты и правда, её так сильно любишь?

— Я её ненавижу.

— Чего? Ненавидишь? — светловолосая ухмыльнулась. Стало смешно.

— За то, что она появилась в моей жизни. За те поцелуи, за те объятия. За тот секс, от которого дрожали коленки и тряслись губы, когда я прикасался ими к её спине. За те стоны, которые до сих пор режут слух и являются самой любимой моей музыкой, которую слушаю по памяти. Никакой мой проект, не переплюнет эти звуки, что создавала по ночам она. Я ненавижу её запах, но всегда замираю, когда чувствую его хотя-бы на миг. На одну долю секунды, я замираю из-за её запаха. Вот за это, я её ненавижу. Я её терпеть не могу, из-за её этих взглядов, — Сэм показал пальцами ковычки, — серьёзно, мы так с ней постоянно спорили из-за всякой ерунды. Помню, она так и не захотела смотреть мой любимый сериал. Ненавижу. — он нахмурился, стиснул зубы и сжал руки в кулаки.

— Любишь. — она похлопала его по щекам.

— Я не могу так ненавидеть и любить.

— Но любишь же?

— Тут всё гораздо проще, чем оно есть на самом деле. Я помешан на ней. — парень выдохнул.

Опять тишина. Опять молчание. Опять не знают, что сказать друг другу. Опять. Да и, что тут скажешь? Оба любят, оба чувствуют. Оба уже давно устали биться о лёд, в котором походу никогда не будет трещины. Или им всё-таки повезёт?

— А ты его тоже сильно любишь? — Сэм внезапно открыл глаза.

— Кого, его? — Лиля нахмурилась.

— Стаса, кого же еще. Я вчера видел, как ты на него смотрела. Так любяще, заботливо. Скучаешь, было заметно. Но, пыталась скрыть это. Почему ты не говоришь ему то, что чувствуешь? — Стиль поднял бровь.

— Я могу задать тебе тот же вопрос? — она знала, как перевести внимание.

— Вот для этого, я и исчезаю. Из этого города, из этой гнили наркоты, из жизни пацанов. Из твоей жизни. И пообещай мне две очень важные для меня вещи: первое — ты никому и никогда не расскажешь, что мы с тобой виделись. И второе, себе не изменяй. Серьёзно, ты можешь делать всё, что угодно: кури, пей, употребляй наркотики, но лучше не надо конечно, — битмейкер засмеялся, — но главное, себе не изменяй. Обещаешь?

Писательница кивнула.

— Я помню, что Томми о тебе рассказывал: такая маленькая, но всё понимающая, взрослый ребёнок. Такая красивая, твоя косметика-смех, и такая… такая настоящая. И, наверное, я бы в тебя втюрился по уши, если бы не Триада. — темноволосый выдохнул.

Глаза девушки стали мокрыми. Неужели он так всё оставит? Оставит пацанов, оставит все незаконченные проекты, оставит ту историю, что сам строил? Оставит здесь всю свою жизнь? Её оставит? Но они только только познакомились, впереди ещё столько много разговоров и размышлений…

— А проект с пацанами как? — Лиля пыталась проглотить комок в горле, никак не получалось.

— Проект будет жить, я это знаю. А пока, давай ты не будешь плакать? Считай, что меня уже нет, ладно? — он был на удивление, спокоен.

— Это типа, тебя туда отправить? — девушка показала пальцем «вверх»

— Это небо не предел, если ты в него поверишь.

— Эй, хватит уже песни Томаса цитировать, — она ухмыльнулась, и вытерла слезу, что предательски выбежала из глаза, — я буду скучать.

В палату зашёл парень в белом халате, и с какими-то листами в руке.

— Саймон Кроул? — молодой человек взял ручку из кармана, и начал что-то записывать.

Музыкант поднялся с колен подруги, и сел на простынь.

— Саймон Кроул? — Лили нахмурила брови.

— Теперь ты знаешь обо мне больше, — парень ухмыльнулся, — ну что там док? — обратился к молодому человеку.

— Всё нормально, Вы свободен. И кстати, спасибо за… — тут он как-будто резко онемел, посмотрев на девушку.

— Она знает. — кивнул битмейкер.

— Откуда у тебя столько наркоты?

— Специально берег для тебя, я же знал, что когда-нибудь мне придется выкупить свою душу бесследно из своей же палаты. — Старик Сэм широко улыбнулся.

Доктору показалось это странным, но его это сильно не волновало, ведь сегодня вечером закончится смена, и он сможет насладиться волшебной пыльцой. Как же текут слюнки. А что станет с его пациентом, он же еле сопротивляется ломке, было плевать. Таких как наркоман Стиль в этом городе тьма. Одним больше, одним меньше, какая разница? Скорее бы наступил вечер.

— Ну, удачи. — молодой человек кивнул головой, и вышел из палаты.

Третье молчание за их разговор. На этот раз очень долгое. Пришло время сказать «Пока», и уйти куда смотрят глаза, без раздумья. Пришло время забыть все точки продаж, и выкинуть все запасы из карманов. Пришло время вспомнить ту весну. Пришло время рисовать треугольники на запястьях. Пришло время найти Триаду. Пришло время снова полюбить. Пришло время снова увидеть томчики.

— Сэм? — подружаня нарушила тишину.

— Что?