Фронтовичка

Очень тихо они идут по коридору в кухню. Над зеркалом висит портрет мужчины.

Нина Васильевна (коротко представляет его). Матвея отец. В шахте задавило.

В дальней комнате за колышущейся занавеской в цветочек позванивает панцирная сетка. Нина Васильевна жадно пьет кипяченую воду из банки.

Мой сын жив. Я знаю. Я загадала — если с ним что случится, у меня сразу обои отклеятся и люстра разобьется.

Мария. Он скоро приедет!

Нина Васильевна. Тише! (Смотрит в сторону колышущейся занавески.) Я же предупреждала!.. Это очень серьезный разговор. Если мы спугнем Марка Анатольевича, он так на ней и не женится!

Мария. Я шепотом… (Громче.) А смотрите, что у меня есть! (Развязывает вещмешок.) Тушенка! Сахар! Сгуха! Письмо от Матвея!..

Нина Васильевна. От моего Матеньки!..

Мария. А вот еще… (Поверх конверта выкладывает часы.) Часики просил передать. Трофейные.

Нина Васильевна (вытягивает письмо из-под часов, читает.) Невеста — это вы?

Мария. Да, я и есть невеста.

Нина Васильевна читает.

Мария. Нина Васильевна, если буду стеснять, так я лучше возьму на подселение комнатку, вы не беспокойтесь. Примете — так примете, нет — так нет.

Нина Васильевна. Какую еще комнатку? Матвей написал, что ты после болезни. Тебе нужно питание.

Мария. Что он, в самом деле?.. У меня есть хлебные карточки.

Нина Васильевна. Щас будем варить — что-нибудь сварганим!

Уходит. Возвращается с корытом.

Раздевайся, дочка. Одежу — в мешок.

Мария. Нина Васильевна… Неудобно…

Нина Васильевна. Чё неудобно? Все удобно! Я из ковшика полью — баня сегодня не работает.

Мария Петровна скидывает одежду.

Нина Васильевна. Святые мощи!

Мария. Я еще в Москве тощая была, а теперь вовсе…

Нина Васильевна. В Москве? А разве ты не из Хохляндии? Мылом-то лучше, не экономь, мыль, как следует!

Мария. На Украину к родне перебрались…

Нина Васильевна. Жив кто-нибудь остался?

Мария. Я осталась.

Нина Васильевна. Вот, тряпкой вытирайся этой. Матвея отец был из Хохляндии… А щас-то из Хохляндии всех сюда свозят. Им вроде как государство недоверие оказывает… Не все, конечно, предатели… Они и в шахтах работают, и на заводе.

Мария. А вы где?

Нина Васильевна. Где только не работала! В шестнадцать лет ушла из деревни с одним узелком — даже трусов на мне не было. На шахте работала… Спала тоже на шахте — брезентом укроюсь — тепло… Потом портнихой… Теперь вот — у Марка Анатольевича — гардеробной заведую. (Поднимает с пола гимнастерку.)

Мария. Куда вы мои вещи?

Нина Васильевна. Воняют. В кладовку брошу.

Мария. Не надо!

Нина Васильевна. Почему?

Мария. Состирну в корыте.

Нина Васильевна. Их прожарить бы сначала или утюгом…

Нина Васильевна уносит форму в кладовку. Из-за шторки высовывается голова Марка Анатольевича: желтое лицо, обрамленное серебряной щетиной; он вращает красноватыми белками глаз.

Марк Анатольевич. Святое виденье!

Мария. Отвернись! (Закрывается тряпкой.)

Марк Анатольевич (исчезая за шторой). Нина Васильевна! Вы нас познакомите?

Мария (перешагивает корыто). Я сержант Небылица.

Марк Анатольевич. Кто ты? Сержант?

Нина Васильевна (протягивает Марии Петровне чистый халат). Надень, сержант. (Кричит в дальнюю комнату.) Галина, чаю хочешь?

Из-за шторки выходит полная женщина лет тридцати семи в цветастой кофте. Нервно заплетает косу.

Галина (недовольно смотрит, как Мария Петровна одевается). Можно и чаю. (Садится, ставит локти на стол.)

Марк Анатольевич. Я могу появиться?

Нина Васильевна. Выходите, Марк Анатольевич, милости просим!

Марк Анатольевич (разглядывает Марию). Вам прежний костюмчик больше к лицу, этот широковат.

Галина. Марк!!!

Марк Анатольевич. Говорю, что думаю.

Нина Васильевна. Чай-то кипит!

Галина. А что, кружек на всех хватит? (Смотрит на Марию.)

Нина Васильевна. Что уж, я всем чеплашек не добуду? (Все усаживаются за желтую скатерку.) Извините, Марк Анатольевич, сервизов не имеем, но вам все равно, в самую красивую посудину.

Марк Анатольевич (видит на столе фронтовую кружку). А можно мне в нее? Фронтовая кружка?

Мария. Фронтовая. Можно.

Нина Васильевна. Тогда Машеньке — в самую красивую! У меня сегодня большая радость — скоро сын возвращается. Это — его невеста. Посмотрите только! Матвей тушенки выслал, сахар, вот, берите. Еще часы фашистские и письмо.

Марк Анатольевич. Я на часики взгляну? Мария…

Мария. Петровна.

Марк Анатольевич. Мария Петровна, вы что, прямо с фронта?

Мария. Нет, не с фронта. Из госпиталя.