Фронтовик

– Видел, - отмахнулся тот.
– Таран тоже. Снова боеприпас закончился?

– Да, товарищ батальонный комиссар. Там и было немного.

– Почему ударил по тем трём, что на опушке были?

– Так немцы переодетые, думаю авианаблюдатели, наводят своих на наши колонны. Видел, как они в вас целятся, и успел провести штурмовку.

– Да? Ясно. А потом по кому бил в лесу?

– Их четверо было, сверху видно, достал и четвёртого. Он убегал.

– Понятно.

Тут к нам подкатили два грузовика полных бойцов, санитарная машина, и «эмка» с подполковником в ней, артиллерист тот. Те видели бой, и то что я сбит, и на парашюте опускался, тоже, и ехали оказать помощь, вдруг ранен? Так что подполковник меня даже поблагодарил, обняв. Это его тяжёлый гаубичный полк немцы готовились штурмовать. Зато медики пригодились, стали помогать с Иволгиным. Комиссар узнал сколько врачу работать, и мы направились к убитым наблюдателям. Артиллеристы уехали, только их медики пока остались. Нагонят потом. Трофеи собрали, и тело четвёртого нашли, разорванного снарядом. То, что диверсанты, комиссар уже сам видел, много разных документов на разные имена. Трофеи и рацию, она на удивление цела, в машину, и вскоре покатили обратно к дороге. Да, комиссар лично вписал в мою лётную учётную книжицу информацию по трём сбитым, велев потом в штаб зайти, печать поставят в каждой строке. А он имел право вносить такую информацию. Да и свидетелем был воздушного боя. Нашу колонну мы так и не догнали, и поздним вечером, в восемь часов, доехали до нового аэродрома. Это второй, туда куда ехали ранее, уже не надо было, полк снова перебазировался. По пути передали раненых санитарной автоколонне, что шла на Минск, что сразу ускорило наше движение по забитым дорогам.

Аэродром тут так себе, много чего не было, да и наземные службы практически потеряны были, немцы с воздуха по ним ударили, большие потери. Так что меня разместили, при медсанчасти, это в палатке, врач до сих пор меня изучал, но два удачно проведённых воздушных боя даже его убедили, что я всё же себя лучше чувствую. Обещал завтра сообщить какое решение примет. В штабе я побывал, печати поставил, комиссар тут же находился, ругался с комполка, он подтвердил сбитых. О, газета вышла, свежая, и обо мне очерк был, в одном бою троих сбил. Я две себе заначил, на память. Темнеть начало, спать не хотелось, поэтому пробежался до речки, решил искупаться, а то пропотел за день хорошо. В самоволке я, если что, покидать расположении не имел права. Отлично искупался, даже форму постирал потом свой автодом вызвал и в сушилке высушил, да и погладил, приятно в чистой форме ходить. Подумав, время есть, вряд ли меня быстро хватятся, я на вертолёте направился в сторону границы. А вернулся на свой аэродром у Белостока. Раз есть возможность, стоит пополнить свои закрома. Взял тонну бензина. НЗ мой. Лётные пайки нашёл, комбинезоны, шлемофон и парашют. Боезапас к пушкам и пулемётам советских самолётов, всего три тонны. Мой личный запас. Изучил брошенные стоянки. Вы удивитесь, но в одном капонире нашёл самолёт. «И-16», да ещё красного цвета. Две крыльевые пушки, мотор мощный, запустил, всё проверил, рабочее, хоть сейчас на взлёт и в бой. Убрал в личное хранилище, тот немного не дотягивал до двух тонн. Потом в город на склады, там увёл тушёнки две тонны, сухарей, разных припасов. Общее количество пять тонн. Из них две ушло в браслет, заполнив его до остатка. Посетил молочную ферму, та штатно работала, хотя немцы уже там командовали, увёл молока, сметаны, сливочного масла, и другое интересное. На десять тонн. Да, у меня не было свободного места столько, но было семь тонн хорошей взрывчатки. Готовился к одному делу в прошлой жизни. Я эти семь тонн просто взорвал. На железнодорожном мосту, немцы его целым захватили. Разнесло его в клочья. Потом облетал другие советские военные аэродромы, часть уже захваченные немцами, я глянул на карты в штабе полка, они отмечены были, а «Глаз», пока я подлетал, проводил разведку, стоящее там что есть, или нет? В общем, я прибрал в хранилище новенькие «МиГ-3» и «Як-1». Боеприпасы к ним и немного топлива. Вот и всё, полные хранилища, и я на вертолёте полетел назад. Так и вернулся обратно, и вскоре уснул. Койки нет, на шинели спал в палатке. Да так многие делали.

Утром проснулся от близкой бомбёжки. Разнесли часть наших повреждённых машин, открыто стояли, другие замаскированные, их не нашли. Кормили с армейской полевой кухни, завтрак неплох был, похвалил девчат, лавки и столы под навесами, на открытом воздухе питались, после чего вопрос с наградами решался. Да, меня вызвали в штаб, наградные написали, но когда ещё их получишь? Однако, своими силами меня повысили в звании. Старший сержант я теперь. Так что внесли информацию в документы, и даже выдали голубые треугольники, у кого-то в запасе были, я прикрутил их к петлицам, соответствуя новому званию. Ну и врач меня отпустил, сообщил что медицинская помощь мне уже не нужна, и я вошёл в состав безлошадных лётчиков.

Бои за двадцать третье июня шли жаркие, полк активно стачивался. Рапорт о втором воздушном бое я ещё вчера написал, поэтому в этот день, как и другие безлошадные лётчики, помогал механикам приводить в порядок те машины, что ещё «живы» были. Зато узнал многое по «мигарям». У нас только они остались, меньше десятка. Лётчиков хватало, но в тыл нас не отправляли, так и работали технарями. Хоть чем-то занимались. Ещё дважды нас бомбили, в противовоздушных щелях прятались. Зениток на аэродроме не было. В полдень я сбегал к речке, нас пока не перебазировали, и там наткнулся на пять девчат. Одна другой меньше. Я как раз окунулся, уже оделся, пилотку на голову, когда те вышли, какие-то потерянные, испуганные, без вещей. Увидев меня, я форму под ремнём поправлял, на шее висело сырое полотенце, сразу обрадованно поспешили на встречу.

– Товарищ военный, скажите, тут немцев нет?
– спросила бойкая на вид дивчина, лет семнадцати, старшая в группе, остальные младше. Самой младшей лет восемь.

Осмотрев их, я вдруг понял, что они родственники, сёстры. Все голубоглазые блондинки.

– Да, немцев тут нет. До них километров пятьдесят было. Час назад.

– Товарищ старший сержант, - девушка явно разбиралась в званиях.
– Не подскажите где тут дорога? Нам уехать надо. Мы с автоколонны, семьи командиров вывозили, разбомбили вчера вечером.

– А куда вам надо?
– с интересом ту разглядывая, а в моём вкусе, уточнил я.

– В Минск.

– Не советую. Я военный, ситуацию вижу, немцы Минск возьмут, числу так к тридцатому. Ну окружат точно. Вам дальше надо.

– А куда?

– В Москве кто есть?

– Да, бабушка в пригороде живёт.

– Вот туда. Кстати, могу на самолёте отвезти, но за оплату, - я облизал тут взглядом с ног до головы.
– За поцелуй.

Та краснела и бледнела, не знала о чём подумать, а такая оплата её явно порадовала.

– Хорошо.

– Я ночной лётчик, ночью вылетаем, как стемнеет. Тут ожидайте. Кстати, вы как, голодные?

Судя по бурчанию в животах, что сразу раздались, вызвав покраснения на лицах и смешки, голодные. Я сходил к кустам и вернулся с вещмешком. Там тушёнка, хлеба три буханки, котелок и заварка. Спички и нож имелись, разберутся. Велел дождаться меня, а сам направился в часть. Так до вечера и вели боевую работу, а как стемнело, я поспешил к речке. Девчата неплохо устроились, с чайком, воду на костре вскипятили, бутерброды с тушёнкой делали. Я стороне достал свой гидросамолёт, там два турбовинтовых мотора, потом сходил за ними, но сначала потребовал аванс. Правда он почему-то затянулся, почти на три минуты, да и ноги у девушки ослабли, потом к самолёту. Пусть тот четырёхместный, но был грузовой отсек. Да и пассажирки весу небольшого, все разместились, даже на сиденьях, на трёх впятером, и после взлёта потянул в сторону Москвы. Скорость четыреста километров в час, вполне неплохо, за два часа и добрался. Там совершил посадку на воды Москвы-реки, приткнувшись к берегу острым носом. Потом помог покинуть кабину, и уже оплата на десять минут. Всё-таки осела на песок, когда я её отпустил. Указал где Москва, туда идти, и вернулся вскоре в расположение полка, а там спешно к отъезду готовились. Хорошо вовремя вышел, не потеряли. Узнал, что у девчат фамилия Лазаревы, они сёстры и отец у них генерал. Мы с Ольгой, той девушкой что расплачивалась за доставку, обменялись адресами. Я свою почту военную дал. А почему и нет? Мне Ольга очень понравилась. Кстати, вовремя полёта в самолёте те с интересом косились на сенсорные экраны панели приборов, и на красивую подсветку. Те явно ничего подобного не видели. Хорошо не разбирались, на что и был расчёт. Машина две тысячи сорок шестого года выпуска.

Приказ так на выдвижение и не поступил, и мы остались на аэродроме. А вот двадцать пятого нас уже перебазировали на аэродром под Могилёв. Безлошадных лётчиков с наземными службами на автомашинах. Это был ещё тот трэш. Ничего, доехали, пусть и с одним сюрпризом. Мы остановились на обед, старшим в колонне начальник штаба полка был, но тут и комиссар наш. Вот я и подошёл к ним. Обед уже закончился, вполне сытый, полевая кухня при нас, её комиссар где-то тиснул и при нас осталась.

– Товарищ комиссар, разрешите обратится?

– Обращайтесь.

Те общались, тоже поесть успели, как раз собирались отдать приказ начать движение, когда я подошёл. Я же сказал главному политработнику полка:

– Товарищ батальонный комиссар. Помните после второго боя, я написал в рапорте что видел, как некто в нашей форме захватили на дороге грузовик, убив шофёра, и уехали на нём?

– Да, было такое, - подтвердил тот.

Это действительно так. Подумав, решил внести информацию в рапорт, если вдруг где каких диверсантов опознаю, чтобы было на что списать это узнавание. И гляди, пригодилось. Узнал знакомцев, что в окрестностях Минска не раз встречал.

– Вон на дороге грузовик, «полуторка» крытая, подпирает трактор, что разбитую крупнокалиберную зенитку тянет. Они это. Машина другая, видимо сменили, а рожа у командира в кабине знакомая. Я его запомнил.

Обе командира, и ещё двое, что присутствовали при разговоре, посмотрели в ту сторону.

– Ты уверен?

– Да.

– Ясно. Я ими займусь, - решил комиссар.

Он приказал начштабу дальше вести автоколонну, а диверсантами сам займётся. В общем, мы погрузились и двинули дальше. «Эмка» комиссарская чуть позже свернула в сторону, следом за диверсантами. Ну скорее всего сам тот их брать не будет, а наведёт кого из охраны тыла, пока же просто проследить, чтобы не ушли. Те уехали за дальность работы «Глаза», и чем всё закончилось, я так и не узнал. А до нового аэродрома мы добирались два дня. Всё из-за разрушенного моста, что спешно чинили, большая пробка собралась, а объезд далеко. Мост нас и задержал. Поэтому, когда прибыли на место, наш комиссар уже был там. И особист. Они сразу выдернули меня и велели писать рапорт по диверсантам. По обмолвкам комиссара стало ясно, что их удачно взяли, уже работают спецы, но самому комиссару нужен зачем-то мой рапорт. Ничего, написал под диктовку особиста как увидел диверсантов, и потом опознал их на дороге, тот его скопировал, завизировал, и куда-то ушёл. А меня обратно в эскадрилью. Да от нашей эскадрильи шесть лётчиков, и ни одного самолёта. К слову, перед уходом я сказал комиссару, что отлично стал видеть в темноте. Готов для ночных полётов. От меня ночные бомбардировщики не скроются, я их издалека увижу. Тот меня услышал, кивнул, так что надеюсь, что будет отдача. Да скучно на земле, может дело какое найдётся? Тем более шесть сбитых, это самый большой счёт в полку за эту войну, отчего я имел немалую среди лётчиков популярность. До авторитетных пилотов я пока ещё не дорос. Не только за один день сбитых, а вообще. Хотя один из лётчиков второй эскадрильи, сам я из первой, с двадцать второго четыре сбитых имеет на счету. Но недавно не вернулся из вылета. Надеюсь жив и выбирается к своим.

Так и дожили до двадцать седьмого июня. К нам в полк неожиданно прислали двенадцать «МиГ-3» и при распределении про меня не забыли, я получил одну из машин. Да обычный истребитель, два пулемёта винтовочного калибра и один крупнокалиберный, для таких машин вооружение откровенно слабое, вот что я скажу. Избалованный пушками на «ишачках», я с сомнением поглядывал на машину, принимая её со своим механиком. До этого у меня его не было, а теперь есть, тридцатилетний парень из военных специалистов. Сержант он. Конечно приятно что дали машину, мне ещё четыре сбитых и законно получаю Золотую Звезду Героя. Да, пока её за десять сбитых дают. Потом планка повысится, но это будет потом. И ещё, машины распределили, но я оказался в отдельном подразделении. Из тех лётчиков, что знали эти машины, всего один лейтенант нашёлся, которого готовили как ночника. Раньше были ещё, но или погибли, или ранеными оказались. Мы с ним и образовали пару ночных истребителей. А то немцы через нас повадились летать к Смоленску и даже к Москве. Этим же днём наша пара поднялась в небо, шло моё обучение летать на этом типе машин. Действительно сложная, серьёзнее чем «ишачок», но освоился я быстро и даже тренировочный бой провели, в результате которого я дважды заходил в хвост к ведущему своей пары. После посадки, тот вылез весь мокрый от пота, гимнастёрку хоть выжимай, удивлённо обнаружив, что я подхожу совершенно сухой. Даже подмышками пятен нет. Амулет климат-контроля в автоматическом режиме - это вещь. Мне не жарко было. Одного тренировочного вылета хватило, чтобы признать меня вполне освоившим эту машину, что довольно редко. Не простая та всё же, но у меня огромный опыт пилотирования, хватило и одного. Так что нас включили в ночное дежурство и отправили спать, а механики готовили технику.