Фронтовик

Комдив отпустил меня, я и вернулся в полк. Да их штабы на одном аэродроме, только здания разные. Комполка уже в курсе был, злой как чёрт, тот понимал, что как ночного лётчика лучше меня просто нет, и терять меня категорически не желал, но приказ есть приказ. Оформили всё как полагается. Эскадрилью принял командир второго звена, тоже капитан, и Герой, он давно этой должности достоин был, дорос до неё. Нового лётчика им принимать, одного командиром звена сделали, но прощались мы с парнями долго. Дальше на машине до железнодорожного вокзала, попутного борта не было, а формируется перегонная группа почему-то на аэродроме у Калинина. Думаю, для сокращения дальности полёта и потраченного топлива. Оттуда лететь ближе чем от Москвы, если проще. Вечер уже был, машину я обратно отправил, но вокзал меня не интересовал. Пока есть время, хочу его потратить. Так что достал свой легкий мотоцикл и за город уехал, там с полевой дороги взлетел, причём на «яке», добытом в сорок первом году, и полетел к немцам. В смысле, на оккупированную территорию. А я молоко почти всё выпил, ну люблю я его, да и сметана к концу подходит, тем более не только сам пью, делюсь, остальное мало тратил. У меня четыре тонны свободного, хочу пополнить молоком. Дальности хватало и до Киева добраться.

Собственно, у Киева я и совершил посадку, заправил машину, ещё две сотни кило за счёт потраченного бензина освободилось, обслужил, и на разведку. Взял несколько полицаев на ночной дороге, те и сообщили где есть действующие молочные фермы. Немцы их в охотку используют. Посетил обе, а перелетал на вертолете от одной к другой. У одной запас мал, забрали недавно, у другого вот набрал до полного, четыре с половиной тонны. Из них три тонны чисто для свежего и вкуснейшего молока, остальное сметана и сыр. Тут сыроварня была. Ну и сразу полетел к Калинину. Да на том же «яке». Там совершил посадку, еле нашёл подходящее место, а гидролодку использовать я не хотел. Топливо экономил. Такой тут поди сыщи. Ничего, сел, обслужил и заправил машину, на мотоцикле доехал до города, где остаток ночи потратил на сон во фруктовом саду. Два часа в спальнике поспал, пока не рассвело, но я дальше спал. А в десять утра, позавтракав, на аэродром. Там пропустили на въезде, оформили меня, и показали машину. Да новые «Як-7». Получается шесть единиц нужно перегнать в состав Седьмого истребительного авиационного корпуса ПВО.

Причём, эти истребители не в мой полк идут, я просто перегонщик, а свою машину получу уже в части. И да, это Двадцать Шестой истребительный авиаполк ПВО. И воюют в полку на английских машинах «Харрикейн». Видимо и я такую получу. А пока знакомился с лётчиками, определялись как полетим, хотя маршрут нам накидали. Так как я был старше по званию, и был командиром группы то, определил её так, разбил на три пары, потому что было трое лётчиков только из училища. Звеном из четырёх машин командует старший лейтенант Бурмин, дважды орденоносец, пять сбитых на счету имеет. Моя пара будет идти выше, прикрывать. И вылетели в этот же день. То есть, это не ночной перегон. Типа вы сами истребители и отобьётесь? В шестнадцать часов дня взлетели и взяли курс на Ленинград. Звено на высоте трёх километров шло, а моя пара поднялась на пять. Я думал встретим немцев, подерёмся, разгоним кровушку молодую, но полёт вышел скучным, немцев мы вообще не видели, крутилась вдали пара, но это наши «илы» работали, без прикрытия, так и долетели до Ленинграда, внизу аэродром, место прибытия, там показали знак, посадка разрешена, вот и пошли. Моя пара последней. Лётчик молодой, сержант, из училища только, но молодец, не отстал, да и посадил машину хорошо. Дальше я сдал все шесть истребителей, как ответственный за перегон, после чего меня на пролётку, тут бензин берегли, гужевой транспорт использовали, и повезли на мой аэродром. Сказали до темноты доберёмся. Странно, я думал всех лошадей съели, а гляди, есть ещё, и хватает. Видимо за счёт своих жизней старались сохранить коней.

А так действительно благополучно добрались, как и сказал боец-возничий. Начало темнеть, когда мы к штабу авиаполка подкатили. Кстати, у меня армейский вещмешок был с вещами, чемодан я не брал. В самолете его убрать негде, это боевая машина, а не связная или транспортная. Да ладно, меня оформили, я стал числится в полку, но не командиром эскадрильи, должность уже заняли, поэтому меня назначили заместителем командира авиаполка по строевой части. Ну тоже неплохо. А получил я «МиГ-3», их три единицы было в полку, этот четвёртый, восстановили из нескольких разбитых. В состав ни в одного из подразделений я не вошёл, полк ночной, а там своя специфика, парами не летают, столкнуться в темноте легко, так что я поднимался на защиту Ленинграда в одиночестве. Комполка быстро понял какой уникум ему достался, тот обо мне слышал, и я стал координатором обороны в случае налёта, направляя машины на врага, сообщая курс, скорость и высоту, подсказывая, чтобы наши заходили на немцев с хвоста. Две недели, два налёта отбили с большими для немцев потерями, ни одна бомба на город не упала. Это оценили. Всего две недели в полку, и я сменил петлицы со шпалами, на майора, и убыл в штаб корпуса, где получил должность координатора ПВО. Нет такой должности? А сделали. Именно по ночам я и управлял боем. В планах, пока налётов таких не было, всё в теории отрабатывали. Немцы после понесённых потерь раны зализывали. Финны же особо не летали, у них слабая авиация. Мало её. Предпочитали тактику, удар и на скорости к себе.

В штабе корпуса я прижился, тоже неплохо, хотя и не так сытно, как в Москве. Тут всё же проблемы с припасами, а с комфортом даже неплохо, лучше, чем в Москве было, я прямо скажу. До конца августа шли воздушные бои, у города иногда и над ним, без остринки. У наших мало авиации, да и топлива с боеприпасами, и немцы тут крупную группировку не держали. Ту что была, перебросили в другое место. Налеты бывали, но не часто, и мы активно их отбивали. Мне ещё один «Боевик» за оборону Ленинграда дали. Причём, сам я не летал, как полк покинул, так машины мне не и дали. Поначалу из башни наблюдения вёл управление, но там видимость плоха, и после этого стали использовать «СБ», поднимали его в ночное небо, и я, оттуда видя всё хорошо, координировал. А в конце августа, меня на транспортном самолёте, с другими командирами, в Москву. Ну наконец третья Звезда Героя, дождался. Слетал я в Москву, жил три дня в своей квартире, её государство выделило, награду получил и обратно. Даже без приключений, хотя они меня любят. И да, ту жену генерала навестил, уже конкретно ему мстил. До этого я просто повёлся на смазливую мордашку, только потом узнал, что есть муж и кто он. Да и в моём вкусе та. Вообще насчёт назначения в Ленинград, я особо не расстроился. Хорошие там люди. Я чувствовал себя на своём месте, и это мне нравилось. Вот так вернувшись обратно, и продолжил службу. Даже успел к сорок четвёртому поднять свой личный счёт до тридцати семи. Иногда поднимался сам на свободном истребителе и сбивал. Немного, но всё же есть.

***

– Заключённый Соколов доставлен, - сообщил конвоир, и толчком в спину заставил войти в кабинет начальника исправительной колонии, где я мотал десятку. Из них пока два года отсидел. Сейчас сорок седьмой был, декабрь, за окном метель завывала.

– А, Соколов. Насчёт тебя распоряжение пришло. А ты ведь прав был, не ты виноват в том за что тебя осудили. Настоящего виновника нашли. Суд решил освободить тебя из заключения, вернув все награды, звание, и снять судимость, как незаконную.

– Это что, меня выпускают?
– потёр я бритую голову.
– А я не хочу.

Сказать, что начальник колонии удивился, значит ничего не сказать. Хотя тот задумался и кивнул, опера всё знают, видимо доложили и тот понял мою причину.

– Ничего не могу поделать, - развёл тот руками.
– Документы оформляются, завтра уходит судно на Владивосток, ты с ними, я уже договорился.

– Вот, чёрт, - расстроился я.
– Кто хоть виновен-то?

– Мне откуда знать? В приказе не написано.

Дальше начались бюрократические проволочки и следующим днём я на грузопассажирском судне, который серьёзно мотало по волнам, и ведь решились выйти такую погоду, тут некоторые волны высотой до рубки судна, направился во Владивосток. Я же лежал на лавке в каюте, тут четыре полки, как в купе вагона, и пребывал в задумчивости. Подставили меня в сорок пятом, шли бои за Берлин. За несколько дней до конца войны. Тут она тоже Девятого мая. Я был заместителем командира смешенной авиадивизии по строевой части, и случилась провокация. Чистая подстава. Была убита девушка, из молодых медсестёр, рядом нашли мой пистолет, из него и стреляли, это подтвердила экспертиза. Вот только я доказать свою непричастность не мог. Моя форма и личное оружие находились в землянке, штаб в поле стоял, не в городе. Да, форма и личное оружие осталось, я не один жил, четверо нас, но у остальных алиби, а я улетел тишком к венграм в тыл. Снова молочные фермы грабил. Две нашёл, вернулся, а там под руки и допросы. А как алиби построить? Не было у меня алиби, и покатил я по этапу, так и не признав своей вины, хотя обещали за это срок скостить. Думал это классическая подстава, но кто, даже без понятия.

Я бы сбежал с этапа, ещё до прибытия на зону, а везли в Магадан, как потом оказалось, вон как далеко, подальше с глаз, вообще мне двадцать лет давали, но за боевые заслуги до десяти скостили. Про штрафбат даже не вспоминали. Да наплевать. Не сбежал я по той причине, что познакомился с дядей Ваней, стариком семидесяти шести лет, лучший краснодеревщик в Союзе. Пырнул ножом грабителей, что к нему залезли. Один не простым оказался, вот и осудили. Сынок важных людей в городе пошёл по кривой дорожке, а виноват дядя Ваня. Я собирал, коллекционировал, знания по разным направлениям, но то что дядя Ваня показал, это просто волшебство, и я возжелал этому научится. Меня не интервала воровская наука, а вот это… А какие шахматы тот делал? Произведения искусства, начальник нашей колонии эти шахматы лично распределял, делал подарки, а дядя Ваня новые вырезал. За это его хорошо содержали и кормили, своя коморка. А я у него в учениках. Многому тот научил, но до его высот мне как до Пекина раком. Кстати, Пекин тут недалеко, если так посмотреть.

Вообще всё это странно было, похоже на подставу спецслужб. Только смысл? Я с ними не пересекался. Девушку да, жалко, я к ней подкатывал, был известным ловеласом в дивизии, но меня отбрили, это получило некоторую известность в штабе дивизии, мне всё равно, я переключился на другую, но запомнили. Вот и мотив. Как видите, классическая подстава. Непонятно для чего убийство совершили, но это было сделано. А вот в то что кто-то там нашёлся и якобы сознался, в это я не верю, бредом попахивает. Награды потерял, их описать успели, когда я вернулся, уже к материалам дела приписали. Пистолет-то мой сразу опознали, он наградной. Тут ошибки что случайно оружие перепутал, никакой нет. И ситуация с освобождением, она напрягает. Значит, от меня ждут каких-то действий. А каких? Бесит незнание. Планы же добраться до Москвы, я там прописан был, там и выписку брали, когда военный суд проходил, там и паспорт возвращать буду. Награды? Да пусть подавятся, через эту бюрократию проходить чтобы вернуть? Нет, никакого желания я не имею и иметь не желаю. И без них проживу. На поезде поеду. Будут следить, в этом я уверен, увидят, что ничем не отличаюсь от других бывших сидельцев. Самолёт использовать не буду, тем более мой гидросамолёт имеет существенный недостаток. То топливо, на котором работают его моторы, оно ещё не производится, там особые присадки, и когда производится будет, понятия не имею. А запороть движки не тем топливом, можно легко. Всего тонна в запасе осталась, НЗ для особо важных случаев. А я ещё, идиот, девчат до Москвы доставлял, сколько топлива бессмысленно сжёг. На поезд посадил и хватило бы. Уже есть реактивные самолёты, а если их топливо разбавлять с обычным авиационным бензином? Такое пойдёт? Вот и я не знаю, самолёт хороший, в будущем топливо к нему купить проблем нет, но сейчас это как не крути, мёртвый груз.

Ладно, не об этом сейчас, планы такие, вернутся в Москву, получить паспорт, и за границу. Отдохну от приятного климата Магадана. Для меня он действительно приятен, амулет климат-контроля то при мне всегда. Даже тут в каюте под завывания ветра и удары волн о борт, отчего судно содрогалось от носа до кормы, было холодно и тот согревал. Меня вообще закалённым человеком считали которому холод нипочём. Это не совсем так, магия меня согревает. А вообще что-то не нравится мне погода за иллюминатором, вон мокрое всё, иногда и его захлёстывает. Чего капитану стукнуло именно сейчас выходить? Пару дней можно и подождать было, на Севере такое в порядке вещей. А так в большинстве времени я или музыку слушал, или фильмы смотрел с экрана планшета. Напомню, я из две тысячи сороковых переместился, у меня это всё есть и солидные запас. С момента попадания пользуюсь и не собираюсь лишать себя такого удовольствия послушать музыку или фильмы посмотреть. И в игрушки играю, да не редко. Даже собрание книг имею на нескольких планшетах, читаю с экрана. Так что само плаванье прошло для меня довольно неинтересно. В смысле, и не заметил, как дошли. Ходил на приём пищи, и отдыхать. Была бы одноместная каюта, совсем бы хорошо было, но о таком можно только мечтать. И само плаванье завершилось благополучно, команда судна знала своё дело, дошли до порта Владивосток. При высадке проверили документы, у меня справка была об освобождении. Как и ещё у двух десятков пассажиров. Тут особая пограничная зона, документы проверяют, поставили штамп, что разрешено находится, и в город. А судно стояло на якорях, снимали лебёдкой с балки по одному и в шлюпку. Там уже на берег. И тут высокие волны. Их ещё зыбью называют. Первым делом в баню, городскую, смыть с себя дух колонии, вонь зека, переоделся в свои запасы, неплохую городскую зимнюю одежду, а ту в которой прибыл, велел сжечь. Деньги были, я сразу на вокзал, пришлось справку предъявлять, напомню, особая пограничная зона, но смог достать, доплатив на руки кассирше, билет в вагон «СВ». Правда, поезд с вокзала уходит утром через четыре дня, ничего лучше раньше найти не удалось, но не беда, мне есть чем заняться.