Фрося. Часть 3
Шрифт:
Я посоветуюсь с Марком, а он в этих вопросах куда, как больше нашего знает и понимает.
– Мамочка, и снова я слышу, Марк да Марк, ты на него стала молиться прямо, на тебя это не похоже...
И Аня впервые после того, как переступила порог Фросиной квартиры, улыбнулась.
глава 36
На завтра после приезда Ани с Маечкой в Москву, они уже были на даче.
Начало июня выдалось на диво тёплым и солнечным.
Фрося
Она вместе с добровольными помощниками, а ими были все присутствующие здесь дети, не исключая малышку, перекопала грядки, посадила лук, морковь, укроп и, конечно, клубнику и садовую землянику.
С помощью шустрого Сёмки отремонтировали застеклённый парник, посадив там заранее приготовленные семена огурцов и помидоров.
Дворик и землю под плодовыми деревьями привели в надлежащий порядок, и дача уже через три дня приняла вполне ухоженный вид.
При ближайшем наезде в Москву, Фрося собиралась прикупить краски и другие строительные материалы, необходимо было подновить внутри домика, фасад и забор.
Она расспрашивала ближайших соседей по даче о каком-нибудь справном мужичонке, который не грех выпить и на руки мастер.
Обитатели дачи не только работали в эти дни, а постоянно бегали на пруд купаться и загорать.
Все, за исключением Розы Израилевны, покрылись коричневым загаром, особенно в этом преуспели, приехавшие раньше Сёмка и девочки Марка и Сони.
Фрося отметила для себя, что Рита заметно оттаяла душой, и уже ничем не отличалась от других в забавах и работе на грядках.
У маленькой Маечки было столько воспитателей, что у мамы и бабушки были полностью развязаны руки.
Аня не принимала участие в работах на земле, а чаще всего сидела рядом с Розой Израилевной и читала книжки, и с большой неохотой ходила на пруд купаться, а чаще в одиночку уходила в лесок, откуда возвращалась через два-три часа с букетиком лесных цветов и с припухшими от слёз глазами.
Фрося посвятила дочь в подробности передачи ей в собственность этой дачи, что осталось только официально оформить.
Это не вызвало у дочери особого восторга, она очень спокойно порадовалась за мать и только ехидненько заметила:
– Вот и хорошо, теперь не будешь тосковать по огороду, можешь здесь ещё и курей со свиньями завести.
– Анютка, не смейся, я же родилась на земле, и для меня эта дача является отдушиной от городской жизни, а ты иди, займись палисадником, у тебя когда-то это здорово получалось.
Аня без особого энтузиазма взялась за когда-то любимое ею дело, вместе с девчонками разбивая вблизи домика клумбы и цветники.
Прошла почти неделя, как Фрося заявилась на дачу, и вот, в очередной выходной сюда прибыли на машине Марк с Соней.
Марк переодевшись и оглядевшись, почти сразу же завалился с книжкой в теньке на гамак, и не выбирался из него до обеда.
Словоохотливая Соня бегала по участку дачи и восторгалась порядком и чистотой, загорелыми посвежевшими дочерьми, но, правда, наотрез отказалась идти вместе со всеми купаться на пруд, а переключилась на мать и Аню, в которой нашла хорошую слушательницу и богатый источник для пополнения информацией, любопытства ей было не занимать.
Сразу же после обеда Марк с женой засобирались в обратную дорогу, и Фрося с Аней напросились к ним в попутчики.
У каждой из них были свои
дела в Москве.Фросе надо было окончательно оформить увольнение и выправить документы на квартиру в связи со смертью Клары Израилевны.
Марк обещал вплотную заняться переоформлением дачи, как он выразился:
– Чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.
Фрося наметила на ближайшие парочку дней, столько, по её мнению, необходимых дел, что кругом шла голова, надо было купить стройматериалы, семена и продукты на дачу, кое-что из летней одежды себе и детям, а главное, не терпелось побеседовать с Марком, на счёт своей будущей работы, о прошлых и будущих гешефтах, ну, и просто, опять побыть рядом с этим мужчиной, к которому, она уже поняла окончательно, её жутко влечёт.
Аня же, конечно, собиралась воспользоваться данным ей адресом, чтоб выяснить что-то о своём несчастном муже.
Маечку оставили на попечение Розы Израилевны и многочисленных её помощников, тем более, Рите и в Вильнюсе часто приходилось оставаться в няньках у младшей сестрички.
В машине Соня продолжала всех поливать словесным дождём, отчего у Фроси уже начиналась головная боль.
Наверное, все выдохнули облегчённо, когда та внезапно умолкла и выразила желание, покинуть их, выйдя возле своего дома.
Марк и после того, как его жена покинула машину, продолжал хранить молчание до самого подъезда Фросиного дома.
Когда мать с дочерью покинули салон автомобиля, он вышел следом, и отвёл Фросю подальше от ушей Ани:
– Надеюсь, ты уже отдохнула, на мой взгляд выглядишь очень даже хорошо.
Завтра подъедем к нотариусу, развяжемся с дачей, а то тёща уже все мозги мне продудела, а потом, уединимся, надо ведь перетереть нам кое-какие наши дела...
– Я уже сама собиралась тебе позвонить, не терпится кое-чем поделиться, поговорить про дела дочери, есть и задумка...
– Вот и отлично, завтра и начнём с самого утра, позвоню после восьми, будь готова.
глава 37
Как только мать с дочерью поднялись в свою квартиру на двенадцатый этаж, так тут же нетерпеливая Аня подступила к Фросе с упрёками и расспросами:
– Мама, ты у нас взрослая и самостоятельная женщина, но я тебя сейчас совсем не понимаю.
Ведь ты, всем нам, твоим детям, по сто очков вперёд дашь по умению адаптироваться в любых жизненных ситуациях, но сейчас у меня вызывает недоумение твои отношения с этим Марком, который мне абсолютно не нравится.
Фрося, хранила молчание и внимательно смотрела на дочь, призывая её продолжать.
– Мамуль, ты достигла уже в жизни таких высот и такого благополучия, которое многим и не снилось, а теперь вступаешь, явно, на тернистый и опасный путь.
Все эти коробки и мешки, перешёптывания и переглядывания вызывают у меня страх за тебя, а, между прочим, в Советском Союзе за спекуляцию в особо крупных размерах тоже судят, а бывает и расстреливают.
Я же перед отъездом из Вильнюса забегала к дяде Ицеку попрощаться, он хоть и пытался отмолчаться, но кое-что я всё же для себя выяснила.