Фрося. Часть 4

Я не разыгрываю перед вами дуру, я она и есть, он там купается в море и деньгах, а я тут перед вами отдуваюсь за все его преступления перед Советской властью.

Вы спрашиваете, знала ли я, что он доставал, сбывал, облапошивал в три дорога граждан и совершал прочие не законные действия, конечно знала, только через магазин он это не продавал, а сбывал ценный товар таким же воротилам, как и он сам.

— Вот, выдаёшь, а откуда ты это знаешь, что они воротилы?

— Товарищ майор…

— Гражданин я для тебя.

— Ну, тогда и ко мне обращайтесь на ВЫ, а можно и по имени отчеству.

Следователь несколько раз набрал и выпустил с шумом воздух сквозь сжатые губы.

— Так, откуда Вы знаете, что они воротилы?

— Простите, гражданин майор, я же вам говорила, что через чёрный ход выдавала товар и получала от них деньги, а за зарплату в сто рубликов разве простой советский гражданин мог себе позволить покупать такие дорогие вещи и ещё с переплатой.

— Скажешь, что ты от этого ничего не имела?

— Гражданин майор, я понимаю так, что мы теперь продолжим наш разговор обращаясь друг к другу на ты?

— Ефросинья Станиславовна, своей наглостью Вы меня не собьёте с толку, ещё раз спрашиваю — получали Вы деньги за свою посредническую деятельность?

— Получала какие-то мелкие суммы, но вы у меня раньше об этом не спрашивали.

— И, конечно же, Вы будете отрицать, что не знали о его связи с криминальным миром и даже с некоторыми ворами в законе?

— Гражданин следователь, он мне что-то говорил об этом, но я не вникала, к чему мне это.

Послушайте меня гражданин майор, я не отрицаю, что получала деньги за каждый проданный через чёрный ход товар.

Я не отрицаю, что все эти четыре года, пока находилась в любовницах у Марка Григорьевича жила практически на всём готовом, принимая от него ценные подарки и крупные суммы денег.

Я не отрицаю, что ездила с ним в командировки, живя в роскошных гостиницах, три года отдыхала с ним на южном морском побережье в фешенебельных пансионатах, посещала рестораны, театры, музеи и принимала с удовольствием наряды, от нижнего белья до натуральных шуб.

— Гражданочка Вайсвасер, что Вы разыгрываете передо мной мягкую и пушистую, зачем нагло корчите из себя примитивную любовницу, нам ведь известно от работников магазина, где и Вы, кстати, работали, что вы с заведующим были достаточно близки во всех вопросах воровской коммерции, они не раз слышали, как вы между собой обсуждали ваши незаконные комбинации.

— Это поклёп, такого быть не могло, я ведь работала только три-четыре часа с утра и честно выполняла свою непосредственную работу, занималась уборкой.

— Но ты, ведь знала, что твой любовник занимается незаконной коммерческой деятельностью, что он в три дорога сбывает дефицитный товар, что он обкрадывает государство и простых его граждан, что он дискредитировал советскую торговлю?

Терпение Фроси лопнула, она подняла глаза на следователя:

— Конечно, знала и пользовалась награбленным, но только не у простых советских граждан, такие из чёрного хода дефициты не тащили, я, что не видела, какие разряженные барышни подкатывали на казённых автомобилях с личным шофёром, чтобы забрать этот товар.

Вы мне говорите, что уже больше полу года нас пасёте, так какого чёрта вы выпустили из страны уважаемого вора, бандита и афериста Марка Григорьевича Гальперина?

А вам известно, что в то время пока я ездила на похороны мужа подруги в Сибирь, он преспокойненько покинул меня и нашу страну, а наши компетентные органы взирали на это сквозь пальцы.

— А ты не за мехами случайно ездила в Сибирь?

Фрося глубоко вздохнула, она не стала отвечать на этот вопрос, а только отрицательно покачала головой.

— Гражданин майор, уважаемый Вячеслав Андреевич, а покопайтесь лучше у вас наверху и узнайте, кто допустил до того, что находящегося под подозрением в серьёзных финансовых махинациях товарища беспрепятственно в течение короткого срока выпускают из страны.

Вам, не кажется, что теперь по чьей-то указке, на его любовницу стараются навешать всех бешеных собак?

Следователь никак не отреагировал на последние её слова, а опустил голову и быстро заполнял протокол, не поднимая глаз на Фросю.

Затем, он размашисто подписался и перевернул листы к ней:

— Гражданка Вайсвасер Ефросинья Станиславовна, ознакомьтесь с протоколом допроса и если я всё верно записал с ваших слов, то поставьте свою подпись внизу каждого листа.

Фрося вскользь прочитала написанное, там было сухо изложены её ответы, никакой отсебятины следователя она не заметила и спокойно расписалась там, где указал ей майор.

Мужчина поднялся со стула:

— Гражданка Вайсвасер, до конца следствия вы арестованы и будете находиться в следственном изоляторе в Бутырской тюрьме, сейчас я вызову машину и конвоиров, а пока вас проводят в камеру предварительного заключения, где вы находились до допроса.

Глава 72

Через два часа за Фросей зашёл дежурный милиционер и вывел её из камеры, в коридоре поджидали два конвоира.

Один из них попросил Фросю протянуть вперёд руки и тут же заключил их в наручники.

В таком жалком виде Фросю грубо втолкнули в машину, сопровождающие её конвоиры уселись по обе стороны и они поехали.

Фрося не плакала и не обращалась к богу, она не проклинала свою злосчастную судьбу, Марка втравившего её в мир незаконной коммерции, себя, что не смогла противостоять лёгкой наживе и шикарной жизни… она проклинала Советскую власть.

Фрося с горечью вспоминала отсидевших без всякой вины в Советских лагерях Степана, Алеся, маму Клару и, конечно Семёна, вынужденного по вине той же Советской власти стать вором и получить в юные годы длительный срок, и списать собственной кровью преступление перед государством, на которое его толкнула та же Советская власть.

Вот теперь её везут в тюрьму и, что будет дальше неизвестно, как повернётся следствие, что на неё накопают, хотя и та сумма денег и украшения, что у неё изъяли, похоже, потянут на срок, но надо ведь ещё дожить в тюрьме до суда.