Фрося. Часть 5

Фрося всё делала от неё зависящее, чтобы вырвать Олега из своего сердца, но это было легче запланировать, чем осуществить.

От разъедающих душу мыслей она стала раздражительной, а с расшатанными нервами пришла и бессонница.

Накануне первомайских праздников они обсуждали с Карпекой сбыт его косящих под фирму босоножек и тот заметил:

– Фрося, хреново выглядишь, мордашка опухшая, как с перепоя, глаза потухли.

– Старею Валера, куда от неё проклятой денешься.

– Оставь подруга, эти разговоры для слабоумных, что у тебя происходит в душе, я примерно предполагаю, но и у меня ты же знаешь жизнь не сахар.

От жены ушёл с голой жопой, хорошо ещё на машину лапу не наложила, удовлетворилась квартирой.

Дети никак толком в жизни не устроятся, а пока доят своего папу, как колхозную бурёнку.

А ты сама понимаешь, что съём квартиры и содержание моей Галочки обходится в круглую копеечку, но я теперь особо на судьбу не ропщу, мне с ней хорошо, не надо нигде прятаться, вечерком по парочке рюмашек завинтим и секс без правил.

И он от души рассмеялся.

– Не смотри на меня так серьёзно, это ведь шутка, у нас с Галкой теперь часто одинаковая вечером болезнь - как идти спать, так голова болит.

Фрося улыбнулась, она часто слышала подобные разговоры и жалобы мужчин на головную боль жён, сама же никогда не могла на неё ссылаться, практически было некому.

– Валера, это у меня секс без правил, потому что его совсем нет.

– И, что, на этой почве нервы расшалились?

– Да, при чём тут секс?! Сёмка болтается неприкаянным, Анютка в Израиле вздумала забеременеть на сорок третьем году жизни и из больницы не вылезает, всё сохраняет плод, а у самой почки болят, опухла и чуть на ногах держится.

– Это она сама тебе такое написала?

– Если бы! Рива прислала письмо полное страхов за судьбу нашей дочурки.

– Фроська, чего ты волнуешься, там же медицина и уход на высочайшем уровне, не то, что здесь: уровень - только для избранных.

– Ах, Валера, позавчера позвонила Нина, жена Стаса, тот совсем "с глузду съехал", я же тебе говорила, что его перевели в Минск, он теперь заседает в пленуме ЦК партии

Белоруссии.

– Так, чего тут плохого, радуйся за сына.

– Я бы и радовалась, но он не собирается перевозить к себе семью, завёл там себе молодую любовницу, а Нинку бросил, можно сказать, без средств к существованию.

– Ну, подкинь ей, ты ведь добрая, всем страждущим руку помощи протягиваешь.

– Валера, не язви, младшему сыну только тринадцать лет, каково ему без отца взрослеть, да, и старшим батька нужен, Вовка - в армии, а Наташка на третьем курсе пединститута...

– Подруга, ты меня удивляешь, вспомни себя, кто тебе помогал детей на ноги ставить, а вот, не смотря ни на что, всех выучила, а батьками, как ты выражаешься, рядом и не пахло.

– Валерочка, это я, ты меня с Нинкой не ровняй, она всю жизнь за спиной мужа пряталась, сносила от него такое, что стыдно вслух упоминать, но держалась, а теперь осталась без каната и якоря.

– Ты, хочешь стать ей тем и другим?

– Валера, это бесполезно, стоит Стасу узнать про моё вмешательство, он её по стенке размажет, а она продаст меня за одну его пощёчину.

– Фросенька, ты видишь выход из создавшегося положения?

– Я то вижу, но это не для Нинки.

Я ей сказала, бери пацана и дуй в Поставы, там ведь у них дом остался, наладь опять хозяйство, приторговывай, как и раньше на базаре и плюй на своего партийного напыщенного болвана.

Вовку после армии заберу к себе, устрою в вуз, а там, видно будет, а Наташка поживёт в общежитии, я ей помогу, чем смогу.

– Ну-ну, планы наполеоновские, узнаю тебя. И, что твоя невестка?

– Ай, Валера, не спрашивай, была безвольная дура, ею и осталась, выслала ей вчера тысячу рублей и пусть делает, что хочет и ждёт, когда её благоверный остепенится и возьмёт её под своё коммунистическое крылышко.

– Фрось, заведи ты себе лучше нового любовника, чем погружаться в топкое болото жизни детей.

– Валера, будем считать, что я от тебя этого не слышала, мне никогда не нужны были любовники, я их никогда не искала, и запомни, так на всякий случай, чтобы никогда в наших разговорах к этому не возвращаться, Олег - мой последний мужчина, который овладел моим телом и душой.

– Фроська, ты чего берёшь на арапу, я же пошутил, чтобы отвлечь тебя от мыслей о взрослых детях.

У тебя ещё есть твой великий умник Андрей, вот и радуйся, глядя на его успехи, как я раньше слышал от тебя, он уже по-заграницам начал разъезжать.

– Валера, хочешь я тебе скажу честно?

– А, как желаешь, я оттого, что ты мне сейчас скажешь, не стану богаче и счастливей, но если нарыв созрел в твоей душе, то давай его вскроем.

– Назрел и созрел, и уже давно и, сколько на него не дави, он не лопнет и не заживёт - все мои дети уже отрезанные ломти, у них своя жизнь, свои интересы, а мама, как вскакивающий прыщ - не болит, а ноет и чешется.

– Послушай Фрося, мне нечем тебя утешить и не буду, только скажу, не ты первая и не ты последняя, у всех взрослеют дети и почти у всех, они отрываются от материнской юбки.

Твои хоть тебя не доят, а у других ещё норовят ободрать на старости лет до последних трусов.

Сегодня ты, поддалась дурному настроению, и я знаю, с чем это связано, но тут тебе помощником быть не могу, да и никто не сможет.

Пройдёт, поверь, ты мне, пройдёт, дай времени поработать на тебя.

Сходи к невропатологу, он пропишет тебе какие-нибудь капельки, таблеточки от бессонницы, съезди, как когда-то в санаторий, попринимай процедуры, погуляй по свежему воздуху и смотришь, всё и наладится, опять взглянешь на жизнь голодными глазами.