Фрося

суетливые и резкие толчки в глубине её тела отзывались ударами пульса в

висках, но вдруг эта пытка закончилась, и на Фросю накатила мысль, а как

же это произошло бы с Алесем... И из глаз по щекам побежали к губам

горькие слезинки.

Глава 2

Степан неуклюже отвалился от измученного тела Фроси, развалился на

своей половине кровати и вскоре захрапел. Молодая жена до утра не

сомкнула глаз, душу разрывала тоска, обида и горечь о невозвратном, и

подспудно тяготила мысль о допущенной страшной ошибке.

Как только стало светать, она подскочила с ложа, быстро оделась,

умылась и пошла выполнять обязанности хозяйки: подоила корову, насыпала

зерна курам и вывалила свиньям обильные остатки со вчерашнего свадебного

стола.

Вернувшись в хату, обнаружила, что муж уже поднялся, сидит за столом и

пьёт из кружки простоквашу.

Степан посмотрел хмурым взглядом на Фросю и заметил:

– А тебе не кажется, что подобает подавать завтрак мужу перед тяжёлым

рабочим днём?..

Фрося потупилась:

– Стёпа, а откуда я знала, когда ты поднимешься, ведь надо по хозяйству

управиться...

– Ну, так теперь подгадывай...

Он свернул цыбарку из махорки, выкурил, сидя на крылечке, и отправился

в кузню, откуда через несколько минут раздался стук молота о наковальню.

Жизнь вошла в свою колею, Фрося занималась домашним укладом,

приводя холостяцкую хату мужа в порядок уже на правах полноценной

хозяйки. Дом был ещё почти новым и большим, она тщательно выдраила

полы, вымыла окна, и в комнаты хлынул весёлый свет летнего дня... Затем

она навела красоту на кухне, развешала занавески, в доме стало чисто и

уютно, но на Степана это не произвело особого впечатления. Он ничем не

выразил радость по этому поводу и благодарность молодой жене, хотя было

видно, что остался доволен.

В часы, когда они оставались вместе в доме, не часто можно было

услышать доверительную беседу двух только что поженившихся молодых

людей, и те сводились в основном к обсуждению хозяйственных нужд,

ближайших покупок и разговорам о необходимых заготовках и запасов на

зиму.

Почти каждую ночь Степан подминал под себя безвольное тело жены и с

неистовостью молодого самца без предварительных ласк проникал в её лоно,

а после кульминационного толчка отваливал, ложась на спину с

удовлетворительным выдохом.

Фрося больше не чувствовала боли от этого проникновения и дальнейшей

возни мужа в её глубинах. Даже иногда что-то приятное возникало в ней,

заполняя теплом низ живота и разливаясь короткой сладостной дрожью по

всем клеточкам просыпающегося тела... Порой так хотелось продления этого

волнующего момента, но почему-то Степан, не чувствуя её желания,

изливался горячей тугой струёй и покидал её, не одарив даже поцелуем, и от

этого молодая женщина чувствовала себя раздавленной и испачканной.

Уже через месяц в нужный срок к Фросе не пришли месячные, о чём она и

поведала мужу, думая, что этим сообщением она выведет их отношения на

более любовный лад, и ожидала, что обрадованный муж станет ласковей

относиться к ней.

– Слышишь, Стёпа, а я, кажись, понесла...

– Понесла или кажись?..

– Понесла, понесла, уже почитай неделя задержка...

– А ты что думала, я мужик справный во всём...

Улыбаясь, он заметался по хате, схватил бутыль с самогоном, кое-какую

снедь и ушёл к новым друзьям отмечать эту радость.

Грустная Фрося сидела на лавке в горнице и шила себе платье на

несколько размеров больше, предвосхищая предстоящую полноту от

беременности, зная, что скоро оно ей понадобится. И всё же хотела

дождаться мужа и обсудить их радость, планы на будущее и, возможно,

ласки потенциального счастливого отца.

Степан ввалился в избу далеко за полночь.

Он был омерзительно пьяным, зацепился за порог, с матюгами упал на

циновку и потребовал:

– Что вылупилась, снимай с мужа сапоги и помоги раздеться...

В покрасневших глазах его плясали злые огоньки. Фрося обиженно качала

головой, сквозь зубы поругивала и помогала ему раздеваться:

– Ну, приподнимись, дай стянуть с тебя штаны, вон какой бугай вымахал,

тебя тягать, так и скинуть можно, не ровён час... Нет, чтобы вместе отметить

нашу радость, так попёрся куда-то и неизвестно к кому, а я у него, как

прислуга и свиноматка, вот осчастливил...

Степан вдруг резко оттолкнул её и с ненавистью в пьяном голосе и с

ехидным смехом бросил ей в лицо:

– Что? Не того хотела бы раздевать, не за тем хотела бы ухаживать, не от

того хотела бы понести ребёнка?..
– и столько в этих словах было

неприкрытой ненависти к ней и к несостоявшемуся её жениху, что у Фроси

мороз пошёл по коже. Она резко выпрямилась, швырнула в угол сапог, что

держала в руках. Тыльной стороной руки откинула со лба прядь волос и

смело посмотрела ему в глаза:

– Ах ты, мой касатик, правды захотел, так ты её уже сам и высказал. Что

думал, начну отнекиваться или ноги тебе целовать, спаситель хренов,

бесплатную батрачку в дом взял и ещё в чём-то упрекаешь, за всё время

доброго слова от тебя не услышала...

Фрося схватила с кровати подушку с одеялом и с треском захлопнула за

собой дверь в будущей детской комнате.

Глава 3

Назавтра Степан встал как ни в чём не бывало, попил простокваши, съел с

жадностью яичницу со свиными шкварками и ушёл на кузницу, не сказав

Фросе ни слова.

Нет, больше не было несправедливых попрёков, не смотрел больше