Фуа-гра из топора

– До свидания, – спешно попрощалась я и быстро сунула мобильный на место.

Но через пару секунд стала жалеть о своем поведении. Надо было удержаться от истерики и спокойно поговорить с Трофимовым. Хотя я не заорала, не затопала ногами, не зарыдала, просто быстро свернула беседу. Никите не на что обижаться. Ему не стоило упорно приставать ко мне, безостановочно произносить фразу: «А вот мне кажется иначе».

Я села на стул, положила руки на стол, уронила на них голову и замерла в этой позе, мысленно разговаривая сама с собой. Держись, Танюша. Глаза боятся, а руки делают. Ничего в этой жизни не достается даром. Если хочешь руководить бригадой и не упасть в грязь лицом, то сейчас дави в себе слабость, усталость и желание заплакать во весь голос. Повторяй, как мантру: я сильная, я железная, я смогу доказать всем, что женщина способна стать прекрасным руководителем…

Не знаю, сколько я просидела на кухне, из ступора меня вывел крик Елизаветы:

– Таня, Таня! Куда ты подевалась? Иди скорей сюда!

Я встала, вздернула подбородок, свела вместе лопатки, изобразила на лице улыбку и пошла в комнату совещаний, ощущая, как истерика отступает.

– Ты слышала, что он сказал? – ажитированно воскликнула Елизавета, едва я переступила порог.

– По телефону разговаривала, – ответила я, – надо было кое с кем переговорить. Кто и что сказал?

– Глеб Валерьянович, – уточнил Денис. – Вообще шок!

Я посмотрела на Борцова. А тот показал на экран компьютера, где висели фотографии Ивана и Беатрисы, взятые, похоже, из их студенческих дел.

– Полагаю, они близнецы.

Глава 33

Из меня вырвался истеричный смешок.

– Простите?

– Это все объясняет! – подпрыгнул Денис.

– Пусть говорит Глеб Валерьянович, – остановила я Жданова.

– Предполагаю, эти молодые люди близнецы, – повторил эксперт.

– Они совершенно непохожи, – отрезала я.

– На первый взгляд, да, – кивнул Глеб, – но вспомним о том, что перед нами разнополые представители человеческого рода, что существуют однояйцовые и разнояйцовые близнецы, а главное, Роб, включи программу, пожалуйста…

Я, приоткрыв рот, глядела на экран, а там с фотографиями стали происходить чудесные метаморфозы. Сначала на снимках у Ивана и Беатрисы пропали волосы и брови, затем на лицах возникли в разных местах яркие зеленые точки, от них потянулись какие-то линии. Одновременно вверху экрана возникло окошечко, в котором быстро-быстро замелькали цифры. Послышалось тихое щелканье, и наконец выскочила надпись: «99,9 % совпадения».

– Ста процентов не бывает никогда даже у однояйцевых близнецов, – прокомментировал происходящее Борцов.

– Значит, у них и ДНК идентичные, – решил проявить эрудицию Денис.

– Только у однояйцевых, – подчеркнул эксперт, – у разнояйцевых нет.

Я пришла в себя.

– Как вы догадались о близком родстве молодых людей?

Глеб Валерьянович начал крутить часы, свободно висящие на запястье.

– Да вот как-то так… Сначала я подумал: какие хорошие, открытые лица. Потом приметил на подбородках одинаковую ямочку, а такие являются наследуемым отличием, обратил внимание на выраженную ложбинку под носом, которую тоже получают от родителей, на форму глаз и носа, на чуть более остроконечные, чем у большинства людей, уши. И на шее у обоих в одном месте, вот здесь, есть небольшое уплотнение. Полагаю, это крохотная липома, в просторечье жировик. Жизни это образование не угрожает и если оно не начинает стремительно расти, то можно его не трогать. Редкий случай, чтобы у двух посторонних людей возникали в одном и том же месте доброкачественные опухоли, а с близнецами такое случается.

– У вас глаз – микроскоп, – пробормотала Елизавета, всматриваясь в фото. – Лично я ни фига не вижу.

– Я и ямочек на подбородках не заметил, – подхватил Денис.

– Это моя работа, ваша заключается в другом, – деликатно сказал Глеб Валерьянович.

Я посмотрела на своих подчиненных.

– Думаю, нам пора поговорить с Владимиром Резниковым и Алиной.

– А с Беатрисой? – вопросила Лиза.

– Навряд ли девушка в курсе, что Иван был ее родным братом, – подал голос Роберт. – Полагаю, историю с Кошмаровым, а потом с кражей чашки затеяли, чтобы не дать близнецам пожениться и родить ребенка. Он бы точно получился совсем больным.

– Что у них там происходило в семье? – громко возмутился Денис.

– Вот об этом и спросим, – кивнула я.

– Так они и расскажут… – фыркнул Жданов. – Скорее вообще откажутся от беседы. Ты один раз хотела встретиться с Триси и ее отчимом, но хитрый Дворкин не подпустил тебя к своим пациентам.

Я взяла трубку городского телефона и набрала нужный номер.

– Есть идея. Сидите тихо… Добрый вечер, простите за поздний звонок. Это Татьяна Сергеева из особой бригады. Еще раз добрый вечер, Виктор Маркович. Мне необходимо побеседовать с Владимиром Резниковым. Ему совсем плохо? М-да, это немного осложняет решение вопроса… Сейчас объясню. Видите ли, мы нашли человека, который давал Ксении Львовне токсин. Нет, нет, он не член семьи, один из наемных работников, довольно часто приглашавшийся для исполнения мелких поручений. Необходимо, чтобы господин Резников его опознал, подтвердил, что сей гражданин бывал в особняке. Нет, вы никак не подходите, потому что не являетесь родственником. Да, конечно, понимаю, что вы лучший друг, но существуют некие формальности, которые никак не обойти… Что вы говорите? Справку? Конечно, конечно, но такой документ мы можем вручить только дочери, мужу умершей или Алине. Естественно, никто не запрещает вам приехать вместе со вдовцом. Будет прекрасно, если вы прихватите чемоданчик с лекарствами. Вдруг Владимиру станет плохо? Завтра в одиннадцать утра вас устроит? Значит, договорились.

– Какую справку он хотел? – жадно поинтересовался Денис, когда я положила трубку.

– Дворкин пожелал получить документ, в котором будет написано, что Ксения Львовна Кауф была доведена до самоубийства преступником и ее суицид на самом деле убийство. Печать и подпись необходимы.

– Интересно… – протянула Елизавета. – Зачем она ему?

Ответом послужило общее молчание, прерванное через минуту Глебом Валерьяновичем.

– На заре моей карьеры, помнится, один мужчина попросил официальный документ, где потребовал указать, что его жена погибла случайно во время ДТП, к самоубийству ее смерть отношения не имеет. Выяснилось следующее. Теща решила составить завещание и сказала: «Докажи, что не ты довел мою дочь до суицида, и тогда я отпишу тебе имущество».

– Во народ! – поморщился Денис.

Я встала.

– Все по домам. Завтра сбор в десять.

Троянов оторвался от ноутбука.

– Таня, можно тебя спросить? Задержишься на пару минут?

Я снова опустилась на стул.

– Говори.

Троянов подождал, пока остальные покинули кабинет, и тихо поинтересовался:

– Что с тобой? Почему нервничаешь?

– Это так заметно? – вздохнула я. – Нахожусь в новой роли начальницы, пытаюсь ей соответствовать.

– Никакие личные передряги не должны мешать работе, – перебил меня Роберт.

– Я сделала какую-то оплошность? – насторожилась я.

Троянов почесал правую бровь.

– Таня, о тебе идет слава как о человеке, который замечает любую мелочь. Но сейчас я, рассказывая, что у Благоева имелась падчерица Ксюша, ожидал, как ты среагируешь на это имя. Ну, предположим, воскликнешь: «Ксения? Уж не наша ли это Кауф?» – или скажешь: «Она тезка Кауф, интересно». Но ты не обратила внимания на мои слова.

– Ксения – распространенное имя, – попыталась я оправдаться.

– А теперь вспомним, как Елизавета, сообщая нам о неприятной истории с Ванюшиным, назвала имена заместителей ректора, в частности Бориса Владимировича Резникова, – продолжал Роберт, – если учесть, что мужа Ксении зовут Владимир Борисович Резников, нам с Лизой тут же подумалось, что речь идет об отце и сыне. Этот вывод настолько лежал на поверхности, что мы даже не стали говорить о нем. Я только сказал: «Интересно», а Лиза подхватила: «Вот, вот. Мне тоже так показалось, но вся информация требует тщательной проверки. Да, Таня?» Ты сидела с отсутствующим видом, Лизе пришлось повторить вопрос, она справедливо подумала, что иногда встречаются полные тезки, Борис Владимирович Резников и Владимир Борисович Резников все-таки могут не быть родственниками. А ты вдруг встрепенулась и коротко бросила: «Правильно».

Роберт чуть склонил голову.

– Я тогда подумал, что ты устала. Но нет, ты не словила мышей. Это стало совершенно очевидно сегодня, когда я начал рассказывать о жильцах подъезда и сообщил, что у Бориса Резникова двое детей: Владимир и Алина. Вот тут ты выдохнула: «С ума сойти. Они все знакомы сто лет!» И я сообразил, Таня упустила важный момент, не обратила внимания на очевидный факт и, кстати, ни разу не спросила у меня ранее.

– Роб, ты проверил Резниковых? Они отец и сын или просто тезки?