Фуа-гра из топора

– Тань, прикинь, что могло случиться, узнай они случайно о своем родстве после того, как у них родились бы дети? – забубнил Роберт. – Вдруг им для чего-то пришлось бы сдавать анализ ДНК?

– Мы ничего не знали! – закричал Владимир. – Всю историю с чашкой придумала Ванда, это ей в голову приходили тупые идеи! Она была идиотка!

– Тише, дорогой, не нервничай, – попросил Виктор Маркович, кладя Резникову на плечо руку.

– Отстань, надзиратель! – еще громче заорал тот. – Жизни нам от тебя нет!

Дворкин покраснел.

– Я удерживал вас от глупостей. Например, останавливал, когда вы тратили слишком много денег. Но я понимаю, что у вас есть желания. Слова не сказал, когда дом строить решили, машины купили и в жизнь богатых балбесов окунулись. Но что-то я не разрешаю. И правильно. Кто ситуацию исправил, когда к нам полиция заявилась и про задержание Ивана сообщила? Ванда накатала заявление о краже, договорилась с барыгой, что тот в органы позвонит, Карнаухова к скупщику отправила. Комиссарова не отличалась большим умом, зато фантазии у нее на пятерых хватило бы. Знаете, что она ответила, когда я спросил, как же можно было парня так подставлять? «Ерунда, мы его выкупим».

– Но не получилось, – мрачно констатировала я. – Карнаухова осудили, и он вскоре умер от аппендицита.

Владимир пристально посмотрел на Дворкина.

– Скажи им правду. Теперь уже все равно.

Виктор Маркович свел брови к переносице и заговорил:

– Представьте чисто гипотетическую ситуацию. Полиция и судья оказались честными людьми, и Иван отправился на зону… Но начальник лагеря был понимающим человеком, поэтому Ваня не умер, а получил паспорт на другое имя и сейчас учится за границей, Элеонора купила дом на Кипре… Я не говорю, что так и есть. Это просто фантазия на тему.

– Чисто гипотетически… – ухмыльнулся Денис.

– Да, – с самым простодушным видом подтвердил Дворкин, – мы вовсе не сволочи. Попав в трудные обстоятельства, стараемся выкрутиться и вести себя достойно. Например, поняли, что Вировой тяжело жить там, где погибла дочь, и купили ей отдельную квартиру, содержали ее. Олимпиада нас откровенно шантажировала. Если, не дай бог, Ванда не могла привезти продукты в оговоренный день, сразу раздавался звонок от бабы: «Помните, что я для вас сделала? Спасла Ксению. Еще не поздно рассказать правду».

– Нам с Алиной порой хотелось убить мерзкую старуху! – выпалил Владимир. – Эта гадина сделала из смерти дочери карьер, откуда добывала золотую руду!

Дворкин спросил:

– Слышали? Вот почему сначала с Вировой контактировал исключительно я, а потом к ней стала ходить Ванда. Комиссарова не отличалась особым умом, но умела держать себя в руках.

– В отличие от глупой Ванды, вы способны предусмотреть все! – внезапно выпалил Денис. – Поэтому оформили купленную Олимпиаде жилплощадь на Комиссарову, не хотели, чтобы оборотистая баба продала ее или завещала кому-нибудь. Да-да, якобы подарили Вировой хоромы, а поселили ее на квадратных метрах по-собачьи преданной вам Ванды.

По лицу Дворкина скользнула тень. Я поняла, что Жданов попал в «яблочко», и рассердилась на него. Нельзя злить человека, который только решился на мало-мальски откровенный разговор. Нет, Денис точно не профессиональный полицейский. Я решила быстро отвлечь внимание Виктора Марковича на себя.

– Почему Ванда обратилась к нам?

– Дура, дура, дура! – закрыл лицо руками Владимир.

Дворкин откашлялся.

– За годы стабильного поведения Ксении мы расслабились. Она принимала лекарство и сидела тихо. Но недавно препарат, ей помогавший, сняли с производства как устаревший. Психиатр выписал другое лекарство, а то оказалось менее действенным. Ксюша таки покончила с собой – выпила большую дозу психотропного средства.

– Вы оставляли в комнате сумасшедшей пузырек с таблетками? – возмутился Денис.

Виктор Маркович поморщился.

– Нет, конечно. Ксения получала одну дозу утром, другую вечером. Принимала лекарство на глазах у Ванды.

– Где же тогда она взяла дозу препарата, достаточную, чтобы умереть? – не утихал Жданов.

Дворкин сложил руки на груди.

– Поймите, больной, маниакально склонный к суициду, очень хитер, уследить за ним чрезвычайно трудно. Нам просто повезло с первым препаратом. А вот переход на другой выбил Ксению из колеи. Думаю, она делала вид, что глотает капсулу, а сама прятала ее под языком. Ванда уходила, Ксю выплевывала лекарство и прятала. Вообще-то у таких больных надо всегда проверять рот после того, как он принял таблетки. Но, я уже сказал, долгие годы Ксения не делала ни малейших попыток суицида, и мы расслабились. Есть еще один нюанс. Больной, подобный Кауф, поняв, что у него накопилась смертельная доза препарата, становится очень спокойным, выглядит довольным. Когда Ванда с радостью сообщила: «Ксения в прекрасном состоянии, она даже улыбается, новое лекарство лучше старого», – мне следовало немедленно вызвать психиатра. Я не снимаю с себя вины: Кауф удалось совершить самоубийство отчасти и из-за моей халатности.

– Вот это был удар… – произнес Роберт. – Американские родственники могли ведь потребовать себе коллекцию.

– Верно, – согласился Дворкин. – Что означало бы конец обеспеченной жизни. Владимир и Алина ничего делать не умеют, им на рынке труда грош цена. Правда, у меня-то есть клиника, я не пропаду.

– Ага, – насупился Резников, – только куплена больница на деньги от проданных экспонатов, а не на своим трудом заработанные.

– Правильно, – не смутился Виктор Маркович, – мне клинику подарил Сергей. И за это попросил за детками-балбесами, то есть за тобой с Алиной и за Ксюшей присматривать. А также за глупой Вандой. Что я до сих пор и делал.

– Глупая, глупая, глупая Ванда! – истерично расхохотался Владимир. – Нет, она была оборотистая тетушка. Предложила Алинке совместный бизнес: Комиссарова договаривается со смазливыми юношами, селит их в хорошо обставленных квартирах, платит им не особо большую сумму, а они ублажают дамочек средних лет, получая от них подарки, и счастливы. Алинка же подыскивает клиенток среди богатых теток. Думаешь, откуда Саша взялся, который должен был Триси соблазнить?

Виктор Маркович удивительно вскинул брови.

– Ага! – обрадовался Владимир. – Ты не в курсе! Я сам недавно узнал, чем сестрица с Вандой занимались.

Дворкин прищурился.

– Называя Ванду глупой, я не имел в виду, что Комиссарова дура. Она была хитрой, хорошей актрисой, умела втереться в доверие, могла разжалобить человека. Но ей было свойственно принимать спонтанные решения. Она недолго размышляла над тем, как нужно поступить. И не советовалась ни с кем. Пришла в голову какая-нибудь идея? Хоп! Сейчас же воплощала ее в жизнь. А потом удивлялась: «Ой, зачем же я это сделала?» Она всегда действовала очертя голову, без излишней рефлексии. Кстати, так поступает большинство женщин, они, почуяв опасность, делают первое, что придет в башку. Ну, например, понимают, что сейчас попадут в ДТП, и нажимают на педаль тормоза. Потому что первая мысль у них: остановлюсь и избегу столкновения. Бабах – и гора гнутого железа. А следовало долю секунды поразмыслить и, наоборот, поддать газу, проскочить вперед. Вот Ванда и была такой «бабах».

Дворкин обвел слушателей взглядом, словно оценивая, понимают ли его. Затем продолжил.

– Пока я думал, как поступить, чтобы мы не лишились коллекции и экспонатов, разрешенных к продаже, которых оставалось еще очень много, она сгоняла к какому-то шаромыге, купила у него справку о наличии в крови Ксении яда и ринулась к вам. Поступок, идиотизм которого невозможно объяснить. Комиссарова совершила невероятную глупость, вернулась домой и со счастливой улыбкой рассказала мне все. Я обомлел и едва сумел спросить: «Понимаешь, что ты натворила? Впустила лис в курятник. Сейчас члены бригады пойдут по следу и бог весть что накопают. И кто тебе рассказал про яд, вызывающий такие же симптомы, как рассеянный склероз?» Ответ меня почти парализовал. «Я смотрела сериал. Там главная героиня таким способом избавилась от своего отца. Сначала понемножку травила его, чтобы почувствовал себя плохо, потом внушала старику, будто он неизлечимо болен. Пугала его параличом, слепотой, а затем нарочно оставила у него в комнате снотворное».