Fuck’ты
Шрифт:
— Но заметь, именно такая я тебя и привлекала.
— Одно дело привлекать, но от тебя очень хочется убежать к швабре!
— Беги, дружок!
— Нет, я тебя дослушаю…
Через пару часов я вернулась домой, думая вовсе не о Максе, а о правде, о том, где же те самые ее границы с ложью, и о том, что если бы точная и верная информация была бы книгой, то уже после первой страницы было бы невозможно остановиться, потому что вскрытие фактов — это самый страшный
«Меня домогается твоя сестра» — это сообщение никак не покидало мои мысли, местами проскальзывала мысль ей позвонить и расставить все точки в интересующем меня пространстве. Но тогда я никогда не смогу понять ту точку, через которую и начала проводиться та самая ложь. А может, черт с ним, с пониманием, и лучше сразу закончить этот глупый фарс. Но когда выбран путь почемучки, очень тяжело остановиться, как будто бы я разогналась до двухсот, образовалась воздушная подушка, и я больше не управляю, а верхом на судьбе и желании жить несусь вперед.
И как раз одновременно с этими умозаключениями Карина написала мне сообщение «прости меня за все», я, не спеша, ответила «за что? Ты скажи, и я прощу, я обещаю», она не удостоила меня ответом, а, встретившись наутро, стала избегать того самого «прости». Я сидела внизу в монтажке и прямыми склейками соединяла отснятый материал. Мне курсовик сдавать первого апреля. А все, что было, — это титры и пара красочных видов, с которых можно было начать все, что угодно, даже ленту криминальных новостей.
Офис располагался в полуподвальном помещении и, когда я в него впервые зашла, напоминал бордель. Один мой детский друг рассказывал, что в Амстердаме есть «Энрике Палас», где любой мужчина может за пятнадцать евро совершить необременительную прогулку по коридору с дырочками в стене на уровне пениса. И женщины, чьи лица скрыты от обывателей, доставят им удовольствие без надобности гладить волосы и заправлять мешающие пряди за уши.
Такого коридора у нас не было, как и красного фонаря возле крыльца. В остальном все то же. Полумрак и красные диваны.
А вечером мне позвонил детский друг Насти, который переехал за семь квартир от меня, вниз по лестнице. Вова очень медленно говорил, и этим напомнил мне окулиста, к которому я ходила в начале недели. Врачи — удивительные личности, хочется им сразу сказать: «Забудьте про анализы и сразу поставьте диагноз „летальный исход“». Пальцем в небо — Вова учился в ординатуре. Он смаковал каждое слово, заставляя собеседника вдуматься в смысл сказанного, проникнуться интонацией. Интересно, а сколько литров гадостей ему уже поведала Настя?
Почему-то за зеленым чаем я ни с того ни с сего спросила:
— А ты разбираешься в наркомании? Употребляешь?
— И то и другое. Я зайду к тебе как-нибудь на ужин.
— Наркоужин?
— Там видно будет, — он многозначительно улыбнулся.
Далее он перечислил весь список гастрономических изысков, которые он не переваривает. По-моему, он питался исключительно овсяной кашей, мезимом и закуривал шмалью.
Швабра № 1, или Homo erectus
Москва — столица бесконечного сокрытия фактов, особенно наличия кого-то, кроме. У Романовича под крылом ютилась Жанна, у Макса статью расходов составляла жена, а, может, еще и пара девятнадцатилетних созданий, а я просто
не любила убираться, хотя и держала под рукой Кирилла.Девушек моих мужчин я называла швабрами; за ними даже закреплялись номера: швабра номер один, швабра номер два и так по нарастающей. Родилось это просторечное прозвище из-за Жанны. Она была иссиня-черной, с губами, один размер которых уже вульгарно свидетельствовал о любви к оральному сексу, немного полновата — или кости были широкие, в общем, дурна и постоянна. Должна отметить, что она периодически умудрялась неплохо одеваться — никакого шика, но: строгие черные брюки с выглаженными острыми стрелками, плащи до колена, затянутые широким поясом. Однажды я встретила их с Романовичем на открытии очередного японского бара для многоимущих и буквально свалилась со стула. От рук, скрещенных крепко и нежно, взгляд пошел к лицам. Видимо, ее губы больше не помогали, и она решила поиграть с волосами, и похоже, самостоятельно… Выжженные до желто-оранжевого цвета волосы, секущиеся концы — как сухие осенние ветки…
Обязанные случайной встрече, мы стояли и пытались завести беседу, но темы исчерпали себя на погоде. Я же все время старалась не акцентировать взгляд на ее волосах, мысленно била себя по губам, но это было невозможно, как в детстве ребенку очень тяжело отвернуться от страшного до безобразия калеки.
Я вспомнила Настю с ее вечным советом думать о suck’уре, при этих мыслях открываются чакры и женщина становится животно-сексуальной, раскрепощенной и спокойной. Еще Настя советовала во время экзаменов делать вагинальную разминку — ритмично сжимать и разжимать мышцы влагалища. Говорит, успокаивает. Одна наша общая знакомая могла кончить, сидя на паре, поэтому ее конспекты не пользовались особой популярностью — ровный почерк становился все более упругим и надрывистым, а потом небольшой прочерк. Видимо, оргазм.
Эти мысли шторкой закрывали кадры близости знакомой пары: ее волосы проходят по его груди, колко и цепко опускаются на плечи, а он пытается обхватить ее губы…
Такие домыслы порождают ненавистные мне женские разглагольствования. Мы тогда с Настей вели привычную беседу на тему мужчин:
— Почему мужчины, которые нравятся успешным и симпатичным девушкам с нормальным уровнем IQ, выбирают себе краль, застывших в состоянии Homo erectus’а?
— Может, она человек хороший?
— Ага. Только скрытный. Или мы, прикрывшись надменностью, деньгами и разыгранной сексуальностью, забываем о главном. Разочаровавшись многомного раз, действительно стали стервами, в то время как глупые швабры все еще верят в любовь?
…а кто же неудачницы: мы или швабры???
— Так может, мы просто боимся стать швабрами, но это единственный способ быть по-женски счастливыми???
— Или нам нравится сублимировать личные неудачи в творчество и карьеру? — стук бокалов. — Чин-чин! За швабр!
…И что было сначала: курица или яйцо, личная драма или желание эмансипировать, школа благородных девиц и природа вожделения, животное или Homo sapiens, живущие внутри нас?..
Кто-то говорил, что швабра — это уютная пергидрольная проститутка, не требующая денег, кто-то — что это бегство от комплексов или отдых после охоты, некоторые утверждали самодовольным басом, что не отказались бы от хохлушки с большой грудью.
И тут стало ясно, что швабра содержится в каждой из нас, но только реакция наступает при некотором постороннем химическом составе. Но каком? Комплекс? Страх? Моногамия? Любовь?