Функции памяти

— Ага, — зачарованно кивнула я и усилием воли заставила себя отвернуться от манящей водной глади. — А вода зелёная из-за водорослей?

— Да.

Пока Нидар устраивал шалаш, я причёсывалась, чтобы переплести косу. Волосы у меня не очень длинные и довольно жёсткие, почти не путаются, так что особых неудобств они в дороге не доставляли, но для тренировки лучше бы убрать потуже.

И в процессе я поймала себя на неожиданном мандраже. Неужели так боязно ударить в грязь лицом? Глупости какие. Я же и так прекрасно понимаю, что всерьёз с этим типом не справлюсь, и совершенно уверена, что вреда он не причинит и будет очень осторожен. Тогда чего я беспокоюсь?

А может, потому и беспокоюсь, что знаю: не будет драки. И даже в глубине души надеюсь на это.

Но я быстро взяла себя в руки и заставила встряхнуться, а потом и вовсе настроилась на серьёзный лад. Что бы я там себе ни надумала, а незнакомые приёмы интересовали рыжего на самом деле, и он действительно хотел научиться.

Не удивляло и то, что схватывал он на лету и оказался гораздо более талантливым учеником, чем я в своё время. Чтобы он понял принцип, оказалось достаточно один раз показать приём медленно, чтобы освоить — несколько раз медленно повторить.

Я показала несколько интересных бросков, сама заодно выучила хитрую подножку, отлично работавшую против аборигенов с их специфическим строением ног. Как и следовало ожидать, отрабатывая броски, Нир очень осторожничал и ни разу меня толком не уронил.

Понемногу мы увлеклись и перешли от обучения к небольшому спаррингу. Нидар в этот раз больше парировал, брал в захваты и лишь изредка обозначал удары лёгкими тычками, а вот я вокруг него прыгала с азартом и даже не пыталась сдерживаться. Давно я не тренировалась с живым противником, только разминалась на тренажёрах, чтобы совсем не забыть, оказывается — соскучилась.

Рукопашный бой вот в такой лёгкой, тренировочной форме всегда мне нравился, и — да, это служило ещё одним предметом шуточек на тему пацифизма. Но для меня это был в первую очередь спорт и разминка, близкая скорее к танцу, чем к сражению. А тут еще и партнёр неприлично хорош, как отказаться!

И то ли я слишком увлеклась, то ли Нир непозволительно расслабился, но в какой-то момент я умудрилась удачно уронить харра. Правда, торжествовала недолго: лёгкая подсечка, и мир кувыркнулся, а я с размаху шмякнулась о землю рядом с рыжим. И почти сразу оказалась надёжно прижата к земле и зафиксирована этим же самым харром в весьма провокационной и даже почти интимной позе — c заведёнными за голову руками и крепким мужским бедром между моих ног.

А в следующее мгновение меня с головой захлестнула бесконтрольная, дикая паника.

От ужаса затрясло, я закричала и забилась, пытаясь освободиться. Когда Нидар, явно не ожидавший такого поведения, в растерянности отпрянул и откатился в сторону, я вскочила и, ничего не видя из-за застилающих глаза слёз, попыталась спастись бегством.

Опасности леса в этот момент не волновали, главная угроза исходила от мужчины.

— Мара, стой!

Но я на оклик даже не оглянулась.

Харр быстро сориентировался. Догнал меня на краю поляны, крепко обхватил поперёк туловища поверх рук, поднял. Я продолжила орать и биться, попросту не слыша уговоров и задыхаясь от ужаса.

А потом воздуха перестало хватать уже по объективной причине: проводник со мной в охапке прыгнул в воду. Но нахлебаться я не успела, уже через пару мгновений голова оказалась на поверхности. Я судорожно задышала, по — рыбьи открывая рот, и Нир ослабил хватку, давая свободу.

Это был бы подходящий момент, чтобы предпринять новую попытку к бегству, но паника схлынула. Вернее, инстинктивный страх сменил направление: пугал уже не харр, а потеря опоры и полная дезориентация в пространстве. Я развернулась и крепко вцепилась в жилетку мужчины, даже обвила его ногами за талию. Зажмурилась, уткнулась лицом в плечо.

Осторожно придерживая меня под бёдра, Нидар вышел на берег. Сел, одной рукой обнял, а второй начал ласково гладить по голове, и не думая отцеплять от себя. И это замечательно, потому у меня пока не было ни сил, ни желания существовать отдельно. Большой, горячий, надёжный харр, который совсем недавно и поверг меня в панику, сейчас вдруг стал единственным ориентиром в пространстве и якорем. Казалось, если разжать руки, то с головой захлестнёт что-то неопределённое, но совершенно точно — чудовищное. Меня била крупная дрожь, в руках и ногах собиралась вязкая слабость, а в голове не нашлось ни одной внятной мысли, только какая-то мутная гелевая субстанция.

Нир долго молчал. Заговорил только тогда, когда я перестала трястись. В голове моей к этому времени как раз начало понемногу проясняться.

— Что случилось, маленькая урши?

— Не знаю, — выдавила с трудом, сипло. — Кажется, это называется «паническая атака».

— Ты подумала, что я могу… — Его ладонь на моей голове замерла.

— Нет! — поспешила возразить. — Не подумала, я доверяю тебе и понимаю, что ты не сделаешь ничего плохого. Это что-то подсознательное, инстинктивное. Извини, я…

— Хватит извиняться, — резко и неодобрительно оборвал он.

— Да, прости, я… — тут я уже сама осеклась, а харр хмыкнул и прижал мою голову к плечу. Его мокрая грива пахла странно, остро, но я бы не сказала, что неприятно.

— Откуда это в тебе?

— Хотела бы я знать! — пробормотала вяло, чувствуя, что меня окончательно отпускает, возвращается способность связно мыслить. После недавней вспышки осталась только слабость и нежелание шевелиться. — Раньше ничего подобного не происходило, я бы запомнила. С другой стороны, меня никто и не прижимал так, насколько я помню… Всё это странно. В том смысле, что я, конечно, не психиатр, но такие реакции не возникают спонтанно, должна быть какая-то причина, травма! А её нет. Не было в моей жизни ничего… — заговорила и запнулась. — То есть был тот провал в памяти, когда погибла экспедиция. И сон этот ещё… Неужели меня тогда кто-то?.. — запнулась опять. — Но никаких физических повреждений не было, да и врачи не выявили никакой психологической травмы! Могло быть так, что стёрлись все прочие воспоминания, а вот такая память тела — осталась?.. Мне всё меньше хочется туда идти и разбираться с прошлым, — прерывисто вздохнула я. — Проклятые сны. Мало мне было… — но выдохнуть слова о потерях так и не смогла.

Тяжёлая, горячая ладонь Нидара опять прошлась по моим мокрым волосам.

— Нельзя оставлять за спиной врагов, — проговорил харр через пару минут. — Нельзя оставлять в прошлом такие вопросы, они мешают жить. Нужно пережить и принять, а не забыть. Ничто не забывается насовсем.

— Ты так уверенно говоришь… На собственном опыте?

— Да, — ответил он спокойно. — Я не успел до конца отомстить за родителей. Не успел добраться до двоих, главных. Их увезли ваши шреты. Я долго злился на всех уршей, хотя и понимал, что те были преступниками и неправильно всех смешивать в одно. Пытался задавить гнев, уговорить себя, но это не помогало. Пока я не понял, что злюсь не на убийц, а на ваших шретов, которые отобрали мою добычу.

— И что ты тогда сделал? — заинтересованно подбодрила я, потому что харр замолчал.

— Тогда я повзрослел, — проговорил Нир с улыбкой в голосе. — А злость ушла.

— А если не получится выяснить? Если мы сейчас напрасно сходим и сны никуда не денутся? И это ещё при том условии, что нас там не убьют эти мутные уголовники…

— Не убьют. А прошлое… Ничто не забывается совсем, — повторил он. — Ничто не исчезает бесследно.

— Вряд ли я сумею найти там что-то новое, чего не заметили профессионалы. Там же уйма следователей была!